Проект «Аве Мария» - Энди Уир

Рокки расположился в потолочном туннеле над главным лабораторным столом и наблюдает оттуда, как я имитирую новую атмосферу в вакуумной камере.

— Без кислорода, вопрос? — волнуется он.

— Без кислорода.

— Кислород опасный. — Получив ожоги внутренних органов, Рокки стал очень осторожным.

— Я дышу кислородом, все в порядке.

— Может взорваться.

Я снимаю защитные очки и смотрю вверх на эридианца.

— В моем опыте нет кислорода. Спокойно.

— Хорошо. Спокойно.

Снова приступаю к работе. Поворачиваю вентиль. Проверяю показания манометра, дабы убедиться…

— Точно без кислорода, вопрос?

— Там углекислый газ и азот! — отвечаю я, раздраженно глядя на Рокки. — Только углекислый газ и азот! И все! Больше не спрашивай!

— Хорошо. Больше не спрашиваю. Прости.

Честно говоря, Рокки не виноват. Гореть заживо ужасно. Итак, у нас есть две планеты. Нет, речь не о Земле и Эрид — это планеты, на которых мы живем. Нас интересует другая пара: Венера и Терция. Именно там бесконтрольно размножаются астрофаги.

Венера — конечно же, вторая планета нашей Солнечной системы. Размером примерно с Землю и с плотной атмосферой, состоящей из углекислого газа. Терция — третья планета в родной системе Рокки. По крайней мере, я называю ее так. У планеты нет имени на эридианском. Лишь условный номер: «Третья планета». У эридианцев нет древних народов, которые бы открывали небесные тела и называли бы их в честь богов. Они обнаружили другие планеты в своей системе лишь несколько веков назад. Но мне неудобно все время говорить «Третья планета», поэтому я выдумал имя Терция. Самое трудное в работе с инопланетянами и в спасении человечества от вымирания — постоянная необходимость выдумывать имена для всякой всячины.

Терция — крохотная планета размером примерно с нашу Луну. Но, в отличие от нашей соседки, Терции удалось обзавестись атмосферой. Каким образом? Понятия не имею. Ускорение силы тяжести на поверхности Терции слишком мало — только 0,2 g. И все же загадочным образом планета умудряется удерживать свою тонкую газовую оболочку. Если верить Рокки, она на 84 процента состоит из углекислого газа, на 8 процентов из азота, на 4 процента из диоксида серы, а остальное приходится на следовые газы. При этом атмосферное давление на поверхности Терции недотягивает до одного процента земного.

Проверяю датчики и одобрительно киваю. Я визуально контролирую опыт внутри контейнера и страшно горжусь своей придумкой. Предметное стекло тонким слоем покрывают астрофаги. Я направил сквозь стекло инфракрасные лучи, которые с обратной стороны привлекают астрофагов. Так же устроены двигатели вращения. В результате получаем равномерный слой астрофагов в одну клетку толщиной.

А затем я посадил туда таумеб. Они поедают астрофагов, и черное стеклышко постепенно становится прозрачным. Гораздо проще измерять уровень освещенности, чем количество микроскопических организмов.

— Ну вот… в вакуумной камере смоделирован верхний слой венерианской атмосферы. Старался, как мог.

Насколько я понимаю, зона размножения астрофагов в основном зависит от атмосферного давления. При сближении с планетой частицам, летящим на околосветовой скорости, приходится выполнять аэродинамическое торможение. Но за счет своего крошечного размера частицы быстро гасят скорость, одновременно поглощая все выделяемое тепло.

В итоге астрофаги останавливаются там, где давление составляет 0,02 атмосферы. Эту величину мы возьмем за стандарт. Такое давление венерианской атмосферы наблюдается на высоте порядка 70 километров, а температура там равна минус 100 градусов Цельсия (спасибо неисчерпаемым справочным материалам). Значит, такую же температуру надо установить для проведения опыта с имитацией венерианской атмосферы. Созданная Рокки система терморегулирования работает безупречно, даже на ультранизких температурах.

