Проект «Аве Мария» - Энди Уир

эту миссию. У нас девять дней на поиски нового специалиста.

— Дюбуа… Шапиро… — всхлипывал я, утирая глаза. — Они мертвы. Мертвы… О, боже…

Стратт влепила мне пощечину.

— Хватит! Возьмите себя в руки! — рявкнула она.

— Эй!

— Потом поплачете. Сначала миссия! Где ваш прошлогодний список кандидатов с кома-резистентностью? Просмотрите его. Нам нужен новый научный эксперт. Срочно!

* * *

— Забираю образцы, — говорю я.

Рокки наблюдает за мной из своего потолочного туннеля. Сделанное эридианцем устройство работает как надо. Прозрачный ксенонитовый контейнер оснащен двумя вентилями и насосами, с помощью которых я могу регулировать внутреннюю среду. Вакуумная камера с открытой крышкой уже в контейнере. Рокки добавил в контейнер климат-контроль, поддерживающий внутри мороз в минус 51 градус Цельсия.

Рокки отругал меня за то, что я оставил образцы при комнатной (по земным меркам) температуре так надолго. На самом деле, он высказался от души. Дабы Рокки мог полностью выразить свое мнение обо мне, нам пришлось добавить в разговорник слова «безрассудный», «идиот», «глупый» и «безответственный». Он, правда, бросил еще какое-то словечко, но наотрез отказался объяснять его значение.

Три дня без анальгетиков, и я соображаю гораздо лучше. Главное, Рокки понял, что я не просто какой-то тупой землянин, а землянин с синдромом приобретенной тупости. Эридианец не отдавал мне контейнер, пока я не проспал три ночи без таблеток. Теперь рука адски болит, но в логике моему другу не откажешь.

Кстати, Рокки тоже потихоньку идет на поправку. Понятия не имею, что происходит в его организме. Внешне эридианец не изменился, но двигается увереннее. Хоть и не на полной скорости. Как и я. Честно говоря, мы с ним пока ходячие больные.

Гравитацию мы решили оставить на уровне 0,5 g.

— Гляди, я настоящий эридианец, — шучу я, открывая и закрывая клешни захвата внутри контейнера.

– Да. Очень похож. Пора заняться образцами.

— Вот зануда, — ворчу я.

Беру зонд-тампон, провожу им по предметному стеклу, оставляя заметную полосу, и возвращаю в вакуумную камеру. Закрываю камеру, кладу стекло в капсулу из прозрачного ксенонита и задраиваю большой контейнер.

— Вроде все.

Поворачиваю вентили, запуская воздух внутрь, а затем открываю большой контейнер. Предметное стекло надежно спрятано в капсуле, которая превратилась в самый крошечный космический корабль во всей Галактике. По крайней мере, для организмов с Эдриана, если они там все-таки есть.

Подхожу к микроскопу. Рокки топает сверху по туннелю.

— Ты точно сможешь разглядеть такой маленький свет, вопрос?

— Да. Старая технология. Очень старая.

Я ставлю капсулу на предметный столик и настраиваю резкость. Микроскоп отлично видит сквозь прозрачный ксенонит.

— Ну, Эдриан, что ты для меня приготовил? — Я приникаю к окулярам.

Первое, что бросается в глаза, — это астрофаги. Угольно-черные точки поглощают весь свет. Неудивительно. Настраиваю подсветку и резкость. Да там все просто кишит микроорганизмами!

Один из моих любимых школьных опытов — показать ученикам каплю воды под микроскопом. И в этой капле, предпочтительно из уличной лужи, оказывается полным-полно жизни! Обычно опыт проходит на ура, правда, иногда какой-нибудь ребенок потом месяц отказывается пить воду.

— Тут полно живых организмов, — говорю я. — Самых разных.

— Хорошо. Ожидаемо.

