Птицы (СИ) - Торин Владимир

Финч глядел в окно на метель, ел конфеты и корил себя за то, что сразу, как исчез дедушка, не догадался опустошить эту коробку: конфеты слишком уж задержались в ней, оставшись с ним наедине. К тому же он хотел есть, а какая еда может быть лучше сладкого? Вот Финч и решил наконец разобраться с этим незаконченным делом — уничтожением конфет. К сожалению, со всеми остальными незаконченными делами с такой же легкостью разобраться не выходило.

Полночи после возвращения домой из Фогельтромм Финч едва ли не каждый час бегал на седьмой этаж и звонил в дверь квартиры № 21, но мадам Клары дома не было.

Последний раз Финч видел няню перед тем, как она исчезла за углом «Уэллесби», особняка Уолшшей. Что она там делала? Уиллаби сказала, что ее отец был воспитанником мадам Клары — она ходила к нему?..

В любом случае предупредить ее Финчу так и не удалось. Подумать только: мадам Клара — племянница королевы! Теперь Финч знал, кто такой Гелленкопф и почему люди, которые на него работают, строят против нее козни. Кора сказала, что Гелленкопф потерял почти все свои не-птичьи силы, но все же менее пугающим он мальчику не казался. А что уж говорить о его помощниках, которые не остановятся ни перед чем в попытках достигнуть своей цели!

Размышления Финча прервал звонок в дверь. Мальчик взял со стола револьвер и осторожно двинулся в прихожую.

Он помнил слова Птицелова о том, что им займутся, как и мистером Франки, и сдаваться так просто не собирался. Несмотря на все его страхи, за цепочку звонка дергала всего лишь Арабелла, и Финч спрятал свое «грозное» оружие в карман.

— Где он?! — с порога воскликнула Арабелла, когда мальчик отворил дверь.

— Кто? — недоуменно поглядел на нее Финч.

— Он мне нужен! Дай его сюда!

— Да о ком ты говоришь?!

Арабелла была в ярости. Ее глаза горели огнем, а губы дрожали.

— С меня хватит! — завопила она, и Финч поспешно закрыл дверь, чтобы на крики не сбежался весь дом. — Дай мне его сюда! Мне хватит одной пули! Я сама пристрелю его! Этого злобного, ужасного, отвратительного, мерзкого…

Увидев на щеке Арабеллы продолговатую багровую полосу, выделяющуюся на фоне даже яростного покраснения девочки, Финч все понял. Дядя Сергиус снова ее ударил. И она решила застрелить его.

Он попытался отвести Арабеллу в кухню — подальше от двери, но девочка выдернула руку. Тогда он развернулся и пошел доедать свои конфеты — пусть себе сокрушается в прихожей и дальше — одна и сама с собой! Но Арабелла явно не желала швырять гнев и обиду в никуда — ей нужна была хорошая мишень, вроде ушей Финча. Она вынужденно последовала за ним.

— Дай мне револьвер! — потребовала девочка. — Он мне нужнее, чем тебе!

— Нет, мне он нужнее. Заговорщики знают, что я пытаюсь их разоблачить, и…

— Ой! Хватит! — презрительно бросила Арабелла. — Ты и сам прекрасно понимаешь, что тебе с ними не справиться!

— Ну, я хотя бы попробую, — с вызовом ответил Финч.

Арабелла поняла, что сказала что-то не то, и ярость в ней немного утихла, словно жар в немного остывшей печке.

— Я не обижаюсь, — добавил Финч. — Тебе просто обидно и страшно. И ты сама знаешь, что не сможешь выстрелить в мистера Дрея, верно?

Арабелла сжала зубы. Ей хотелось сказать что-то едкое и злое, но никак не получалось. Вместо этого она выдавила:

— Знаю.

— За что он тебя ударил? — спросил Финч.

— За то, что я без спроса вышла из дома, — сказала Арабелла. — Я ходила в архив. Кстати, уверена, ты не знал, что в адресной конторе также существует и архив. А я знала. И я пошла. Сегодня. При том, что он мне, видите ли, запретил куда-то выходить из квартиры. И я не могу больше это терпеть! Он — злодей! А никому нет дела! Я сама его остановлю!

Финч очень сочувствовал Арабелле и попытался ее успокоить:

— Послушай… — начал он.

— Не буду я ничего слушать! — вскинулась Арабелла. — Он подлец, жулик и просто ужасный человек!

— Да, я знаю, — кивнул Финч.