— Хорошо. Теперь Терция.

— Какова температура воздуха Терции на высоте, где давление составляет 0,02 атмосферы?

— Минус восемьдесят два градуса Цельсия.

— Ага, спасибо!

Перехожу ко второй вакуумной камере. Астрофаги и таумебы там расположены так же. Закачиваю нужные газы, имитируя воздух Терции, и выставляю температуру, соответствующую зоне с давлением в 0,02 атмосферы. Всю необходимую информацию я черпаю из уникальной памяти Рокки. Терция не слишком отличается от Венеры или Эдриана. В основном углекислота и немного других газов. Неудивительно — как только астрофаги видят большую концентрацию CO2, то устремляются прямиком туда.

К счастью, эти планеты не окружены, к примеру, гелием — у меня его нет. А углекислый газ? Тут все просто. Его вырабатывает мой организм. Азот? Благодаря Дюбуа и выбранном им способе сведения счетов с жизнью, на борту имеется достаточный запас азота.

Впрочем, в атмосферу Терции входит еще и диоксид серы. Четыре процента от общего состава атмосферы. Слишком много, чтобы не принимать в расчет, поэтому придется сделать этот газ самостоятельно. В лаборатории имеется огромное количество различных химреактивов, но газообразного диоксида серы нет. Зато есть раствор серной кислоты. Я взял кусок медной трубки от сломанного холодильного змеевика и использовал в качестве катализатора. В итоге без хлопот получил диоксид серы в форме газа.

— Ну вот, Терция готова! — объявляю я. — Подождем часок и проверим, что получилось.

— У нас появилась надежда, — замечает Рокки.

— Да, у нас появилась надежда, — подтверждаю я. — Таумебы — ребята крепкие. Могут жить почти в вакууме, да и крайний холод им не помеха. Наверное, Терция и Венера им подойдут. Если жертвам таумеб нравится на этих планетах, то почему бы и самим таумебам не поселиться там же?

— Да. Логично. Все хорошо!

— Да, в кои-то веки все идет как надо.

И тут гаснет свет.

Глава 22

Кромешная темнота. Лампы вырубились. Мониторы не светятся. Даже светодиодные датчики на лабораторном оборудовании не работают.

— Так, спокойно! — громко говорю я. — Не волнуйся!

— А почему я должен волноваться, вопрос? — недоумевает Рокки.

Черт, ну конечно, он не увидел, что свет погас. У парня нет глаз.

— Только что вырубилось бортовое энергоснабжение. Все перестало работать.

Рокки беспокойно завозился в туннеле.

— Твое оборудование больше не шумит. А мое по-прежнему работает.

— Твое оборудование запитывается от твоего генератора. А мое — от корабля. Свет везде отключился. Ничего не работает!

— Это плохо, вопрос?

— Да, плохо. И помимо всего прочего, я ни черта не вижу.

— А почему все на корабле отключилось, вопрос?

— Понятия не имею! — сержусь я. — У тебя есть свет? Можешь чем-нибудь посветить сюда сквозь ксенонит?

— Нет. Для чего мне свет, вопрос?

Я ощупью пробираюсь по лаборатории.

— Где же лестница в командный отсек?

— Левее. Левее. Еще немного… да… а теперь вперед.

— Спасибо! — Хватаюсь за перекладину лестницы.

— Удивительно! Люди беспомощны без света.

— Именно, — отзываюсь я. — Жду тебя в командном отсеке.

— Хорошо. — Рокки топает по туннелю.

Забираюсь наверх. Там тоже темно. Вся аппаратура в командном отсеке отключилась. Экраны не горят. Даже сквозь иллюминатор шлюзовой камеры не проникает ни лучика — наверное, эта сторона корпуса сейчас, как назло, отвернута