Россiя въ концлагерe - Иван Солоневич

Замeточка оказалась коротенькой, строкъ въ тридцать, и на лицe Смирнова выразилось нeкоторое облегченiе: никакимъ подвохомъ не пахнетъ... Къ редакторскому столу подошелъ какой-то изъ редакцiонныхъ лоботрясовъ и спросилъ Смирнова:

-- Ну, такъ что же мы съ этими ударниками будемъ дeлать?

-- Чортъ его знаетъ... Придется все снять съ номера и отложить.

-- А въ чемъ дeло? -- спросилъ я.

Смирновъ посмотрeлъ на меня недовeрчиво. Я успокоилъ его: подводить его я не собираюсь.

-- А вы, кажется, въ московской печати работали?

-- Было такое дeло...

-- Тутъ, понимаете, прямо хоть разорвись... Эти сволочные ударники, которыхъ вчера въ клубe чествовали, такъ они прямо со слета, ночью, разграбили торгсинъ...

-- Ага, понимаю, словомъ -- перековались?

-- Абсолютно. Часть перепилась, такъ ихъ поймали. А кое-кто захватилъ валюту и -- смылись... Теперь же такое дeло: у насъ ихнiя исповeди набраны, статьи, портреты и все такое. Чортъ его знаетъ -- то-ли пускать, то-ли не пускать. А спросить -- некого. Корзунъ уeхалъ къ Радецкому...

Я посмотрeлъ на главнаго редактора не безъ удивленiя. {329}

-- Послушайте, а на волe вы гдe въ печати работали?

-- Н-ну, въ провинцiи, -- отвeтилъ онъ уклончиво.

-- Простите, въ порядкe, такъ сказать, выдвиженчества?

-- А вамъ какое дeло? -- обозлился Смирновъ.

-- Не видно марксистскаго подхода. Вeдь совершенно ясно, что все нужно пускать: и портреты, и статьи, и исповeди. Если не пустите, васъ Корзунъ и Успенскiй живьемъ съeдятъ.

-- Хорошенькое дeло, -- развелъ руками Смирновъ. -- А если пущу? Снова мнe лишнiй срокъ припаяютъ.

-- Давайте разсуждать такъ: рeчи этихъ ударниковъ по радiо передавались? (Смирновъ кивнулъ головой). Въ Москву, въ "Правду", въ ТАСС телеграммы пошли? (Смирновъ снова кивнулъ головой). О томъ, что эти люди перековались знаетъ, можно сказать, весь мiръ. О томъ, что они сегодня ночью проворовались, даже и въ Медгорe знаетъ только нeсколько человeкъ. Для вселенной -- эти дяди должны остаться святыми, блудными сынами, вернувшимися въ отчiй домъ трудящихся СССР. Если вы не пустите ихъ портретовъ, вы сорвете цeлую политическую кампанiю.

Главный редакторъ посмотрeлъ на меня почтительно.

-- А вы на волe не въ "Правдe" работали?

-- Въ "Правдe", -- совралъ я.

-- Слушайте, хотите къ намъ на работу перейти?

Работа въ "Перековкe" меня ни въ какой степени не интересовала.

-- Ну, во всякомъ случаe захаживайте... Мы вамъ гонораръ заплатимъ...

ПЕРВЫЕ ТЕРРОРИСТЫ

Размышляя о необычномъ своемъ положенiи въ лагерe, я находилъ его почти идеальнымъ. Вопросъ его прочности, если и приходилъ въ голову, то только съ, такъ сказать, теоретической точки зрeнiя: теоретически подъ серпомъ совeтской луны и подъ молотомъ совeтской власти нeтъ прочнаго ничего. Но до побeга осталось около двухъ мeсяцевъ, ужъ эти два мeсяца я прокручусь. Я старался предусмотрeть и заранeе нейтрализовать нeкоторыя угрожавшiя мнe возможности, но нeкоторыхъ -- все же не предусмотрeлъ.

