Формула успеха - Фредерик Филипс

— Очень хорошо, я думаю, мы справимся. Но тогда мы начнем рыть котлован прямо сейчас!

— Приступайте, поскольку для этого разрешения вам не требуется, но вы должны понимать, что идете на риск.

— Согласен. Иду на риск. Но мы договорились о том, что строительство нашего здания может продолжаться, если мы покажем удовлетворительные результаты строительства жилья?

— Договорились.

Я вернулся домой очень собой довольный, поскольку и квота на строительство дополнительных жилых зданий была нам также на пользу. И, кроме того, можно было приступить к котловану. Закипела работа. Стройка таила множество непредвиденных трудностей, но все они были преодолены. За каждой стадией строительства я следил с пристрастием, ведь архитектура — это моя любовь. По воскресеньям мы с Сильвией и мальчиками приезжали на стройку, карабкались по лестницам, отмечали, сколько уже всего сделано.

Понемногу воздвигалось довольно внушительное сооружение, в котором по окончании строительства предстояло разместить экспозицию. Над созданием выставки работала творческая группа. Профессору Й. Ф. Шаутену принадлежит концепция постоянной экспозиции: как побороть страх, который человек испытывает перед научно-техническим прогрессом. Идея состояла в том, что посетитель входит в непосредственный контакт с плодами научно-исследовательских и технических разработок, а все вокруг демонстрирует те блага, которые развитие науки и техники обеспечивает человеку в таких областях жизни, как питание, здоровье, жилье, средства связи и образование.

Воплотить эту мысль мы попросили Джеймса Гарднера, англичанина, широко известного своим умением передать идею посредством живописного изображения. Он разработал проект оформления. Затем создали девятнадцать рабочих бригад, по одной на каждую секцию, и они начали с энтузиазмом работать. Название экспозиции — «Эволюон» — принадлежит Жаку Клейбауру, и происходит оно от слов «эволюция» и «электрон».

Когда потребовалось решить, на какой уровень образования в среднем ориентировать экспозицию, остановились, в качестве стандарта, на уровне знаний шестнадцатилетнего учащегося средней школы. Впрочем, найдется что посмотреть и людям попроще. Сошлись также на том, что марка «Филипс» будет не на виду. Только на последнем из трех кольцевых выставочных этажей выделено место для рассказа об истории концерна.

Это был настоящий бег наперегонки со временем. По понедельникам, утром, до еженедельных заседаний правления, руководители проекта «Эволюон» приходили ко мне в кабинет, чтобы обсудить положение дел. Снова и снова мне говорили, что то-то и то-то ни за что к сроку не сделать. Я всегда отвечал: «Не волнуйтесь! Не успеете — ну и ладно. Попросим мальчиков из выставочного отдела закрыть пустые места картоном». Ничего страшней услышать они не могли. Что бы там ни было, никогда в жизни они бы не допустили, чтобы витрину, за которую они отвечают, закрыли картоном. Так что моя уловка срабатывала прекрасно.

В итоге здание оказалось дороже, чем мы рассчитывали, и даже имея полмиллиона посетителей в год, «Эволюону» не стать золотой жилой. Но дефицит составляет меньше одного процента нашего годового бюджета на общественную работу, и эти деньги себя более чем оправдывают. Более того, у «Эволюона» есть собственный бюджет для поддержания экспозиции в современном состоянии — и это преимущество, которым могут похвастать немногие научно-технические выставки.

Открыл «Эволюон» 24 сентября 1966 года принц Бернард. Это было большое событие, и тот факт, что на нем смогла присутствовать моя мать, придал ему дополнительную торжественность. Восьмидесяти восьми лет, она сидела в первом ряду, и когда пришла моя очередь говорить, я не смог удержаться и попросил ее встать, чтобы все, кто так много слышал об «отце», Антоне Филипсе, смогли увидеть и «мать» концерна. Оглушительные аплодисменты, это было очевидно, согрели ей сердце, а для меня это стало одной из самых значительных минут того незабываемого дня.

В тот же день персонал преподнес компании прекрасный карильон — набор колоколов, установленный на башне рядом с «Эволюоном». Колокола зазвонили под звуки филипсовского оркестра: незабываемое сочетание музыки и зрелища. День был чудесный, по-летнему теплый, и когда появились оркестранты, обновившие свою красную парадную форму, на начищенных медных инструментах сияли солнечные блики.

Назавтра наше семейство ожидал сюрприз. Как сказали, в подготовке его приняли личное участие все директора заводов за пределами Голландии — 141 человек. После обеда мы с Сильвией и детьми вышли из «Вилевала», чтобы его принять. Мы не имели представления, что бы это могло быть, и терялись в догадках. Наконец появился трактор, таща за собой платформу, на которой был установлен еще один карильон, причем колокола его вдруг все зазвонили. Подарок, как и было задумано, установили у нашего дома. На колоколах выгравированы имена дарителей. Мы были в восторге, и по сей день восхищаемся им все снова и снова, когда он каждый час вызванивает мелодию. А когда мы гуляем в лесу и слышим звучащий в отдалении перезвон, нам кажется, что мы переносимся в сказку.

Год 1966 был триумфальным для «Филипса», для моей жены, для меня. Несколько лет спустя нас посетила, по причинам сугубо личным, скорбь. Ранним утром 4 января 1969 года скончался Франц Оттен, буквально через несколько дней после того, как ему исполнилось 72 года. В апреле 1968 года он вышел в отставку с поста председателя наблюдательного совета, произнеся поистине блистательную речь на ежегодном собрании акционеров. Прощаясь с ним над его могилой, я вспоминал его как крупного деятеля промышленности и моего близкого друга. Подлинные памятники Францу Оттену, на мой взгляд, — это многочисленные заводы и проекты, в Голландии и за рубежом, которые выросли под его вдохновенным руководством.

В декабре того же года умерла моя теща, госпожа Дигна Виландер-Хейн. Последние десять лет она провела с нами в «Вилевале». Мы очень ее любили, особенно дети, для которых «бабушка Дигна» была непременным атрибутом дома. Ее желание избежать длительной болезни милосердием Всевышнего было исполнено.

Вскоре, 7 марта 1970 года, скончалась в возрасте 91 года и моя мама. Это была личность необыкновенно трудолюбивая, ведомая по жизни мощным чувством социального сострадания. До самых преклонных лет она сохранила редкую волю. За работу в Красном Кресте во время первой мировой войны ее наградили и нидерландским, и бельгийским орденами. По случаю 60-й годовщины «Филипса» министр труда преподнес ей Рыцарский крест Льва Нидерландов, что для женщины — честь необычайная.