Повелители стихий: начало - Саша Ленц

Прошло с полчаса, а потом безмолвие нарушил приглушённый разговор, донёсшийся из-за приоткрытой двери. Поначалу никто не обратил на него особого внимания, но когда в речи говоривших прозвучали знакомые имена и тревожные нотки, все четверо навострили уши.

— Я сделаю всё возможное, чтобы убедить их в том, что они не представляют опасности, — пробормотал незнакомый мужской голос, — но, должен сказать, я очень сомневаюсь, что они станут слушать. Мне показалось, у них уже всё решено.

— Если нужно, мы готовы встретиться с ними лично, — второй голос принадлежал Гинару.

— Это ничего не решит. После всего случившегося… — неизвестный собеседник Хранителя понизил голос до шёпота, заставляя усерднее вслушиваться в разговор, — … будет сложно.

— Постарайся, мой друг, вся надежда теперь только на тебя, — проговорил Гинар. — Они ещё такие юные, а на их долю уже выпали испытания, которые потянет не каждый взрослый. Нельзя допустить, чтобы из-за наших ошибок, они снова оказались на линии огня.

Денис переглянулся с друзьями. Они жадно ловили каждое проронённое за дверью слово, и то, что сказал Гинар, заставило напрячься.

— Буду держать Вас в курсе, — кротко произнёс мужской голос.

Затем послышались приближающиеся шаги, в библиотеку вошёл Гинар. Увидев сидящих за столом ребят, он на секунду замер с потерянным, виноватым выражением лица, но тут же напустил непринуждённый вид и натянуто, но дружелюбно улыбнулся:

— Вы уже здесь?

— Дарума сказала ждать тут, — ответил Стэн за всех.

— Вот и прекрасно.

Гинар одёрнул полы трикотажного пиджака, прошёл в зал и присел за стол к друзьям.

— Полагаю, вы о многом хотите спросить.

Все продолжали молчать. Гинар, немного выждав, достал из кармана старую фотографию. Он повертел её в руках, а затем положил в центр стола. Денис сразу её узнал, карточка уже попадалась ребятам на глаза раньше.

— Это противостояние Хранителей и Искателей далеко не первое, — сказал Гинар тяжёлым надломившимся голосом. — И, боюсь, не последнее. Здесь, — он поправил фото так, чтобы всем было видно, — предыдущий состав ордена. Ансель, его жена Рина. Ученик Фрида Грофф, рядом с ним Сильвана, её учитель Массар. Это Экберт и Альма. А это я и Сарада — моя дочь и первая ученица Анселя.

Гинар туго сглотнул, во взгляде читалась скорбь и сожаление — чувства которые ни с чем не спутаешь.

— Предыдущее столкновение с Искателями сильно проредило наш состав, — продолжил он, — но свой долг мы исполнили: не позволили им добраться до Носителей. Последние же события чуть было не свели наши прошлые достижения на нет. Только благодаря вам удалось предотвратить страшную катастрофу, и потому я хочу сказать спасибо…

— Если бы не вы, мы бы сейчас тут не сидели, — пробормотал Стэн.

Денис согласно кивнул, к нему присоединились Рикки и Дэш.

— Нет, — твёрдо сказал Гинар, пряча фотографию во внутренний карман пиджака, — не умаляйте своего значения. Вы отлично себя проявили. Случившееся — результат наших ошибок, нашей недальновидности и нерасторопности. Мне страшно думать, чем всё могло бы кончиться…

— Почему вы не остановили Экберта? Как вы могли быть такими… — Денис вовремя забуксовал, чтобы не сказать чего-нибудь оскорбительного в лицо Гинару.

— Такими слепцами! — за него это сделал Дэш. — Где же были все эти ваши хранительские приёмы? Вы знали каждый наш шаг, залезали нам в голову, но не видели, что делают ваши соратники у вас под носом?

Гинар тяжело выдохнул.

— Это так, к сожалению, — сказал он, без тени обиды. — Мы подозревали и обвиняли друг друга. Мы с трудом приходили к единому мнению, а о том, как принимались решения и говорить нечего. Каждый был готов рубить с плеча, но Ансель, как верховный Хранитель, призвал нас ждать и наблюдать.

— То есть призвал довести ситуацию до такого предела, — вставил Дэш.

— Никто и подумать не мог, что Искатели дерзнут заявиться сюда! Поймите, всё было далеко не так просто. Сильвана и Экберт обвиняли меня и внучку. Я подозревал Экберта и, стыдно признаться, думал, что Сао с ним в сговоре. У каждого были логичные доводы в защиту своей позиции, только Ансель мог нас рассудить. А он считал, что предатель обязательно оступится, нужно только подождать. И мы ждали и следили за каждым шагом друг друга, не замечали очевидного…

— Чем же Экберт в итоге себя выдал? — спросил Стэн.

— Его выдал Шай.

— Шай? — Денис не поверил своим ушам.

— Именно. Экберт ловко использовал его, манипулировал, обманывал, но оступился как раз на нём. В тот день, когда пропал Дэш, Экберт созвал совет прямо среди ночи. Видимо своим всполошенным видом хотел отвести от себя подозрения. Актёр… На совете присутствовали все, в том числе и ученики. Он попытался использовать ситуацию, чтоб дискредитировать меня и Даруму. Звёзды для него сошлись удачно: то, что внучка отправила вас к Терезе… кхм… В общем, Экберт не упустил момента заострить на этом внимание.

— Всё выглядело так, будто она сделала это специально, — догадался Стэн. — Отправила нас к предательнице — значит сама предательница.

— Так он и рассудил. Но дальше всё пошло не по его плану. Пока Экберт выступал с изобличающей речью, Шай заметно нервничал, а потом и вовсе заявил, что всё сказанное его учителем не имеет ничего общего с реальностью, потому что Дэш покинул Храм не по своей воле. Да, обычно ученики присутствуют на совете, в качестве слушателей, но не участников, однако на этот раз, Ансель попросил Шая объясниться. Шай рассказал, что его разбудил большой страх, испуг, какой бывает при неожиданной опасности, когда происходит то, чего совсем не ждёшь. И было совсем короткое, почти мимолётное, чувство глубочайшего разочарования, какое бывает, когда предают те, кому ты верил. А после, он сказал, его накрыла пустота, как было бы, если Дэш вдруг исчез из этого мира. Ансель спросил, делился ли Шай своими наблюдениями с Экбертом. Он, конечно, делился. Тогда мы спросили Экберта, чувствовал ли нечто подобное он сам и что он сказал своему ученику. Он оскорбился, отказался отвечать — понимал, что тиски вокруг него сжимаются. Но его ответ и не требовался. Всё и так было понятно.

Друзья переглянулись. Для Дениса, как, очевидно, и для всех остальных яснее ничего не стало.

— Дело в