Паденiе мое съ динамскихъ высотъ началось по вопросу о футбольныхъ командахъ, но кто же это могъ знать!.. Я объeхалъ или, точнeе, обошелъ нeсколько сосeднихъ лагерныхъ пунктовъ и подобралъ тамъ двe довольно сильныхъ футбольныхъ команды, съ запасными -- 28 человeкъ. Такъ какъ было совершенно очевидно, что при двeнадцати часовомъ рабочемъ днe и лагерномъ питанiи они тренироваться не могли, то ихъ надлежало перевести въ мeста болeе злачныя и болeе спокойныя, въ данномъ случаe -- зачислить въ Вохръ. Гольманъ сказалъ мнe: составьте списки этихъ игроковъ, укажите ихъ соцiальное положенiе, сроки, статьи приговора, я отдамъ приказъ о переводe ихъ въ Вохръ.

Я составилъ списки и, составивъ, съ полной ясностью понялъ, {330} что никуда я съ этими списками сунуться не могу и что, слeдовательно, вся моя футбольная дeятельность повисла въ воздухe. Изъ 28-ми человeкъ трое сидeли за бандитизмъ, двое -- по какимъ-то неопредeленно контръ-революцiоннымъ статьямъ, а остальные 23 имeли въ своемъ формулярe суровое 58-8 -- терроръ. И десятилeтнiе сроки заключенiя.

Пять-шесть террористовъ еще могли бы проскочить подъ прикрытiемъ остальныхъ, но 23 террориста превращали мои футбольныя команды въ какiя-то террористическiя организацiи внутри лагеря. Если даже у Гольмана и не явится подозрeнiя, что этихъ людей я подобралъ сознательно, то все равно ни онъ, ни даже Радецкiй не рискнутъ перевести въ Вохръ этакiй террористическiй букетикъ. Что же мнe дeлать?

Я рeшилъ пойти посовeтоваться съ Медоваромъ, но не нашелъ его. Пошелъ домой въ баракъ. У барака на солнышкe сидeли Юра и его прiятель Хлeбниковъ12. Хлeбникова Юра подцeпилъ откуда-то изъ бараковъ второго лагпункта, прельщенный его разносторонними дарованiями. Дарованiя у Хлeбникова были дeйствительно разностороннiя, мeстами, по моему скромному мнeнiю, подымавшiяся до уровня генiальности... Онъ торчалъ здeсь въ числe десятковъ двухъ студентовъ Вхутемаса (высшее московское художественное училище), имeвшихъ въ своемъ формулярe ту же статью -- 58-8 и тотъ же срокъ -- 10 лeтъ. О другихъ деталяхъ Хлeбниковской бiографiи я предпочитаю умолчать.

Юра и Хлeбниковъ играли въ шахматы. Я подошелъ и сeлъ рядомъ. Юра оторвался отъ доски и посмотрeлъ на меня испытующе: что это у тебя такой кислый видъ? Я сообщилъ о положенiи дeлъ со списками. Хлeбниковъ сказалъ: "М-да, за такiе списочки васъ по головкe не погладятъ". Что не погладятъ, я это зналъ и безъ Хлeбникова. Юра внимательно просмотрeлъ списки, какъ бы желая удостовeриться, и, удостовeрившись, сказалъ: нужно подыскать другихъ.

-- Безнадежное дeло, -- сказалъ Хлeбниковъ.

-- Почему безнадежное?

-- Очень просто, хорошiе спортмены у насъ почти исключительно студенты.

-- Ну, такъ что?

-- А за что можетъ сидeть въ лагерe совeтскiй студентъ? Воровать ему негдe и нечего. Если сажать за агитацiю, тогда нужно вузы закрыть -- не такъ просто. Всe за терроръ сидятъ.

-- Не будете же вы утверждать, что совeтскiе студенты только тeмъ и занимаются, что бомбы кидаютъ.

