Птицы (СИ) - Торин Владимир

— Ко мне?

Она остановилась. Поблизости никого не было.

— Да. — Финч поглядел на нее очень серьезно. — Кора, послушай. Начали твориться очень жуткие вещи. И мне нужно знать, кто такой, — он перешел на шепот, — Гелленкопф.

Кора испуганно огляделась, не услышал ли кто. Ее лицо выражало острое желание запереться в какой-нибудь ящик и не показываться из него пару десятков лет, а еще лучше — никогда.

— Я не могу… — начала она.

— Это очень важно, — взволнованно проговорил Финч. — Из-за него пропал мой дедушка.

Девочка потупилась:

— И мой тоже.

— Как это? — поразился Финч. — Когда?

— Очень-очень много ночей назад, — сказала Кора. — Когда я еще не вылупилась из яйца.

— Что? — удивился Финч. — Ты вылупилась из яйца?

— Ну да, — просто сказала Кора. — А ты разве нет?

Финч хотел было ответить, но тут понял, что совершенно не знает, как именно появился он, в частности, и как вообще дети появляются на свет. Может, и он тоже вылупился? Нужно будет у кого-то спросить. Арабелла должна знать об этом все — она же прочитала целую тысячу книг!

— А что ты знаешь о пропаже твоего дедушки? — спросил мальчик.

— Мама и папа не говорят о нем. Но я знаю: дедушка был плохим. Он примкнул к Гелленкопфу и помогал ему творить всякие… всякие мерзости!

— Расскажи мне… — взмолился Финч. — Расскажи про Гелленкопфа.

Кора впилась в него немигающим черным взглядом. Она задумалась.

— Хорошо, — сказала девочка наконец. — Я тебе покажу.

— Покажешь?

— Да. Идем со мной.

И она побежала к лестнице. Финч помчался следом.

Лестниц в Фогельтромм было невероятно много: они переходили одна в другую, раздваивались и растраивались, расходясь в разные стороны. Некоторые были почти вертикальными, другие — очень пологими, причем настолько, что от простого коридора их отличали разве что выступающие края ступеней в полу. Перила всех лестниц украшала тонкая резьба: сплетающиеся не-птичьи руки с когтями, перья и волосы.

Двери кабинетов выходили прямо на ступени, повсюду были расставлены или висели на тонких цепочках причудливые латунные механизмы, похожие то ли на часы, то ли на какие-то астрономические приборы. Финч вертел головой и разглядывал их, но Кора не останавливалась, и мальчик неотступно следовал за ней. Они поднимались все выше.

Порой навстречу им попадались сжимающие портфельчики ученики и профессора, спешащие в свои кабинеты.

В какой-то момент вдруг зазвучало уже знакомое Финчу карканье. Кора замерла и, задрав голову, устремила взгляд под черные своды.

— Это начинается новый урок? — спросил Финч.

— Да. — Она кивнула. — Но я не пойду.

— Но что если…

— Нет, меня не хватятся, — печально сказала девочка. — Никто даже не заметит, что меня нет.

И они продолжили путь. Кора стала вести себя намного осторожнее: глядела в оба, старалась ступать как можно тише. Судя по всему, как и в школе Фьорити, быть пойманным в Фогельтромм во время урока за пределами класса грозило весьма нехорошими последствиями.

— Спасибо тебе, что попросил меня не наказывать, — сказала Кора, прячась у какой-то двери и заглядывая в окошко, чтобы удостовериться, что за ней никого нет. — Это было бы так ужасно, если бы она меня наказала. Мадам Воррта безжалостна.

Кора толкнула дверь, и они оказались на узкой галерее, вдоль стены которой в несколько ярусов располагались похожие на насесты скамейки.

— А как вас обычно наказывают? — спросил Финч.

— Это очень страшно, — сообщила Кора испуганным шепотом. — Ты даже не представляешь…

— Расскажи…

— Обычно мадам Воррта зовет профессора Гехирна, который преподает мыслительные практики, и тот стирает из памяти провинившегося ученика счастливые воспоминания.

— Как это?

— В зависимости от проступка, они как бы просто отбирают у ученика или сильное, или слабое счастливое воспоминание.

