Инстинкт Убийцы. Книга 2 - Элеонора Бостан

решила она, пусть верит пока в такое непорочное зачатие, станет старше, сам во всем разберется. И тут он снова удивил ее.

– А я видел, как две тети целовались, – сообщил он, – у них буду расти дети в животиках?

Фатима вытаращила на него глаза, соображая, где он мог такое увидеть, хотя, тут же поняла она, на курортах еще и не такое увидишь. И она снова объяснила ему, что для того, чтобы появился ребенок, любить друг друга должны только мужчина и женщина, а иначе никак. Он все вроде бы понял и ни о чем больше не спрашивал, хотя он так часто удивлял ее, что Фатима была готова ко всему. Это было в конце февраля, и с тех пор больше о своем отце или о том, откуда берутся дети, он не говорил. Это тоже было в его характере – один раз выяснить все и больше к теме не возвращаться.

– Мам, а белка не убегает, – он повернулся к ней, тыча пальцем в высоту, – может, она просит еду? У нас есть?

– Ну, если она будет булочку, – улыбнулась Фатима, доставая из сумки остаток завтрака сына, – и если ты не пожадничаешь…

– Нет, мне не жалко для белочки, – он весь аж дрожал от нетерпения, – давай ее покормим!

Она протянула ему кусочек булки, не сильно надеясь, что белка его возьмет, в конце концов, это ведь не парк, значит, белки тут не ручные. Малыш встал на цыпочки и начал тянуть булочку вверх, приговаривая «белочка, ешь, вот булочка». Фатима тоже остановилась, но белка ее мало интересовала, она хотела посмотреть, видно ли отсюда море. Она развернулась и стала вглядываться в проемы между ветками деревьев, но нет, густая листва скрывала все, а ведь было только начало мая, вернее, даже конец апреля, последнее его число. Нет, на юге мне гораздо больше нравится, подумала она, жмурясь под ярким солнечным лучом, сумевшим прорваться сквозь переплетение веток.

Здесь, на черноморском побережье было уже по-летнему тепло, и хоть вода еще не прогрелась, многие уже купались, правда долго никто не выдерживал. Ян тоже просился в воду, но она категорически запретила. «Это тебе не Греция, – строго сказала она, когда он начал настаивать, – вода ледяная, потому что совсем недавно здесь была зима, такая же холодная, как в Рябинске» (вымышл.).

На самом деле зима здесь даже отдаленно не напоминала ту, что они провели в поселке городского типа в Московской области, там, в Рябинске, морозы и сугробы чуть не свели ее с ума, а вот Яну нравилось. Они приехали туда после Нового Года, который встретили в Москве, Ян был просто в восторге от иллюминации, боя Курантов и всеобщего веселья на Красной площади, но как только праздник закончился, с города сошел весь грим, обнажая пустые грязные улицы с торчащими из снега оболочками петард. Жалкое и угнетающее зрелище, поэтому она поспешила увезти сына туда, где он не увидит мрачных людей, спешащих на работу с головной болью, не увидит, как разбирают елки и снимают гирлянды хмурые рабочие, не почувствует опустошенность большого города, потратившего все силы и средства на грандиозный праздник.

Выспавшись и посвятив еще один день сборам, они покинули столицу, не имея конкретной цели, но в гостинице она услышала о каком-то маленьком не то поселке, не то городишке, где просто сказочные зимы, и можно отдохнуть в тишине. Она спросила соседку, та тоже собиралась провести часть Новогодних каникул с мужем в этом Рябинске. Что ж, решила Фатима, все равно ехать особо некуда, посмотрим, что там такого особенного, а не понравится, поедем дальше.

Но как только они пересекли городскую черту, она поняла, что никуда больше они не поедут. Рябинск поразил ее своими чудесными пейзажами, такие она раньше видела в фильмах-сказках – аккуратные домики, укутанные снегом, просторные поля и леса, в основном хвойные, покрытые белоснежным толстым покрывалом. Где-то через эти поля текла речушка, об этом свидетельствовал щит с надписью «Р. Рябинка», причем даже ударение было поставлено – на первую гласную. Сугробы возвышались по всему поселку, как белоснежные сторожа, и Фатима в сотый раз поблагодарила судьбу за мощный джип, который прекрасно справлялся с таким снегом.

Она остановила машину и заворожено смотрела на белое покрывало, становящееся голубым с приближением вечера. В дороге они провели весь день, но теперь она нисколько об этом не жалела. Она повернулась к сыну, он спал на заднем сидении, натянув капюшон до половины лица. Она раздумывала будить его или нет, но потом решила, что он все же имеет право высказать свое мнение: останутся они или поедут еще куда-то. Разве только завтра, подумала она, глядя на сугробы и наступающие сумерки. И все же надо его разбудить, он весь день дремлет, ночью теперь покоя не даст, решила она и нежно потрепала его за плечо. Он недовольно замычал, и она повторила попытку.

– Проснись, соня, – проговорила она, – мы уже приехали.

Она заворочался, а потом из-под меха на капюшоне показалось его заспанное личико. Как же он прекрасен, подумала Фатима, с любовью рассматривая каждую черточку на его лице, как маленький ангел. Ян медленно сел, потер глаза и выглянул в окно.

– О, – вырвалось у него, – мамочка, тут так красиво!

– Поэтому я тебя и разбудила, – улыбнулась она, – ну что, останемся на ночь?

– Да! – Тут же выпалил он, а потом, совсем проснувшись, добавил, – можно я выйду и пробегусь по снегу?

– Не сейчас, – твердо покачала головой Фатима, – мы стоим посреди дороги, вот приедем, и тогда бегай сколько хочешь.

Он не стал спорить, его рассудительность подсказала ему, что время для пробежек и правда не самое подходящее, да и бесполезно спорить, если мама вот так качает головой, лучше просто сесть и дождаться, пока они приедут на место. Она всегда держала свои обещания, и раз сказала, что он будет бегать по снегу, значит, будет, просто чуть-чуть попозже.

И он набегался в тот вечер, промочил куртку и набрал полные ботинки снега, но зато они с мамой нахохотались, играя в снежки и просто валяясь в пушистом снегу, скрипящем от мороза. Они поселились в маленьком домике на границе с полем, свободных домов почти не осталось, многие москвичи решили провести праздники в этом укромном уголке вдали от шума и серости мегаполиса. Хозяин, сухой и сморщенный мужичок неопределенного возраста, сначала не хотел сдавать им домик, говорил, что он уже занят, что со дня на день он ждет дочку с мужем, но после того, как Фатима предложила удвоить плату, быстро согласился, и вместо комнаты в его хибаре они въехали в отдельный дом, да еще и подальше