Волчица советника - Елена Литвиненко

Когда его под мышки несли по сходням, он закрыл глаза, чтобы не смотреть на колючие льдинки и близкую воду, а встретив в каюте Райанского Волка, тоскливо подумал о завещании.

А потом он услышал сухой надсадный кашель, разрывающий легкие, увидел сгорающую от лихорадки девушку. Ее губы обметало, волосы слиплись, на покрасневших щеках — не то слезы, не то капли пота. Несмотря на ворох шкур, одеял и плащей, девушка дрожала и, кажется, бредила:

— Меня подобрали римела… Я клянусь! Господин коадъютор…

И как всегда бывало при виде тех, кто нуждается в помощи, таких больших, но таких слабых, Малыш Рени Литами исчез. На его место пришел другой Рени, один из лучших учеников Мастера Джэхэра. Серьезный, собранный, знающий цену себе и своему дару.

— Отойдите, — резко приказал он Советнику, и тот, уже скривившийся — что это вы мне притащили? — послушно сделал шаг в сторону.

Рени разогрел руки, приложил ладони к груди девушки, собираясь унять кашель и хоть немного сбить жар, и отступил.

— Госпожу недавно лечили вливанием силы?

— Нет. Не знаю, — заиграли желваки на скулах графа Йарры. Гнев, впрочем, был направлен не на Рени. — Вы можете помочь?

— Постараюсь.

— Постарайтесь. — В голосе Йарры прорезался рык.

— Не нужно мне угрожать, Ваше Сиятельство, — поморщился Рени. — Я давал клятву лекарей. Воды, будьте добры. Два стакана.

Руки Рени порхали над открытым лекарским сундучком с десятками выдвижных отделений. Литами смешивал, взбалтывал, процеживал, поглядывая на больную и бледного, несмотря на смуглую кожу, графа, не спускавшего с нее глаз. Девушка застонала, зашептала что-то на непонятном языке, и лицо Йарры исказилось.

— Сделайте что-нибудь! Вы же целитель, к чему эти лярвины порошки?! Почему вы просто не вылечите ее?!

Граф тяжело опирался о столешницу, и Рени, не тот умный и знающий все о тысяче болезней Рени, смешивающий лекарство от лихорадки, а другой, промахнувшийся утром мимо туфель, удивленно заметил, что пальцы Йарры подрагивают.

Нет, лучше на это не смотреть.

— Выпейте, — протянул Рени небольшой флакон Его Сиятельству.

Сам подвинул стул к постели больной, взобравшись на него, протолкнул между женских губ металлический клюв, по капле вливая в рот лекарство.

— Что вы ей даете?

— Травы. Вряд ли их названия вам что-то скажут… Пейте, — напомнил Рени, кивнув графу на флакон.

Тот залпом осушил его, скривился.

— Что за дрянь?

— Успокоительное. Корень валерианы на спирту.

— Эти травы… Они помогут Лире? — помедлив, спросил Йарра.

— Должны. Оставим магию как последнее средство. — Рени поправил одеяло и сел у постели девушки. — Вам не обязательно здесь быть, Ваше Сиятельство. Я позову вас, когда госпоже станет лучше.

Йарра мотнул головой, присел на край койки. Его рука накрыла узкую ладошку, осторожно сжала тонкие пальчики.

Ох уж эти беспокоящиеся мужья, покосился Литами на одинаковые браслеты графа и своей подопечной. Рени — умного и слегка циничного Рени — всегда забавляло, как сильные мужчины, способные, не поморщившись, прижечь себе открытую рану пылающей головней, бледнеют, едва услышав крики своих рожающих жен или плач детей, мучающихся от рези в животе.

— Почему вы просто не исцелите ее? — снова спросил граф.

— Слишком часто использовать магию — вредно, — отрезал Литами. — Организм начинает пожирать сам себя: портится кровь, разрастаются органы. Госпожу ведь всего два месяца назад восстанавливали прямым вливанием силы, Ваше Сиятельство! Я понимаю, тогда другого выхода не было, но сейчас-то он есть!

— Какое вливание? Ее лечили? От чего?.. Объяснитесь! — потребовал Йарра. Девушка дернулась, застонала, и граф понизил голос: — Я слушаю.

Неужели есть что-то, о чем Его Сиятельство не знает?

Настраиваясь, Рени закрыл глаза, повел ладонями над больной.

— У госпожи были сломаны ноги — дважды. Первый раз около шести месяцев назад, второй — двенадцать — четырнадцать недель спустя. Видимо, для того, чтобы вытянуть и правильно срастить. Еще ребра — та же история… Хотя нет. Три перелома. Самому старому лет десять. Отбиты почки. Пальцы на руках…

— Были сломаны? Полгода назад? — глухо спросил граф.

— Да, — кивнул Рени, — один за другим. А на правой руке… — Целителя затошнило — слишком глубоко он нырнул в воспоминания тела. — Укус… Много укусов. Ее травили зверями… Тот, кто лечил госпожу, провел грандиозную работу. Не побоюсь сказать, что спас ей жизнь.

Рени поднял глаза на графа и замолчал. Губы Йарры кривились, на висках, на шее в сумасшедшем ритме пульсировали вены, по запястью растекалось серебро татуировки.

— Это самое вливание… Его может провести только целитель?

— Любой одаренный, Ваше Сиятельство. При достаточном уровне силы и знаний, конечно.

Йарра кивнул и вышел.

Спустя несколько минут в трюме что-то загремело, треснуло, упало, покатилось звеня.

Рени, умный и серьезный Рени, начал смешивать вторую порцию лекарства, а Рени, промахнувшийся мимо туфель, тихо порадовался, что в наш просвещенный век гонцов с дурными вестями уже не казнят. По крайней мере, на севере.

— Тимар! — брызнул искрами амулет связи. — Тимар!

— Да, Ваше Сиятельство?

— Найди мне лорда Стена. Привези в замок. — Йарра говорил с трудом, будто гвозди глотал. — Живым.

— Стен сейчас в фаворе у княгини, — нахмурился Тим. — Я правильно понимаю, что он нужен вам не в качестве гостя?

— Лира обвинила его в нападении. Сказала, что именно его люди вырезали ее охрану.

— Сделаю. — В голосе Тимара лязгнул металл.

— Сэли поможет. Еще. Пусть служитель Мийс выяснит все, что сможет, о храмовниках Меота. Особенно о случаях обвинения ведьм и шильд в последние месяцы.

После четвертой порции лекарства девушке стало лучше — по крайней мере, она больше не бредила, проговаривая рецепты ядов и умоляя Ворону не умирать. Рени устало потер глаза и откинулся на спинку стула, позволяя себе расслабиться. Кризис еще не миновал, но госпожа выздоровеет — он был уверен.

Скрипнула дверь, и на пороге появился старый араасец в стеганом двубортном халате. Мигнули в лучах магсвета семнадцать пуговиц, заблестел расшитый иероглифами пояс, колыхнулись белые рукава; даже потянуло чем-то восточным. Впрочем, экзотический аромат быстро перекрыл вполне себе райанский запах мясного рагу, и Рени едва не подавился слюной, вдруг вспомнив, что с утра ничего не ел. Араасец поставил поднос, поклонился и попятился к выходу.