Подающая надежды (СИ) - Кира Фомина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но лечение подоспело. Нику с силой трясли за плечи откуда-то из реального мира, она это чувствовала. И слышала крики, просящие проснуться. Подействовало, хоть и не сразу. Резко распахнув глаза, Дома, наяву продолжая судорожно плакать, прижалась к сидящей на её ногах Лаван, что от удивления даже плечи соседки отпустила. Россиянка, обняв подругу, намочила слезами её пижаму, но та не обратила на это внимания и только ближе к себе её прижала, поглаживая по спине.
Темничка продолжала неудержимо плакать в радушно поставленное плечо, причём настолько громко, что на звук даже Пхат в бежево-коричневой плюшевой пижаме с мишками прибежал, ранее мирно спящий за стенкой, и сосед его — Тиннакорн в хлопковой нежно-зелёной пижаме с маской для сна на лбу.
Из-за сонливости еле разлепляя глаза, парням всё же удалость увидеть, что девочки не решили на ночь глядя фильм грустный посмотреть, а их знакомая неизвестно почему задыхалась в слезах. Оба пулей подлетели к ней и, облепив со всех сторон, стали звать, кричать, пытались успокоить как-то, но выходило плохо. А ей страшно было. Её съедали мысли о том, что… вдруг те слова во сне были пророческими? Правдивыми? Вдруг Диму действительно просто с детства заставляли заниматься таким, а по итогу ему это занятие прижилось, стало его психическим отклонением?
«Я же с его родителями, как со своими разговаривала! Я с ними буквально одной семьёй была! Они мне в глаза смотрели так чисто, так невинно! Мы ведь в то время так часто разговаривали, они такими добрыми были, милыми, а по итогу могли обо всём знать и даже быть этому причиной!»
Корн, сидя с Саенгдао на полу около иностранки, пытающийся вместе с лекаркой создать успокаивающие капсулы из собственной Магии, сделал рваный вдох широко распахнутым ртом, как если бы его напугали, и в панике распахнул веки. Он пошатнулся, не удержался на корточках и с грохотом упал на ладонь, бешеными глазами уставившись на темничку, что руками голову сжимала, а лицо в своих согнутых коленях прятала.
— Видение? — Тут же догадался Пхат, на миг оторвавшись от попыток вразумить чужестранку.
Тинн лишь молча кивнул, жёсткий взгляд от услышанных из их уст слов сменив сочувственным, поражённым тем, как такая чувствительная малышка могла пережить столь ужасный период в жизни и даже не сломаться до состояния овоща, а стараться продолжать существовать здраво. Немного подумав, он поднялся, прерывая работу с Дао, подошёл к петербурженке и сказал всем в комнате строго:
— Отойдите. Я заберу часть её боли себе.
— То есть воспоминания? — Вновь предположил полуангел.
— Ага. Она их не забудет, но её настроение станет вдвое меньше зависеть от них. После ритуала мы с ней будем переживать их вместе.
— Почему идёшь на такой рискованный шаг? Сил хватит? Сможешь вообще с этим справиться один? — В той же мере серьёзно спросил полусветляк, с глухим хлопком уронив ладонь другу на плечо, выражая свою поддержку.
— Меньше вопросов, мынг, сам гадай. И отойди, мне работать надо.
— Понял, друг, отхожу! — Подняв руки в знак капитуляции, примирительно воскликнул Тхонгкхамат.
Полупровидец занял его место напротив Галицкой. Осторожно поднял голову девушки и выпрямил её колени, отодвинув их в сторону стены, чтобы не мешали. Руками парень нежно обхватил щёки подруги, заглянул в заплаканное, искажающееся в ужасе лицо и зашептал заклинание. Пасы рук тут использовать было невозможно — они занимались удерживанием головы на одном месте, что, имея внутри себя мозг и чувствуя боль, при любых обстоятельствах начнёт извиваться, считая, что с окончанием процесса «разделения» воспоминание полностью исчезнет.
А ещё это неизмеримо больно.
Когда из твоей головы буквально клещами вырывают увиденную и пережитую тобой ситуацию, ты просто не можешь не чувствовать ничего, столь сложную операцию пережить бесследно, не отложив в голове те жуткие ощущения, словно тебе через силу растягивают мышцы, связки всего тела — невозможно. Это тяжело как морально, так и физически и предотвратить такое никогда не являлось возможным.
Но Доминика не кричала. Хотя разум её давно перестал здраво мыслить, она, превосходя все свои и чужие ожидания, держалась, понимая, что и без того неплохо нашумела, а на дворе стояла глубокая ночь. Зубы заскрипели, лицо побагровело сильнее прежнего, на шее вздулись вены, но девушка молчала, вдалбливая себе в голову понимание того, что с ней делают, зачем и твердя себе, что это не смертельно. И только в самом конце, когда последние ниточки её воспоминания неохотно отрывались от корки мозга, Ника позволила себе секунду слабости и издала рваный гортанный крик, короткий, но до того болезненный, что даже полудемоница скривилась от жути, представляя, насколько её соседке было тяжело.
— Ника, мышка, всё хорошо? — Прохрипел Тиннакорн полушёпотом, опёршись своим лбом о лоб подруги. По его виску стекла крупная капля пота, по щеке на другой стороне струилась слеза.
— Да, милашка Корн-и, теперь хорошо, — через силу улыбнувшись, в тон парню ответила темничка.
— Я очень рад, Нонг’Сау, — растянув губы в счастливой, но уставшей улыбке, маг коснулся щеки подруги большим пальцем, глядя на неё так, словно в этот момент он спас чей-то маленький мир. Хотя, мир своей Нонг’Сау, он, можно сказать, действительно спас.
— Спасибо, Корн-и. Спасибо… тебе за помощь, — чувственно прошептала магичка дрожащими губами, вновь залившись слезами, что теперь были слезами счастья. Разлепив взмокшие лбы, она прижалась к парню всем телом, крепко обнимая за шею, повернулась к остальным приятелям, успевшим усесться на пол, и проговорила: — И вам, ребят, огромное магическое кхоп кхун на кха-а-а! И кхотхо кха за то, что оторвала вас от сна.
— Не за что, антараи. А что за сон-то такой снился, что тебе так плохо стало? Из-за каких воспоминаний?
Россиянка промолчала, неловко поджав губы, и посмотрела на Корна жалобным взглядом с легко читающейся в них просьбой.
— Ди кхрап, Нонг’Сау, я не расскажу, — заверил Тинн, с каким-то братским чувством в жесте потрепав девочку по и без того растрёпанной голове. — Я никогда чужие секреты не рассказываю, особенно такие, не переживай.
— Спасибо. А вы, ребят, простите, что не могу рассказать — это очень личное.
— Мы всё понимаем, антараи, — улыбнулся Пхат, кивая.
Глава 15
За всю ночь Доминика не поспала и минуты. Хоть тяжесть на душе от прошедшего кошмара и ослабла после помощи Тиннакорна, но на сердце оставался груз. Вновь мириться со всеми уже пережитыми когда-то чувствами и залечивать почти зажившие раны на