— Он замышляет недоброе и хочет навредить мадам Кларе!

— Я знаю.

— Он медленно убивает мою маму и издевается надо мной!

— Да, я знаю.

— Хватит со мной соглашаться!

— Прости, — сказал Финч и решил перевести тему: — А зачем ты ходила в архив?

— Думала узнать кое-что…

— И как? Узнала?

Арабелла тяжело дышала — казалось, в ее рту просто закончились все слова. Отмахнув от себя рукой пар, девочка сняла чайник с печки и поставила его на кованую подставку. После чего обернулась и хмуро оценила горку оберток на столе.

— Поедаешь конфеты? — осуждающе заметила Арабелла. Она никогда не позволяла себе сладкое перед завтраком.

— Ну да, — кивнул Финч. — Хочешь?

— Нет.

— А чай будешь? Еще у меня есть печенье…

Арабелла уселась на стул, и Финч налил ей в дедушкину чашку желудевый чай. Также налил и себе. После чего подтолкнул к ней пачку печенья, но девочка неумолимо отодвинула ее прочь. Обхватив чашку ладонями, несмотря на то, что та была горячей, Арабелла немного отпила. Чай подействовал: девочка перестала сопеть и будто бы даже злиться на весь мир.

— Я знаю, что ты вчера приходил, — сказала Арабелла. — Я стояла в гостиной и подслушивала, когда ты говорил с дядей Сергиусом.

— Я хотел взять тебя к мистеру Франки. А потом я попал к вдове Лилли, а еще был у мистера Хэмма. И все это связано с…

— Нет! — перебила его девочка. — Не хочу слушать этот жуткий сумбур! Расскажи все по порядку!

Издав тяжкий вздох, Финч начал с начала — с записки под дверью. Потом рассказал о снимках и заметках, которые мистер Франки обнаружил в газетах, о своей беседе с вдовой Лилли и о разговоре с мистером Хэммом.

— Полицейский сыщик в нашем доме… — задумчиво проговорила Арабелла, когда он закончил рассказ. — Восьмой этаж. Господин Борган, который, оказывается, не-птица… Мама и папа всегда отзывались о нем очень уважительно. Они никогда не говорили, что он… ну, странно выглядит. Как не-птица.

— Наверное, он просто превращался в человека, — предположил Финч. — Или… Я не знаю, а можно сначала быть человеком, а потом стать не-птицей?

— Это нужно узнать у мадам Клары, — веско заметила девочка. — Вот, кто точно знает.

Финч опустил голову.

— Мадам Клара, да… Ты не поверишь, что я узнал…

И Финч рассказал подруге о посещении Фогельтромм, о Коре и о празднике Снежной бури. Он спросил Арабеллу, появляются ли дети из яиц, но она подняла его на смех и ответила, что, разумеется, нет. А на вопрос о том, как же тогда они появляются, девочка фыркнула и промолчала — было видно, что она и сама не знала.

А затем Финч рассказал ей о Гелленкопфе. Арабелла слушала, затаив дыхание, и когда он поделился с ней тем, кто такая на самом деле мадам Клара, она округлила глаза и едва не запрыгала на месте:

— Аааах! — выдала Арабелла от переизбытка эмоций и чувств, а затем восхищенно воскликнула на более понятном для Финча языке: — Она — племянница королевы! Это же значит, что она или сама королева, или принцесса! Как здорово! Я всегда это знала!

— Ври больше! — Финч пришпилил энтузиазм девочки, как конторский счет на шило. — Откуда тебе было знать?

— Ну, она такая важная! И такая… аааах! Принцесса, одним словом!

Когда ее восторги немного улеглись, дети заговорили о вещах менее радостных. О не-птице, которому поставили жуткую статую в Гнезде Ненависти под крышей Фогельтромм.

— Значит, Гелленкопф — это злейший враг не-птиц, — подвела итог Арабелла. — Мадам Клара и этот Коппелиус Трогмортон когда-то победили Гелленкопфа, и он хочет им отомстить! Вот, что он делает!

— Он хочет не просто отомстить, — уточнил Финч. — Гелленкопфу нужно заполучить свое Черное Сердце, которое вернет ему былые силы, и тогда он снова захватит власть и…

— Начнет войну с людьми… с нами, — испуганно закончила Арабелла.

Повисла тишина. Финч во всех красках представлял себе тот кошмар, который начнется, если Гелленкопфу удастся воплотить свой план в жизнь. Арабелла, он был уверен, думала о том же.