Брант "Корабль дураков"; Эразм "Похвала глупости" "Разговоры запросто"; "Письма темных людей"; Гуттен "Диалоги" - Себастиан Брант

Сисесосий Мантельфорс, магистр семи свободных искусств, магистру Ортуину Грацию, философу, оратору, пииту, юристу, богослову и прочая и прочая, нелицемерно желает здравствовать

Доброчестнейший господин магистр Ортуин, поверьте истовому моему слову, что возлюбил вас сердцем с той поры, как превзошел через вас в Кельне искусство поэзии, в котором искусстве вы затмили всех и вся, будучи поэтом много превосходнейшим, нежели Буш или Цезарий{678}, и могущим даже обучать Плинию и греческой грамматике. По причине таковой моей веры в вас, хочу открыть вашему достоподобию нечто как на духу. Почтеннейший господин магистр, влюбился я в одну отроковицу, дщерь звонаря, именем Маргарита, ту самую, что в недавнем времени сидела с вами рядом за столом, когда священник наш пригласил ваше благоутробие в гости и оказал вам всяческие почести, и мы пили, и возвеселялись сердцем, и она тоже изрядно выпила во здравие ваше; я люблю ее столь сильной любовию, что стал сам не свой: поверьте истовому моему слову, по причине сего не могу ни есть, ниже спать. И все меня спрашивают: «Почтенный магистр, что это вы так бледны? Бога ради, покиньте свои книги, вы не в меру усердствуете в занятиях: вам надобно развлечься да попьянствовать, ведь вы еще в молодых летах, успеете еще получить степень доктора и стать магистром нашим. Уже и ныне вы хорошо и досконально преуспели в учении и почти годитесь в докторы». Я же робею и не осмеливаюсь открыть свое страдание. Читаю ныне Овидия о средствах от любви, которую книгу в Кельне под вашим руководством снабдил на полях множественными глоссами для памяти и назидания; но воистину это нимало не помогает, и любовь во мне что ни день крепчает. Недавно я станцевал с нею на гулянье у градоправителя три танца, и вдруг дудочник задудел песню «Пастушок из Нейштадта», и все танцоры, согласно обычаю, стали тискать отроковиц; я также свою со страстию притиснул грудями ко своей груди; и притом пожал ей руку изо всей силы; она же сказала со смехом: «Клянусь душой, почтеннейший магистр, вы знаете обхождение, и пожатие вашей руки нежней, чем у других. Право, вам нет нужды принимать духовный сан, а лучше жениться». И посмотрела на меня нежно, отчего вступило мне в мысли, что и она тайно в меня влюблена; поистине, глаза ее пронзили мое сердце, словно стрелы. Засим отбыл я домой со слугой своим и лег на постелю; мать моя, видя то, горько заплакала, ибо испугалась, что у меня чума, и скорей понесла мою мочу к лекарю Брунелю, и голосила: «Господин лекарь, для-ради господа, излечите моего сынка, ничего для вас не пожалею, самую распрекрасную рубаху подарю, ведь он у меня сын обещанный и беспременно должен стать священником!» Лекарь глянул на мочу и сказал: «Больной сей имеет темперамент отчасти холерический, отчасти же флегматический, и следует подозревать у него серьезную опухоль около почек ввиду вспучивания и желудочных коликов, проистекающих от расстройства пищеварения. А посему надобно прибегнуть к испражняющим средствам: помнится, есть трава, именуемая «жено», родится в местах влажных и запах имеет тяжелый, как учит нас «Травник». Надо корень той травы растереть и соком пропитать большой пластырь, каковым обложить больному весь живот в соответственный час, и пускай лежит на животе не менее часу, и хорошенько пропотеет. Тогда колики непременно прекратятся, а равно и вспучивание, ибо нет средства действенней против сего недуга, что испытано на многих людях. А перед тем, само собой, полезно принять очистительное из греческой белявки с соком редьки, по четыре драхмы{679} того и сего, и тогда больной выздоровеет». Мать моя пришла домой и насильственно влила мне в рот это очистительное, и за ночь меня пронесло пять раз, и я глаз не сомкнул, все вспоминал, как она на танцах притиснулась ко мне грудями и как на меня взглянула. Отдаюсь под покров доброты вашей и заклинаю присоветовать мне приворотное зелье из тех, какие значатся у вас в маленькой книжечке с пометой: «Испытано», вы мне ее однажды показывали и сказали: «Вот книжка, из коей могу сделать так, что во всякой особе женска пола ко мне воспылает любовь», а ежели не поможет мне, милостивец, я умру, и матушка моя тоже умрет от горя. Писано из Гейдельберга.