Еще бы. Если планета населена жизнью, эта жизнь будет повсюду. По крайней мере, я так предполагаю. Эволюция отлично умеет заполнять любые ниши в экосистеме. И прямо сейчас я смотрю на сотни уникальных биологических форм, до сих пор неизвестных человечеству. Каждая из них — отдельный инопланетный вид. Я не могу сдержать улыбки. Впрочем, пора за работу. Нахожу подходящее скопление астрофагов. Если в образце есть хищник, он там же, где астрофаги. Иначе от такого хищника толку нет.

Включаю внутреннюю видеокамеру микроскопа. На маленьком ЖК-дисплее появляется картинка. Я настраиваю дисплей и ставлю на запись.

— Это может занять некоторое время, — предупреждаю я Рокки. — Хочу посмотреть, как они станут взаимодействовать… ОГО!

Я приникаю к окулярам, чтобы лучше видеть. Не прошло и пары секунд, как астрофаги подверглись атаке. Мне фантастически повезло, или это крайне агрессивный организм?

Рокки нетерпеливо ходит по туннелю наверху.

— Ну, что там, вопрос? Что случилось, вопрос?

Страшный зверь прыгает на скопление астрофагов. Он похож на бесформенное пятно, как амеба. Хищник прижимается к жертве, которая сильно уступает ему в размерах, и начинает обволакивать скопление клеток, смыкаясь по краям. Астрофаги беспокойно извиваются. Понимают: что-то не так. Пытаются сбежать, но слишком поздно. Они слегка перемещаются и замирают. Обычно астрофаги за считаные секунды разгоняются до околосветовой скорости, но эти уже не в силах. Может, хищник выделяет особое вещество, которое их парализует?

Процесс обволакивания завершен: астрофаги полностью окружены. Пару секунд спустя астрофаги становятся похожи на обыкновенные клетки. Они больше не густо-черные — под светом микроскопа теперь отчетливо видны органеллы и мембраны. Астрофаги потеряли способность поглощать энергию тепла и света. Они мертвы.

— Есть! — кричу я. — Я нашел хищника! Он прямо на моих глазах сожрал астрофагов!

— Нашел! — вторит Рокки. — Изолируй его!

— Конечно, изолирую! — отвечаю я.

— Ура! Ура! Ура! — радуется Рокки. — Теперь ты даешь имя!

— В смысле? — переспрашиваю я, доставая из шкафа нанопипетку.

— Земная культура. Кто нашел, тот и дает имя. Как назовешь хищника, вопрос?

— Ох…

В данный момент я не в самом творческом настроении. И мне трудно переключить внимание на что-то другое. Амеба с Тау Кита…

— Таумеба! — объявляю я.

Таумеба — спасение Земли и Эрид. Только не подведи нас!

* * *

Мне бы сейчас ковбойскую шляпу и галстук-шнурок. Ведь я управляю целым ранчо, где выращивается 50 миллионов таумеб. Как только я выделил несколько таумеб из пробы воздуха Эдриана, Рокки смастерил биореактор, и мы тут же его запустили. Биореактор представляет собой ксенонитовый контейнер с воздухом Эдриана и несколькими сотнями грамм астрофагов.

Судя по моим наблюдениям, таумебы устойчивы к перепадам температур. И это очень удачно, так как один раз я оставил их на сутки при земной комнатной температуре. (Вот что делают таблетки.)

Теперь-то я понимаю, что подобная нечувствительность к температурам оправданна. Обитающие при минус 51 градусе Цельсия таумебы поедают астрофагов, раскаленных до плюс 96,415 градуса Цельсия. Все любят на обед горячее, верно?

А с какой скоростью таумебы размножаются! Я кинул им щедрую горсть астрофагов, чтоб не скучали. Это все равно, что добавить дрожжи в бутылку с подслащенной водой. Только вместо браги мы получаем новых таумеб. Теперь, когда их достаточно для исследований, я приступаю к работе.

Что произойдет с козой, если отвезти ее на Марс? Бедняжку ждет немедленная (и жестокая) смерть. Ведь козы не приспособлены к жизни на Марсе. А что произойдет, если поместить таумеб на планету, где условия не такие, как на Эдриане? Это я