КНИГА ОЛЕХНОВИЧ - Олехнович Борисовна

Не забывай, как не хватает

У нас сады цветут весной,

Тебя нам всем на Новый год.

Не забывай, не забывай, что неизменно

Пускай скорее со слезами провожает

Ростов роднее и дороже, чем Ханой.

На самолёт тебя вьетнамский весь народ.

Не забывай! Не забывай!

Не забывай! Не забывай!

269

Ведущие капустника на Старый Новый 1984 год. Слева направо: Л.Б. Олехнович,

Н.Д. Габ, Владимир Борисович Строев. Фото Г.А.Шегуровой

После работы во Вьетнаме на нашем

факультете у В. Б. Строева в основном

были вьетнамские студенты. Он стал их

основным куратором. С того времени

его называли «вьетнамским папой»

по аналогии с «вьетнамской мамой»,

куратором-предметником Н.Е. Драпкиной.

Он регулярно проводил для них российские

и вьетнамские праздники. Студенты очень

его любили и уважали. Как-то раз вышили

его портрет на шёлке и подарили ему.

В.Б. Строев, Н.Е. Драпкина и Л.Б. Олехнович с группой Вьетнамских студентов.

В последние десятилетия он организовывал и проводил для иностранных студентов

«Русские клубы», где знакомил их с культурой и обычаями российской действительности,

готовил праздничные вечера, посвящённые Дням независимости стран, из которых

прибыли студенты, конкурсы, олимпиады по русскому языку. Для гостей «Русского клуба»

(а это были музыканты, танцевальные коллективы, студенты разных вузов, депутаты)

готовился концерт силами иностранных студентов, включающий песни, сценки и скетчи

на русском языке, разученные и артистично поставленные вместе с преподавателем.

Владимир Борисович считает, что его основным профессиональным качеством

является «способность почти безошибочно определять способности окружающих».

Это действительно так. В течение 32-х лет Строев проводил вместе с автором

этих строк дорогие сердцу каждого преподавателя международного факультета

капустники и писал к ним скетчи и тексты, которые сам же потрясающе разыгрывал.

270

В своих литературных

эссе Строев точно и

остроумно обыгрывал

характеристики

преподавателей,

блестяще и артистично

зачитывал их на

наших праздниках

под неумолкающий

хохот окружающих.

В факультетском

альбоме есть фото

преподавателей,

сидящих за столом,

но чуть не падающих

от смеха под стол,

с подписью: «Когда

В.Б.Строев читает свои эссе в факультетском капустнике

выступает Строев – не

(80-е годы)

смеяться невозможно».

Строев дирижировал настроением каждого, угадывая повороты судьбы и акцентируя

характерные черты: кто-то был смущён, кто-то ликовал, кто-то был заинтригован –

равнодушных не было. А на капустниках звучали частушки и в его адрес:

Строев делал всем портреты.

Каждый думал: «Я звезда!».

У него за правду эту

Друзей не будет никогда.

1983 г.

Иногда филигранно прочитанная им проза, скорее философская, чем юмористическая,

вызывала смех сквозь слёзы. Приведу опусы Владимира Борисовича более общего характера,

в которых просматривается характеристика всех женщин России – и коллег с подготови-

тельного факультета в частности.

8 марта 1995 года

«Будь, пожалуйста, послабее. Будь, пожалуйста.

И тогда подарю тебе я чудо запросто.

И тогда я вымахну – вырасту, стану особенным.

Из горящего дома вынесу тебя, сонную.

Я решусь на всё неизвестное, на всё безрассудное –

в море брошусь, густое, зловещее, и спасу тебя!..

(…) Мне с тобою – такой уверенной – трудно очень.

Хоть нарочно, хоть на мгновенье – я прошу, робея, –

помоги мне в себя поверить, стань слабее.

Так уж пришлось, что эти слова написал не я. Не Мюссе, не

Шекспир, не Овидий и не Гомер. Но если мне просто не хва-

тило таланта, им же и в голову бы не пришло. Не стрельнуло б,

не сверкнуло б, не озарило б… Иные времена были. Иной был

адресат. Категорически. Диаметрально. Противоположно.

