Грешница и кающаяся. Часть II - Георг Борн

Сумерки уже сгустились, в домах зажглись огни, наступила та вечерняя пора, когда солнце давно зашло, а луна на усеянном звездами небосводе еще не появилась.

Колебания Моро длились недолго. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что его никто не видит, он с удивительной ловкостью перемахнул через ограду в парк, окружавший особняк. Здесь он с минуту прислушивался… до него донеслись чьи-то шаги. Имел ли Моро какой-нибудь злой умысел, что так старался быть незамеченным? Подобно змее, он скользнул в тень деревьев и оттуда следил, кто же появится на дорожке парка.

Вскоре он убедился, что в парке прогуливался князь со своими друзьями, приехавшими из столицы Германии; Маргарита с Жозефиной следовали за ними, а Мартин позади замыкал шествие.

— О, бедная дочь массы! — пробормотал негр, вспомнив убитого мальчика.— Она носит черное платье и очень печальна… бедная красивая дочь!

Следом за Мартином по дорожке шел еще кто-то, как верный слуга за господином, и глаза Моро блеснули: он узнал в этом человеке своего собрата Сандока.

Быстро и бесшумно пробрался он между кустарником на дорожку и, не замеченный никем из лиц, шедших впереди Сандока, дотронулся до его плеча. Тот мгновенно обернулся, и лицо его расплылось в улыбке.

— А, добрый брат Моро!

Моро приложил палец к губам.

— Тсс, тихо! Никто не должен знать, что Моро здесь! — шепнул он.

— Спрячься в кустах. Когда масса уйдет в дом, Сандок придет к тебе, добрый брат Моро!

Негр кивнул в знак того, что понял, и скрылся в тени деревьев, а Сандок как ни в чем не бывало последовал за Мартином и господами к увитому плющом балкону, где их ожидал богато сервированный, освещенный великолепными лампами стол.

Пока все рассаживались и лакеи подавали кушанья, Сандок, улучив минуту, шепнул несколько слов Мартину, оставшемуся внизу.

— Будь осторожен, Сандок! — тихо сказал в ответ кормчий.— Я догадываюсь, зачем пришел сюда этот негр. Ты знаешь, что барон и графиня еще больше возненавидели тебя после того, как ты выкрал письма. Не делай вид, будто ты хитрее и ловчее их всех! Иногда можно перехитрить самого ловкого и опытного человека!

— Не беспокойся, Мартин, мы еще посмотрим, кто кого. Сандок дал клятву задушить этого подлого барона, самому или с помощью ангела, и бросить в Сену!

— Ну, ступай,— ответил с улыбкой Мартин, видя, что негра мучит нетерпение.— Ступай, а я останусь здесь.

Самонадеянно усмехаясь, Сандок кивнул кормчему и исчез в темной аллее. Там его поджидал Моро.

— Что нового, брат? — спросил Сандок, возбужденно сверкнув глазами.

— Барон во дворце графини… ночь благоприятствует… дворецкий Сен-Клу отсутствует!…

— Ты считаешь, мы должны захватить барона?

— Да, в эту ночь, брат Сандок! Самое удачное время… Барон приехал в экипаже во дворец графини, оттуда будет возвращаться с одним только кучером. Сандок и Моро догонят карету, прыгнут в нее, свяжут барону руки, заткнут ему рот и увезут.

— Или убьют кучера?

— Нехорошо, если Моро убьет слугу императора,— шепотом ответил Моро.— Кучер должен остаться жив, а барона мы тайком увезем во дворец Сен-Клу!

— О, брат Моро придумал хороший план… Сандок очень рад, что проклятый барон будет наконец убит, очень рад… Сандок снимет это платье с галунами и оденется так же, как брат Моро!

— Только скорей! — шепнул Моро, и Сандок поспешил в людскую.

Вскоре он возвратился. Вместо синей ливреи с серебряными галунами и шитьем на нем был легкий плащ, на голове — старая коричневая шляпа, ноги ниже колен обнажены, так же как и у Моро.

— Хорошо подкрадываться, хорошо бегать! — сказал он, указывая на босые ноги.

— О, очень хорошо, брат Сандок,— подтвердил Моро. Он находился в прекрасном расположении духа, его радовала предстоящая охота.

Оба негра с легкостью перелезли через забор обратно на улицу Риволи и побежали по направлению к Булонскому лесу.

Было около одиннадцати часов, когда они оказались у Ангулемского дворца. Окна его были ярко освещены, у ворот стояло множество экипажей.

Моро повлек Сандока под деревья у забора, чтобы кучера и лакеи, разговаривающие между собой, не могли их заметить.

Им удалось беспрепятственно пробраться в переднюю часть парка через главный вход.

Сандок знал не только план парка, но и был знаком с внутренним расположением дворца.

— Два выхода,— сказал он своему спутнику, когда они осторожно пробирались под деревьями.— Моро останется здесь, у передних ворот, Сандок будет караулить у задних!

Моро кивнул в знак того, что понял, и пробрался к группе деревьев, росших напротив парадного входа. Отсюда очень удобно было наблюдать за каждым подъезжающим и отъезжающим экипажем.

Сандоку было несколько сложнее. У террасы сияли большие канделябры, дорожки освещались фонарями, в глубине парка горели разноцветные шары и лампионы, многие деревья сверху донизу были увешаны фонариками, как рождественские елки.

К тому же повсюду гуляли парочки, порхающие танцовщицы в своем бесконечном веселье забегали в самую гущу кустов, гоняясь друг за другом. Поэтому не так-то легко оказалось найти подходящее убежище, откуда можно было бы наблюдать исход этого веселья, не опасаясь быть замеченным самому.

Сандоку оставалось рассчитывать только на свое везение, так как он не был здесь в безопасности, в чем скоро и убедился: влюбленные парочки для своих непродолжительных пастушеских сцен охотнее всего выбирали самые темные, самые укромные уголки парка. Пришлось Сандоку удовольствоваться отдаленным местом наблюдения, потому что отыскать подходящее укрытие вблизи ярко освещенной террасы было бы безумием. Нет никакого сомнения, что если бы его обнаружили, то как незваного и по своей наружности нежеланного гостя тотчас задержали бы и очень скоро опознали бы в нем опасного своей отвагой и ловкостью княжеского лазутчика.

Этого ни в коем случае нельзя было допустить!

Итак, Сандок устроился в некотором отдалении от второго входа и так хорошо укрылся, что найти его можно было бы лишь приблизившись вплотную; а между тем ему видны были приближающиеся экипажи, среди которых он без труда мог отличить карету барона, которую хорошо знал.

Гости, судя по всему, начинали разъезжаться. Экипажи, шурша колесами по мелкому гравию, подъезжали к террасе и увозили знатных господ обратно, в их великолепные особняки и дворцы. Сандок провожал глазами каждый; кроме того он ожидал сигнала Моро, который тот должен был подать, если барон, подобно многим гостям, выйдет из переднего подъезда.

Очаровательные балерины все еще разгуливали в разных местах парка по дорожкам среди зелени и весело щебетали, тихо смеясь, о своих победах над герцогом Монфиром, о любезном маркизе де Шальбере, о расточительном персидском принце Улюе и о сотне других.