Кровь и память - Фиона Макинтош

Король отвернулся от окна и с улыбкой посмотрел на Джессома. Валентине ни за что не устоять перед такой лучезарной улыбкой, подумал канцлер.

— Превосходно, сир! Может, следует добавить дату?

— Верно! Перечитай последнюю строчку!

Джессом послушно выполнил пожелание Селимуса.

— Отлично! Продолжаем. Я назначил дату — пусть это будет последний день весны. Вы станете весенней невестой, и страна расцветет, заново возрождаясь к жизни. Именно такие чувства вы и внушаете мне, Валентина, наполняя мою душу радостью обновления.

Король снова сделал паузу, обдумывая заключительные строки письма.

— Мой человек доставит вам документ, на котором вам нужно лишь поставить вашу подпись, и после его возвращения я начну приготовления к нашему бракосочетанию, дню, когда народы Моргравии и Бриавеля объединятся наконец к взаимной радости. Наши враги, несомненно, побоятся нашего могущества, моя дорогая. Никто не сможет угрожать нашей великой империи.

Селимус довольно потер руки.

— Можешь закончить письмо по своему усмотрению!

— Я немедленно завершу его, ваше величество.

— Пусть посыльный дождется ответа. Думаю, на дорогу туда и обратно уйдет всего несколько дней, верно?

— Если тому будет сопутствовать погода, сир.

— Проследи за этим.

Канцлер принялся приводить в порядок письменные принадлежности.

— Кстати, что там сейчас в Фелроти? — поинтересовался король.

— Я отправил надежных людей привести все в должный вид и замести ненужные следы.

— Тела?

— Будут сожжены.

— Прекрасно. Надеюсь, ты оставишь свидетельства того, что это дело рук варваров-горцев?

— Об это уже позаботились, ваше величество.

— Спасибо, Джессом. И хотелось бы как можно скорее получить донесения от твоих людей.

Селимус был доволен, все шло согласно плану. Улучшить прекрасное настроение могла бы близость с женщиной.

— Распорядись, чтобы ко мне привели Амелию.

— Как пожелаете, сир. Думаю, что ее синяки уже сошли, — пробормотал Джессом, кланяясь и выходя из королевских покоев.

Глава 28

Несколько человек с озабоченным видом стояли у края огромной ямы. Одни нервно почесывались, другие переступали с ноги на ногу. Никто не знал, что сказать и как истолковать представшую их взглядам картину. В яме должно было находиться четыре смердящих трупа, а оказалось всего три.

— Приведи кого-нибудь, кто был тогда здесь! — прорычал главарь.

Очевидца привели через несколько минут.

— Сколько тел тут было?

— Четверо. Трое мужчин и одна женщина, — последовал ответ.

— Здесь всего трое мужчин. Герцог и двое его сыновей, которых вам удалось прикончить.

— Третьего сына не оказалось в Тентердине. Женщина точно была, — ответил убийца.

— Но ведь и женщины тут нет! — взревел командир второго отряда, нагрянувшего в замок с новыми приказами канцлера. — И как ты собираешься объяснять это тому, кто расплачивается с нами золотом?

— А что вы предлагаете?

Главарь презрительно фыркнул.

— Предлагаю? Я предполагаю, чурбан, что женщина или осталась жива и ей каким-то образом удалось скрыться… или кто-то помог ей скрыться.

Его собеседник, оскорбленный до глубины души, моментально ощетинился, вспомнив, какое испытал омерзение, насилуя с товарищами мертвое тело.

— Говорю тебе, она была мертва! — огрызнулся насильник.

— Хорошо, тогда поищи ее тело, а когда найдешь, дай знать об этом нашему хозяину. Я же сообщу ему, что пока мы нашли трупы только троих мужчин. Готов поспорить, в самом скором времени вам, парни, будет не до кошельков. — С этими слова главарь подмигнул насильнику, который прекрасно понял недвусмысленную угрозу. — Сожгите этих троих, — добавил посланец канцлера. — Потом, не мешкая, начинайте прочесывать Бринт и всю округу. Во что бы то ни стало найдите женщину. Переверните вверх дном все церкви и приюты. Ее надо найти и закопать, понятно?

Услышав слова негодяев, погубивших ее любимых сыновей и мужа, Аледа, притаившаяся в это время в считанных шагах от столпившихся возле ямы убийц, болезненно сморщилась. К счастью, убийцы не знали, что та, о которой шла речь, пряталась в нескольких ярдах от страшного места.

Ранним вечером того дня, когда эти нелюди напали на замок, она пришла в сознание. Вместе с пониманием того, что она жива, к ней вернулись жуткие воспоминания о пережитом кошмаре. Аледа не сразу осознала, что лежит на мертвом теле сына, заваленная сверху огромной охапкой срубленных ветвей. Сквозь нагромождение листьев и веток у нее над головой сочился слабый свет угасающего дня, что позволило обнаружить тело ее любимого Йорге. Вглядевшись в его лицо, она испуганно вскрикнула — ей показалось, что на лице сына застыло выражение ярости. Впрочем, нет, это ей только показалось, ведь после смерти лицо покойника бывает лишено какого-либо выражения. Аледа зарыдала и, отбросив ветки, вскоре обнаружила тело Дарина, такое же холодное и бесчувственное, как и тело его брата. И тотчас перед глазами предстала кровавая сцена: сын бросается спасать честь матери, но убийцы хладнокровно пронзают его мечами.

Далее герцогиня наткнулась на обезглавленное тело мужа, лежавшее на самом дне ямы. Отрубленная голова валялась у его ног. Безудержные рыдания Аледы сделались еще громче. Она представила себе, как убийцы со смехом швыряют голову герцога вслед за телом. Взяв в руки окровавленную голову мужа, она прижала ее к себе и вновь заплакала, нежно поглаживая любимое лицо.

Когда рыдания наконец прекратились, герцогиня вспомнила о старшем сыне.

— Крис! — позвала она. Надежда на то, что ее мальчик может быть жив, придала сил и помогла выбраться из ямы. Это удалось ей не сразу. Несколько раз Аледа падала и скатывалась вниз на тела своих бездыханных сыновей. Наконец она сумела выбраться наружу и какое-то время лежала у самого края, тяжело дыша и дрожа от усталости, не замечая ни окровавленных колен, ни поломанных ногтей.

Возможно, Крис еще жив, думала она, утешая себя, старясь забыть о своем несчастье и отгоняя страх перед возможным возвращением убийц. Вспомнились Пил и брат Льюк. Куда могли подеваться их тела? Или святым братьям удалось спастись? Аледа провела рукой по волосам, чем еще больше их перепачкала, и наконец осмелилась прислушаться к себе. Боль засела где-то в глубине поруганного тела. Женское чутье подсказывало, что увечья, нанесенные насильниками, еще способны свести ее в могилу. До наступления ночи оставалось уже совсем немного. В сгущающихся сумерках пятна крови на платье были едва различимы и могли показаться лишь невинными следами грязи, но сама Аледа прекрасно помнила, откуда они взялись. Смерти она не боялась — она боялась времени. Смерть стала бы избавлением от страданий, и Аледа с радостью встретила бы Собирателей Шарра, если бы не мысль о том, что Крис, возможно, еще жив и нуждается в ее помощи. Она мужественно встретит смертный час, но не раньше, чем попытается найти его.