Ах эти женщины! С тех самых пор, как Господу Богу

пришла идея чуточку разнообразить быт одинокого Адама,

271

и он выдрал под анестезией у него одно ребро… Или, быть может, вселенский инопланетный

разум чего-то там напутал в пробирках и перелил сгоряча… Или дарвинистский обезьян

соскользнул в эволюционном процессе…

Но на тысячи лет этот результат то ли добродетельного воображения, то ли научной

ошибки, то ли космической мутации стал предметом великих волнений в колесе истории.

Историю мы с вами проходили в школе и уж кое-что помним. Помним знаменитые имена всех

этих Ребекк, Эвридик, Пенелоп, Джульетт, леди Гамильтон, Татьян и Просто Марий. Знаем

или догадываемся, что совершалось ради них и во имя.

Нити Ариадны, ящики Пандоры, яблоки раздора, пояса верности, платочки, шали,

колечки, бусы, ожерелья, меха, от Диора, от Кардена и Юдашкина. Бросали мужики лопаты,

плуги и косы, сети, молотки и гусиные перья, брали в руки оружие и громили вся и всё

вокруг… И умирали. С Её именем. Плыли чёрт-те куда, взбирались, опускались, открывая

новые страны. И умирали там. С Её именем.

Что-то искали, находили, строили, изобретали. И называли Её именем. В общем,

истребляли друг друга в войнах, на дуэлях, пасквилями и эпиграммами. Да не почём зря,

а ради неё и для неё. А она, женщина, пока они сумасбродничали, поддерживала огонь в

костре, в очаге, варила, постирывала, с детишками там… В окно смотрела, вдаль, поджидала,

незатейливые беседы с подружками вела, одевалась по сезону, порой румянилась, ждала,

иногда долго, иногда всю жизнь. Он возвращался. Со щитом. С добром и подарками, волок

мешками, оклунками и повозками. Вот радость! Посмотрите, детки, это ваш папа! Хоть без

ноги, руки и глаза, а пришёл милый! Возвращался порой и на щите. Вот, дети, шлем вашего

папы и шляпа, а это его меч. Вырастете – отомстите! Суров мир.

И так тыщи лет! Надоело! Надоело до чёртиков! Всем. И даже мужикам. Сидел, кажись,

какой-то ленивый, впотьмах раскумекивал, как бы на работу да не войти, да не выйти. И

придумал слово. Эмансипация. Слово понравилось так, что за ним дело не стало. Начали

гаснуть огни в очагах, подгорало рагу на сковородках, бельё не просыхало, не гладилось,

дети распущенные бегали и дерзили старшим, да и за окошком всё реже личико её светилось.

Засуетились мужики, рыцари и кавалеры, да поздно. Где вы теперь, дамы, сударыни, госпожи?

Прекрасные, милостивые, посажённые, волоокие, струмкие, сердечные, любимые… Поздно!

Кончились ваши подвиги во славу пола слабого и неумелого. Подвиньтесь!

Век двадцать первый! Не пара и электричества, не атома и компьютера, не покорения

космических пространств, и не расширения озоновой дыры. Отнюдь! Вот она. Сударыня!

Машет кувалдой, выгибая стотонный рельс. Вот она. Госпожа. Пишет указ, и кавалеры слабо

попискивают и, бранясь в сумятице, исполняют его кто во что горазд. Вот она. Дама. В мехах,

и от Диора, в ожерелье и оренбургском платке (сама заработала, не утомляясь особо) катит на

лайнере на Багамские острова. Идёт себе по жизни, пожёвывая «Орбит без сахара», бритая

под нуль, в брюках или без, уверенная, независимая, наступая на ряды бывших рыцарей, и

словечки вылетают такие, от которых славный Одиссей, живи он ныне, вмиг сбежал бы к

Циклопам, а Парис сдал бы Трою без боя. Нате! На что мне Елена такая? Стань, пожалуйста,

послабее…»

Строев и его выступления были лучшим подарком женщинам факультета к 8 Марта. В

них он не боялся острить в адрес администрации и в юмористическом ракурсе изображать

мужской состав факультета:

Тема. Автор - В.Б.Строев.

«Какая тема может быть 8 марта, уважаемые дамы, сударыни и госпожи? В наше

серьёзное время-времечко - любая! Куда не кинь, всюду клин! О предстоящих выборах

представителей очередной власти- не будем. А так как на улице всё ощутимее попахивает

весной,- самый раз поговорить о любви. И её оттенках, то есть: 1.Платонической,