Отель одиноких сердец - Хезер О’Нил

Розу. Это не составило труда, потому что она была там единственной женщиной. Роза снова стала играть на деньги, когда они приехали в Нью-Йорк. Она работала очень много, и, чтобы отвлечься, ей нравилось отдаваться на волю хаоса вселенной. На ней была шляпка с вуалью и новое черное пальто. Щеки ее ярко алели. Он не сомневался, что Роза самая красивая женщина в мире. Он всю свою жизнь вглядывался в это лицо, наблюдая, как на нем отражались разные стадии прекрасного.

Пьеро протолкался к рингу и оказался напротив того места, где стояла Роза. На ринге с двух противоположных сторон ограждения стояли два пса. Первый, боксер, выглядел так, будто пытался просунуть морду в высокий ворот свитера. Второй, к удивлению Пьеро, оказался пуделем. Морду его обрамляли завитки белесой шерсти, напоминавшие кудряшки девочки, которую только что разбудили.

Он помахал Розе рукой. Увидев его, она радостно крикнула:

– Пьеро!

Она исчезла в толпе мужчин и вскоре возникла рядом с ним. Он собрался было ее поцеловать, но она отвернулась, чтобы дать букмекеру пачку банкнот.

– Что это здесь за поединки такие?

– Я поставила все свои деньги на пуделя. Шансов у него никаких. Представить себе нельзя, какой куш я сорву, если он победит. Мне кажется, это вопрос веры.

– Какая у него кличка?

– Вероломная Туча.

– Ты шутишь.

– Ничуточки.

Они оба рассмеялись. Пудель встал на задние лапы и угрожающе замахал в воздухе передними, словно имитируя драку. Выглядело это нелепо.

– Бедный пес, похоже, понятия не имеет, что сейчас случится, – возмутился Пьеро.

– Ты сам в это не веришь! – воскликнула Роза. – Он прекрасно знает, что произойдет. Разве это не здорово? Я бы этому песику целый номер дала в нашем представлении! Он должен выступать! Я никогда ничего подобного не видела!

Пудель прыгал и лаял так, будто смеялся.

– Ой, Роза, ты только погляди на этого полоумного! У твоего пуделя нет ни единого шанса.

– Милый мой, он сможет победить!

– Даже если выживет, он совсем рехнется от пережитого.

– Пьеро, почему мы не молимся? Мы совсем перестали молиться. Мы ведь столько лет жили с монашками! Давай попросим о чуде! На следующей неделе мы возьмем этого пса с собой в Монреаль.

Услышав слово Монреаль, Пьеро перестал улыбаться и побледнел.

– Что такое? – нахмурилась Роза.

– Видишь ли, дело в том, что я был в детской больнице. Тебе бы, Роза, там тоже надо побывать. Грусти там не было, только жизнь и надежда. Мне это странным образом напомнило приют. На гастролях мы бы могли иногда давать бесплатные представления. Я об этом подумал и решил, что нам не надо возвращаться в Монреаль. Там нас не ждет ничего, кроме разврата, насилия и несправедливости.

– Мы не можем ехать на гастроли, – возразила Роза. – Когда здесь кончатся наши выступления, мы вернемся в Монреаль.

– Я не хочу быть жестоким. Мне только нужно понять, что творится у тебя в голове. Почему ты хочешь вернуться туда, где с нами всю жизнь так жутко обращались?

– Я тоскую по родным местам.

– Тебе что, мороза не хватает? Или ты уже забыла, какая там холодрыга, как себя чувствуешь, когда кажется, что вся твоя одежда сшита из бумаги? Или как невмоготу, когда просыпаешься и видишь над головой пар своего дыхания?

Роза обхватила себя руками и крепко обняла. Она чувствовала холод, как о нем говорил Пьеро. Потом она отвела Пьеро подальше от ринга, чтобы проще было разговаривать.

– Ты, наверное, жить спокойно не можешь, если похотливая матросня не пристает к тебе, когда ты спешишь куда-то по своим делам? – продолжал Пьеро. – Тебе здесь мало мышей с тараканами? Их ведь и тут полным-полно. Или ты не можешь обойтись без косых взглядов священников, когда ходишь по улицам?

Внезапно зазвонил колокольчик. Собак спустили с поводков. Все мужчины разом заорали, завопили, стравливая псов, чтоб те порвали друг друга в клочья. Роза с Пьеро будто бы не заметили этого. Им надо было закончить разговор.

– Теперь все будет иначе, – сказала Роза. – Я отремонтирую все здания, которые получила. Помнишь гостиницу «Инженю»? Там все обветшало и разваливается. Но каждый раз, когда я прохожу мимо, мне кажется, что ее можно превратить в нечто великолепное. Рядом с улицей Сент-Доминик есть пустующий дансинг, который можно превратить в кабаре. Там просто чудесные полы в клетку, заваленные мусором. Я туда тоже найму оркестр, какую-нибудь замечательную, необычную группу, чья игра звучала бы по-новому. И ты мог бы с ними играть! Я думала, мы могли бы назвать этот клуб в твою честь и ты бы мог давать там концерты, когда захочешь. В следующие лет десять в городе мы сможем заработать кучу денег. У нас больше никогда не будет такой возможности.

– Роза, ты можешь сделать все, что считаешь прекрасным. Но если мы поедем на гастроли, перед нами тоже откроются большие возможности. Мы и в этом случае сможем добиться успеха.

– В этом случае у нас ничего не получится. Ты сразу это поймешь, если взглянешь на условия контракта, который я заключила вместе с Фабио. Мы будем вести жалкое существование, разве что голодать нам не придется. Потому что нам достанется лишь ничтожный процент с доходов от продажи билетов. Отложить нам никогда ничего не удастся. Останавливаться нам придется в грязных номерах, полных блох. Подписав такой договор, мы попадем в ловушку. Продюсеры из нас все соки выжмут. Мы не сможем выступать с собственным шоу.

– Но гастроли позволят нам иметь законные заработки. Мы будем получать деньги за наше мастерство, а не за всякие темные делишки. Не думаю, что мы ввяжемся в какой-нибудь криминал.

– Пьеро! Не дури. Не будь таким наивным!

– Роза, прекрати со мной разговаривать, как будто я идиот. Я этого не вынесу. Что с нами случилось? Почему мы перестали принимать решения вместе?

– Вот об этом я и хочу с тобой поговорить.

– Неужели ты не понимаешь, что Макмагон никогда тебе не позволит заправлять этими клубами? Он обязательно ответит ударом на удар. Поэтому я не могу в толк взять, как ты себе все это представляешь? Ты мне только скажи, что ты собираешься делать с Макмагоном?

Роза ничего не ответила Пьеро. Он взглянул ей в лицо. Черная вуаль, прикрывавшая ее глаза, создавала такое впечатление, будто он говорил с ней через перегородку в исповедальне. Ответ на вопросы такого рода, как правило, не произносят вслух. Он как бы подразумевается сам собой. Он вроде как витает в воздухе.

У Пьеро ком встал в горле. У него возникло странное чувство, какое