-- Не буду. Не всe и сидятъ. Попробуйте проанализировать. Въ мiрe устроено такъ, что терроромъ занимается преимущественно молодежь. Изъ молодежи самая сознательная часть -- студенты. Изъ студентовъ въ терроръ идетъ самая энергичная часть, то-есть спортсмены. Естественный подборъ, ничего не подeлаешь. Вотъ и сидятъ. То-есть сидятъ тe, кто уцeлeлъ. {331}

12 Фамилiя вымышлена.

Я былъ раздраженъ и спискомъ, и связанными съ нимъ перспективами, и увeренно-академическимъ тономъ Хлeбникова...

-- Валяютъ мальчишки дурака, а потомъ отсиживаютъ по десять лeтъ чортъ его знаетъ гдe.

Хлeбниковъ повернулся ко мнe.

-- А вы совершенно увeрены въ томъ, что эти мальчишки только валяютъ дурака и -- ничего больше?

Увeренности у меня такой не было. Я зналъ, что терроръ идетъ преимущественно въ деревнe, что пострeливаютъ и въ городахъ -- но по фигурамъ весьма второстепеннымъ. Объ этомъ въ газетахъ не публикуется ни слова и объ этомъ ходятъ по Москвe только темные и таинственные шепоты.

-- А вы тоже кидали бомбы?

-- Я не кидалъ. Я былъ на десятыхъ роляхъ -- вотъ потому и сижу здeсь, а не на томъ свeтe. По нашему вхутемасовскому дeлу разстрeляно пятьдесятъ два человeка.

О вхутемасовскомъ дeлe и о разстрeлахъ я кое-что слыхалъ въ Москвe -что-то очень неясное и путанное. Пятьдесятъ два человeка? Я уставился въ Хлeбникова не безъ нeкотораго интереса.

-- И это былъ не романъ, а организацiя?

-- Организацiя. Нашъ Вхутемасъ работалъ надъ оформленiемъ декорацiй въ первомъ Мхатъ13. Былъ проектъ бросить со сцены бомбу въ сталинскую ложу. Не успeли...

-- И бомба была?

-- Была.

-- И пятьдесятъ два человeка собирались ее бросать?

-- Ну, И. Л., ужъ вамъ-то нужно бы знать, что разстрeливаютъ не только тeхъ, кто собирался кидать бомбу, но и тeхъ, кто подвернулся подъ руку ГПУ... Попалась лабораторiя, изготовлявшая бомбу -- и ребята не изъ нашего вуза, химики ... Но, въ общемъ, могу васъ увeрить, что вотъ такiе ребята будутъ, какъ вы говорите, валять дурака и кончатъ тeмъ, что они этого дурака въ самомъ дeлe свалятъ къ чертовой матери. Своей смертью Сталинъ не умретъ -- ужъ тутъ вы можете быть спокойны.

Въ голосe Хлeбникова не было никакой ненависти. Онъ говорилъ тономъ врача, указывающаго на необходимость тяжелой, но неизбeжной операцiи.

-- А почему тебя не разстрeляли? -- спросилъ Юра.

-- А тутъ многое было. И, главное, что папаша у меня -- больно партiйный.

-- Ахъ, такъ это вашъ отецъ возглавляетъ... -- я назвалъ видное московское заведенiе.

-- Онъ самый. Вообще почти всe, кто уцeлeлъ по этому дeлу, имeютъ партiйныхъ папашъ. Ну, папаши, конечно, забeгали... Вeроятно, говорили то же самое, что вотъ вы сейчасъ -- валяютъ-де мальчишки дурака. Или что-нибудь въ этомъ родe. Ну, папашъ было много. Вотъ мы кое-какъ и выскочили...

-- Значитъ, вы -- студентъ, такъ сказать, вполнe пролетарскiй? {332}

13 Московскiй Художественный театръ.

-- Абсолютно. И даже комсомолецъ. Я знаю, вы хотите спросить, почему я, пролетарiй и все такое, собирался заняться такимъ непредусмотрeннымъ физкультурой спортомъ, какъ метанiе бомбъ?