Магистр Ортуин Граций магистру Сисесосию, другу излюбленнейшему изо всех друзей, приближенному первой степени{680}, желает здравствовать

Поелику сказано в Писании: «Господь щит{681} для ходящих непорочно», похвалы достойно, велемудрый господин магистр, что излили мне душу свою так непорочно и присем зело красноречиво, ибо отменно владеете латинским слогом. И я отвечу вам столь же непорочно и риторически, а отнюдь не поэтически. Господин магистр излюбленнейший, вы открылись мне в своей любви, и дивлюсь неразумию вашему, потому как можете влюбляться в отроковиц; знайте же, что поступаете дурно, и сии греховные помыслы доведут вас до адской погибели. Я же полагал, что имеете разум и не помышляете о таковом глупстве, от коего добра не жди. Однако готов при советовать вам по просьбе вашей, ибо сказано в Писании: «Просите и получите»{682}. Перво-наперво должно вам оставить пустые помышления об этой вашей Маргарите, кои внушены диаволом, отцом всех грехов, чему свидетельствует Рихард{683} в толкованиях на четыре книги{684}. Всякий же раз, как об ней помыслите, творите крестное знамение и читайте «Отче наш», а сверх того — стих из Псалтири: «И диавол да станет{685} одесную его». Также всегда ешьте по воскресеньям освященную соль и окропляйтеся водою, что святит приставленный к сему делу священник у святого Рупрехта; оным способом изгоните диавола, внушившего вам столь сильную любовь к вашей Маргарите, которая отнюдь не так прекрасна, как вы возомнили: на лбу имеет она бородавку, и голенашки у нее длинные и красные, а руки заскорузлы и грубы, да изо рта воняет по причине зубовной гнилости; и зад у нее необходимо должен быть волосат, причем волосья эти нельзя обрить, ибо недаром есть пословица: «Маргариты опасайся, зад обрить не пытайся». Вы же ослеплены диавольской любовью и не видите сих ее пороков. Опричь того, она невоздержна в питиях и обжорлива, а недавно, когда сидела рядом со мной за столом, дважды подряд пукнула и объяснила, что это будто скрипела скамейка. Тут в Кельне у меня была полюбовница не вашей Маргарите чета, но я ее все равно бросил. Вышед замуж, она многократно призывала меня к себе через одну старую бабку, когда муж бывал в отлучке: я же посетил ее лишь единожды, да и по пьяному делу. Советую вам поститься два раза в неделю, а потом исповедаться у какого-нибудь магистра нашего из ордена проповедников, он же наставит вас на путь истины. А после исповеди помолитесь святому Христофору, дабы он возложил вас на рамена свои{686} и не попустил, чтоб вы повернули вспять и погрязали долее в «море великом и пространном{687}: там пресмыкающиеся, которым нет числа», то есть бессчетные грехи, как толкует «Совокупитель»; а засим помолитесь еще, дабы не впасть во искушение. Вставайте рано поутру, умывайте руки, расчесывайте власы и удаляйтесь от праздности: ибо учит Писание: «Боже! Ты Бог мой{688}, Тебя от ранней зари ищу я». Удаляйтесь также от блудилищ тайных: ибо неведомо, когда и в коем месте человек может впасть во грех, наипаче же — в блудодеяние. А ежели впрямь помышляете получить от меня испытанное любовное зелье, то знайте, что не могу взять того на свою совесть. Когда вы с моего голоса писали глоссы к Овидиевой книжке «Искусство любви», то упредил вас, что никому не должно прибегать к черной магии для снискания любви женска пола; а кто к сему прибегнет, уже через то самое отлучен от церкви, и инквизиторы, искореняющие скверну еретическую, могут его притянуть к ответу и осудить на сожжение. Приведу вам для примера и назидания один таковой случай. Некий лейпцигский бакалавр влюбился в отроковицу Катарину, дочь мукомола, и бросил в нее яблоко, содержащее силу черной магии, она же то яблоко поймала и спрятала в запазуху, промеж грудями, и тот же час воспылала к этому бакалавру неутолимой любовью, и пришед в церковь, не сводила с него очес; когда же надо было читать молитву «Отче наш, иже еси на небесех», молилась так: «Бакалавре, иде же еси?» И дома, когда отец или мать ее кликнут, отвечала: «Бакалавре, чего тебе?» И они не могли взять в толк, что с нею сталось, покуда один магистр наш, проходя мимо ихнего дома, не поздоровался с оной отроковицей, сказавши: «Добрый вечер, госпожа Катарина! О благословенная, какой красивый у вас гребень». А отроковица Катарина в ответ: «Благодарение господу, любезный бакалавр, а не выпьете ли со мною доброго пива?» — и подала ему кружку. Магистр наш прогневался и стал пенять ее матери: «Госпожа мукомолиха, наказуйте дщерь вашу: она бесстыдством своим осрамила университет, ибо назвала меня бакалавром, тогда как я — магистр наш. Истинно, истинно говорю вам, что совершила смертный грех: похитила у меня честь, и грех сей не отпустится, покуда не будет похищенное возвращено. Она и других магистров наших называла бакалаврами; имею подозрение, что она влюблена в бакалавра, а посему глядите за нею в оба». Мать же схватила полено и отлупила ее по голове и по спине столь немилосердно, что девица накакала себе в юбки, а потом велела ей сидеть полгода под замком на хлебе и воде. Бакалавр тем временем был рукоположен во священники, отслужил первую обедню и получил приход Пардау в Саксонии. Отроковица, как о том прослышала, сиганула в чердачное окно, едва не сломавши себе десную руку, и бежала к бакалавру в Саксонию, где живет с ним по сей день и родила от него четырех сыновей. А вы сами ведаете, сколь великий сие соблазн в лоне церкви. Стало быть, должно вам остерегаться черной магии, от коей неисчислимое проистекает зло. Право, много лучше воспользоваться средством, именуемым «жено», какое прописал вам почтенный лекарь Брунель: средство оное воистину превосходно, я сам часто употребляю его противу желудочных колик. Пребывайте во здравии вы и матушка ваша. Писано из Кельна, в доме господина Иоанна Пфефферкорна.