Денежные короли. Эпическая история еврейских иммигрантов, преобразовавших Уолл-стрит и сформировавших современную Америку - Daniel Schulman

П. Морган, присутствовавший на съезде епископальной церкви в Ричмонде, помчался домой, пока кризис нарастал. В свои семьдесят лет Морган был уже частично на пенсии, а повседневным управлением фирмой занимался его единственный сын, Джон Пирпонт-младший ("Джек"), но он сыграл выдающуюся роль в спасении финансовой системы США от краха. Взяв на себя роль центрального банкира в эпоху, когда в Соединенных Штатах все еще не было центрального банка, он руководил спасательной операцией из своей библиотеки - величественного здания в стиле итальянского ренессанса, примыкающего к его особняку на Восточной 36-й улице. В роскошном и парящем помещении, спроектированном знаменитым архитектором Чарльзом Маккимом, в три яруса стояли книжные шкафы из орехового дерева и бронзы, в которых хранилась коллекция редких средневековых и ренессансных рукописей Моргана. Над ними возвышались богато расписанные апсиды и люнеты, вдохновленные художественным творчеством Рафаэля и Пинтуриккьо. А над массивным мраморным камином висел фламандский гобелен XVI века, один из серии, изображающей семь смертных грехов. Он был назван "Триумф скупости" и снабжен латинской надписью: "Как Тантал вечно жаждет воды, так скупец вечно жаждет богатства".

Куря гаванские сигары длиной восемь дюймов, он по предписанию врача ограничивал себя не более чем двадцатью сигарами в день. Морган руководил марафонскими совещаниями, на которых присутствовали ведущие финансовые умы Нью-Йорка, включая Шиффа, Айка Селигмана и даже старого заклятого врага Моргана, Гарримана. Используя тактику, которую он применял в прошлом, Морган в одном случае запер группу ссорящихся президентов трастовых компаний в своей библиотеке, пока они не согласились внести деньги для спасения более слабых конкурентов. Когда президент Нью-Йоркской фондовой биржи сообщил Моргану, что десятки брокерских контор рискуют разориться, если не удастся немедленно собрать 25 миллионов долларов, банкир собрал эту сумму за полдня. До окончания кризиса Морган даже спасет город Нью-Йорк от банкротства.

Пользуясь удивительной для частного лица властью, он решал, какие учреждения заслуживают спасения, а какие не подлежат спасению. Как столетие спустя, во время финансового кризиса 2007-8 годов, председатель Федеральной резервной системы Бен Бернанке и министр финансов Генри Полсон списали Lehman Brothers, Морган посчитал, что Knickerbocker слишком далеко зашел, чтобы его реанимировать, и даже отказался видеть его президента Чарльза Т. Барни, когда банкир нервно посетил библиотеку Моргана, чтобы попросить о помощи. Опальный руководитель вскоре воткнул револьвер себе в живот и покончил с жизнью.

Шифф, тем временем, выступал перед общественностью с успокаивающими заявлениями, заявляя, что "ситуация находится под контролем", хотя в частном порядке он сомневался, что кризис под контролем. Зная, что больше всего пострадает рабочий класс, он призвал нью-йоркское филантропическое сообщество не допустить превращения финансовой катастрофы в гуманитарную. "Я говорю богачам, что человек, имеющий доход сверх необходимого, прежде чем добавить что-либо к своему капиталу в такой кризис, как этот, должен убедиться, что среди нас не существует больших страданий, которые можно было бы облегчить", - заявил он во время одной из речей. "Давайте будем более либеральны в невзгодах, чем когда-либо в процветании, - ведь это и есть истинное милосердие".

Зимой того года, когда паника прошла, Шифф отправился в очередное путешествие по миру, направляясь в Палестину и Египет. Визит Шиффа на Святую землю стал для него неожиданностью. Он резко конфликтовал с сионистским движением, приверженцы которого стремились создать там еврейскую родину. Он считал, что будущее еврейского народа - в Соединенных Штатах, и говорил об "американском Израиле", состоящем из "детей детей мужчин и женщин, которые в этом поколении приехали со всех концов земного шара к этим благословенным берегам". Более того, он считал, что сионизм противоречит "истинному американизму" и рискует подтвердить антисемитские утверждения, которые веками использовались для маргинализации евреев, - что евреи являются самостоятельной нацией и поэтому не могут проявлять истинную лояльность к какому-либо государству. В результате его откровенных взглядов сионисты осудили Шиффа как "предателя", хотя его сионистские критики обрадовались, когда Шифф появился в Иерусалиме, чтобы осмотреть еврейские поселения.

Часть своего отпуска Шифф провел в круизе по Нилу в сопровождении Эрнеста Касселя. Когда он проплывал мимо занесенных песком остатков древней цивилизации, его мысли обратились к Гарриману, чья железнодорожная империя, как и царства фараонов, однажды превратится в пыль. Пейзажи привели его в задумчивое настроение, и он сел за стол, чтобы написать Гарриману короткое письмо: "Внушительные руины на берегу напоминают мне о том, как пусто все земное; как часто мы стремимся впустую; как недолго мы живем и как долго потом умираем. Примите мой совет, мой добрый друг, не работайте так постоянно". Он призвал Гарримана уйти с постов президента различных железных дорог, которые он занимал, и сократить свои деловые обязательства.

Гарриман в основном игнорировал эти советы, даже когда его хрупкое, израненное болью тело стало заметно слабеть, порождая слухи о его здоровье, которые разрушали акции компаний, связанных с Гарриманом. В последний год его жизни натиск на него ослабел так же быстро, как и возник. Рузвельт завершал свой последний срок пребывания на посту президента, и вскоре его сменил военный министр Уильям Говард Тафт. Нападки ослабли. Кан написал Гарриману нежное письмо, в котором поздравил его с тем, что он выстоял в этом водовороте. "Я видел вас рядом в часы ваших многочисленных успехов и триумфов, а также в периоды разочарований и тревог, и, наконец, в прошлом году в период испытаний, бурь и стрессов", - писал Кан. "Зависть, ревность, ненависть и непонимание объединились в нечестивый союз, чтобы уничтожить вас, финансовая паника добавила свое нервное напряжение, но вы стояли спокойно, решительно, непоколебимо, среди слабеющих друзей и могущественных врагов... смело встречая, сражаясь и в конце концов преодолевая натиск, достаточно грозный, чтобы привести в ужас почти любого, кроме вас".

Глобальные амбиции Гарримана даже казались досягаемыми. Шифф узнал от Григория Виленкина, который теперь служил финансовым агентом России в Японии, что Россия рассмотрит возможность расстаться с Китайско-Восточной железной дорогой, если Япония продаст свою долю в Южно-Маньчжурской железной дороге. Китай, жаждущий иностранного капитала, поддержал план создания международного синдиката, состоящего из британских, французских, немецких и американских банковских интересов, для приобретения обеих линий - предложение было с энтузиазмом поддержано Государственным департаментом, который стремился создать американский коммерческий плацдарм в регионе. Kuhn Loeb и J.P. Morgan & Co. вошли в состав так называемой Американской группы. Макс Варбург участвовал в переговорах со стороны Германии.

Пока Гарриман работал над продвижением сделки, один из его врачей сообщил тяжелые новости о состоянии его здоровья. У него был рак желудка, причем неоперабельный. Он скрыл этот диагноз, хотя его исхудалое, восковое лицо выдавало его ухудшающееся