Финч попытался представить себя на месте жертвы подобного наказания. Сперва он подумал, что вот на нем они-то свои зубки пообломали бы — он ведь из Горри, сирота, и жизнь его не назвать такой уж счастливой: он не помнит родителей, никогда не ходил на ярмарки, и на коньках не катался, ему ничего не дарили, но… дедушка, книжки, Арабелла… А еще он вспомнил, что испытывал, когда ожидал, что мадам Клара вот-вот отберет его воспоминания о не-птицах. Нет уж — лучше не быть наказанным в Фогельтромм!

Преодолев галерею, они вышли на лестницу, которая поднималась вдоль огромных окон, разделенных угловатыми прожилками переплета. За окнами проносился снег.

— Ты знаешь, что завтра начинается снежная буря? — спросил Финч.

— Конечно! — воскликнула Кора. — У нас ведь Крайвенгроу, праздник Снежной бури!

— Праздник?

— Ну да! Очень хороший праздник! Я его всегда так жду! Все собираются вместе, к нам приезжают даже самые дальние родственники. И мама с тетками готовят праздничный ужин. Везде горит свет и все так нарядно! Мы украшаем дерево тиддр белыми и алыми шарами из нитей!

— Тиддр?

— Ты не знаешь? — удивилась Кора. — Такое скрюченное, с изломанными ветвями. Мы развешиваем на них шары из ниток, и иногда папа разрешает мне повесить один шар. Крайвенгроу — это самая-самая лучшая ночь! Все счастливы, кроме мамы — она волнуется, как бы все прошло идеально. У нее столько забот: украсить дом, разослать приглашения, купить всем подарки. М-м-м… подарки! Интересно, что мне подарят? Надеюсь, это будет заводной кукольный домик, который я видела в лавке игрушек «Причудливинс». Уверена, папа понял мои намеки, что я его очень хочу. А сколько всего будет вкусного на праздник! Мама всегда печет пирог из ушастой рыбы! Он просто ну очень вкусный! Как же я люблю Крайвенгроу! А еще мы с родителями пойдем в театр «Господин Ворон» — там будет праздничная пьеса «Маленькая Ффру». Я ее знаю наизусть, но все равно не терпится увидеть, как Маленькая Ффру будет водить за нос злодея Круджа! Поскорее бы наступило завтра! Я всегда жду не дождусь Крайвенгроу — прошлый праздник был так давно!

— Так прошлая буря была же не очень давно, — заметил Финч.

— Нет, не все бури считаются, — грустно сказала Кора. Уж она точно хотела бы, чтобы все. — Прошлый Крайвенгроу был четыреста ночей назад.

Финч мысленно перевел в дни, отчего ощутил гордость за свои «невероятные познания в числах».

— То есть год назад, — сказал он. — У вас это как праздник Нового года?

— Наверное, — подумав, сказал Кора. — Но я не знаю, что такое «год».

— Как это? — удивился Финч. — То есть ты даже не знаешь, сколько тебе лет?

Кора выглядела смущенной. При этом сама не понимала, почему именно смущается.

— Мне вот почти двенадцать, то есть одиннадцать пока что, — Финч задумался и попытался перевести — и где же Арабелла, когда она так нужна?! — Мне… одиннадцать раз по четыреста… ночей. И еще сколько-то…

— О! — улыбнулась девочка. — Ты видел одиннадцать Снежных бурь. А я, — она поникла, — только восемь.

Кора с печалью в голосе рассказала Финчу, что едва ли не все дети в ее классе старше и что они не хотят с ней из-за этого дружить.

— Не грусти, — сказал он и напомнил ей: — У тебя же скоро праздник! Вы ведь не учитесь в Крайвенгроу? У вас каникулы?

Кора досадливо надула щеки.

— Всегда были каникулы, — угрюмо сказала она. — В школе оставались только самые одаренные ученики. Они учились блуждать по бурям. Это очень почетно. А в этот раз все изменилось. Мадам Воррта сказала, что в школе останутся только самые отстающие, чтобы подтянуть свои знания. Это ужасно и несправедливо! Я не хочу здесь быть, когда все к нам приедут, а дядя Барри привезет мне подарок — его подарок всегда самый лучший.

— Да уж, — участливо сказал Финч. — Меня тоже наказали. Во время каникул я тоже буду учиться. Только они аж через ме… сорок ночей. А почему в этот раз все поменяли?

— Не знаю, — огорченно пропыхтела Кора. — Мадам Воррта объявила об этом после того, как мадам Шпигельрабераух приходила. Может, она что-то сказала мадам Воррте? Посоветовала что-то? Она очень строгая и могла придумать какое-то наказание для таких, как я.