Отель одиноких сердец - Хезер О’Нил

– Среди женщин – да.

Роза изящно нагнулась над столом, взяла из пачки бумаги один лист, а из стаканчика – карандаш. Она чувствовала себя уверенно. В листке бумаги и карандаше было что-то завораживающее. Именно с их помощью миру являлось все новое. Она стала набрасывать на бумаге схему центральной части Монреаля со всеми преступными организациями и имуществом, которое им принадлежало. На рисунке появились все ночные клубы, все небольшие театры, все узенькие проулки, все булочные с малюсенькими пирожными в витринах и все больницы с новорожденными в колыбельках. Все было нарисовано так, как было видно сверху. Каждый объект занимал именно ему отведенное место, как в сундучке белошвейки.

Она как будто выложила перед Джимми весь свой город, а заодно и свое детство. Когда она рисовала гостиницы, он представлял ее стоящей в чулках у голубой раковины с зубной щеткой в руках. Когда она рисовала кафе, он видел, как она ест шоколадный пудинг и читает роман Оноре де Бальзака. Когда она рисовала церковь, он слышал все исповедальные признания, которые она шептала священникам на ухо из года в год. Она совсем не боялась этого Монреаля, который можно было сложить и засунуть себе в карман.

Потом несколькими росчерками карандаша, разными стрелками и штрихами Роза показала, с какой легкостью Джимми Бонавентура мог взять под контроль торговлю героином, который через Монреаль шел в Нью-Йорк. Кончик карандаша двигался по странице, как пуля при замедленной съемке. Она ставила крестики у тех доков, куда доставляли героин.

– Вы знаете парней, которые перейдут на мою сторону? С ними проблем не будет?

Роза кивнула. Она годами следила за выражением их лиц в «Рокси» и точно знала, кто из них презирал Макмагона. Знала она и о том, каким ударом для них стала последняя масштабная облава. Она обвела кружочками гостиницы, которые ей нравились: те, которые Джимми купил для Макмагона в обмен на героин.

Джимми импонировала сама мысль о захвате власти или о насильственном перевороте. Особенно ему пришелся по душе этот план действий. Никогда раньше ни одна женщина ничего для него не планировала. Он всегда работал с мужчинами. Предлагаемые ими проекты иногда осуществлялись, иногда кончались крахом. Выбор метода действий порой удивлял его самого. Но именно в планах операций, которые больше других вызывали его интерес, содержались какие-то новые элементы. Такие проекты, как правило, оказывались наиболее успешными. Никто себе ясно не представлял, что делать, столкнувшись с мощным напором того, чего раньше не существовало.

Когда она присоединилась к Пьеро, курившему сигарету на улице, у входа в гостиницу «Ромео», Роза пребывала в хорошем расположении духа.

– Ну что? – поинтересовался Пьеро. – Договорилась с ним о твоих делах?

– Да! – с энтузиазмом откликнулась Роза.

Хотя походка ее была легкой и она улыбалась, когда они возвращались к себе в гостиницу, у Пьеро на душе кошки скребли. На первом этапе этого предприятия они с Розой тесно сотрудничали в работе над каждым элементом представления. Потом загруженность резко возросла, и они разделили между собой обязанности. А теперь у него возникло ощущение, что каждый из них сам по себе, что они занимаются совершенно разрозненными проблемами. Она хотела целиком сосредоточиться на торговле наркотиками. Ему стало казаться, что ее больше не волнуют отзывы о выступлениях, как они волнуют остальных участников труппы. Теперь ее интересы были сосредоточены на переговорах с гангстерами, а не с организаторами гастролей.

Он никогда не ревновал Розу из-за ее отношений с другими мужчинами. Он думал, то, что между ними, настолько перевешивает все ее связи с другими мужчинами, что сравнивать это просто унизительно. Но на этот раз она осталась в комнате планировать будущее с другим человеком. Еще не встретившись с Джимми Бонавентурой, Пьеро знал, что этот мужчина представляет для него опасность.

На подоконник сел Робин. Он выглядел как толстяк, грудь которого прострелил деловой партнер.

60. Девчушка с Кони-Айленда

Джимми надо было познакомить Розу с подельниками. В субботу днем они вместе поехали в ресторан, построенный под эстакадной линией метро на Брайтон-Бич. Над ними прогрохотал поезд, и они во мгновение ока превратились в персонажей немого кино, беззвучно открывающих рот. Хоть земля под ногами подрагивала, никто из прохожих, видимо, не возражал. Никого не беспокоило, что вокруг все разваливалось.

Ресторан оказался небольшим и непритязательным. Трудно было представить, что гангстеры случайно выбрали именно это заведение местом встречи. Здание было построено из красного кирпича, на окнах висели шторы в красную и белую полоску. На зеркале искрящейся золотистой краской было написано имя «Луиджи», а на грифельной доске, стоявшей на тротуаре у входа, курсивом были выведены все виды спагетти, которые здесь готовили.

К ним подошел человек и взял у них пальто. Одновременно он легкими движениями быстро и сноровисто проверил, нет ли у них оружия. Розе, как ни странно, прикосновения незнакомца к телу даже понравились. Они придали происходившему ощущение опасности.

Стены внутри помещения были облицованы белой плиткой. На полу стояли большие круглые деревянные столы. Прежде чем покрыть стол красной скатертью, официант взмахнул ею в воздухе, как матадор, элегантно вызывающий быка на бой. Джимми с Розой сели за большой стол.

Вскоре стали подходить остальные бандитские главари. Один громила так аппетитно ел, что, глядя на него, слюнки текли. Он ловко наматывал на вилку макароны, складывал губы как для поцелуя, а потом вытирал их салфеткой. Другой мужчина был коренастым, с круглым лицом, черты которого, казалось, кто-то сдавил, чтобы уместить на небольшом пространстве. Еще один гангстер все время отпускал совсем не смешные шуточки. У другого была большая залысина, придававшая ему интеллигентный вид и делавшая похожим на научного сотрудника, но при разговоре его выдавал сильный выговор жителя Бронкса, и в каждом предложении он не меньше двух раз использовал грязные ругательства.

Вскоре вошел еще один человек в костюме в тонкую полоску. Он извинился за опоздание, сославшись на участие в похоронах. По тону, каким он это сказал, Роза не смогла понять, прощался ли он в похоронном бюро с любимой тетушкой или прикопал кого-то в неглубокой придорожной могиле.

Вид у них – у всех и каждого – был устрашающий. Но Розе даже нравилось, что теперь она оказалась в такой компании. Ей было ясно, что она ни на миг не могла выказать даже намек на неуверенность или сомнения в себе, допустить даже тень угрозы со стороны сидевших за столом мужчин. Иначе