Колокол по Хэму - Дэн Симмонс

— Нет. Так будет лучше всего, — ответил я после минутного размышления.

— С плакатами Музея естественной истории на бортах мы очень приметны, — задумчиво произнес Хемингуэй. — Подлодка может обнаружить нас и потопить, тем самым облегчив задачу СД.

— Вряд ли, — сказал я. — Мы перехватывали радиообмен между Колумбией и Гамбургом, а также между Колумбией и агентами СД на одной из субмарин. Сомневаюсь, что кому-нибудь из немецких капитанов известно, кто вы такой и в чем заключается операция «Ворон». Вы будете в безопасности, как и всякое другое малое судно в этих водах.

Хемингуэй помрачнел.

— В воскресенье я говорил с Бобом Джойсом и парой ребят из флотской разведки. По их секретным прогнозам, в этом году будут потоплены еще более полутора тысяч грузовых кораблей союзников. Если немцы будут действовать нынешними темпами, в этом и следующем месяцах они уничтожат в Карибском бассейне от семидесяти до восьмидесяти судов, а до конца года — от двухсот до трехсот. Подумать только, ведь Марти плавает где-то там, в самом средоточии этой бойни... — Он посмотрел на меня. — Как ты считаешь, должен ли я взять с собой мальчиков?

— А как вы собирались поступить с ними?

— Оставить здесь, в финке, под присмотром слуг. Боб Джойс должен был время от времени навещать их.

Я потер щеку. Прежде чем приехать сюда из Кохимара, я проспал час или два, но сильно устал. Несколько последних дней и ночей начинали путаться у меня в голове. Задаваясь вопросом о том, грозит ли нынешняя ситуация захватом заложников, я не мог ответить категорическим «нет».

— Будет лучше, если они поплывут с вами, — сказал я.

— Хорошо, — произнес Хемингуэй и схватил меня за запястье. — Чего хотят эти люди, Лукас? Я имею в виду, помимо моей смерти?

Я дождался, когда он выпустит мою руку.

— Они хотят, чтобы мы передали по назначению документы, взятые у убитых немцев. В этом нет никаких сомнений.

— И пока мы этого не сделаем, мне ничто не угрожает?

— Не знаю точно, — ответил я. — Думаю, они в любом случае собираются вас убить.

— Но зачем? — спросил Хемингуэй. В его голосе не было страха или жалобы, только любопытство.

Я пожал плечами.

Хемингуэй осторожно снял с колен кошку, встал и отправился в ванную. Прежде чем выйти из комнаты, он оглянулся на меня.

— Для агента разведслужбы ты слишком многого не знаешь, Лукас.

Я кивнул.

Мне требовался второй радист либо второй я. Весь долгий жаркий вторник ко мне поступали донесения оперативников «Хитрого дела» — о передвижениях Мальдонадо по Гаване, О безуспешных поисках Бекера, о том, что Дельгадо до сих пор не появлялся ни в аэропорту, ни в отелях — и, прежде чем отправиться на «Пилар» и заступить на ночную вахту у рации, я попытался выкроить хотя бы несколько минут для сна. Мне не хотелось оставлять Хемингуэя одного. Теперь он не выходил из дома без револьвера за поясом, но помимо этого ничем не выказывал тревоги перед лицом смертельной опасности.

В тот вечер он надел свежую рубашку, длинные брюки и отправился во «Флоридиту» выпить с друзьями.

«Они устроят несчастный случай», — твердил я про себя.

Не найдя в усадьбе ни одного надежного места для тайника, я повсюду носил немецкий курьерский мешок в наплечной сумке. Во время ночных дежурств у рации на «Пилар» он лежал у меня в ногах. Мешок был увесистый, но я успокаивал себя тем, что всякий, кто пожелает им завладеть, должен будет отснять его у меня, а уж потом убить Хемингуэя.

«А в нынешних обстоятельствах это совсем нетрудно».

Я был крайне утомлен. Я носил с собой таблетки, пролежавшие в моем багаже несколько лет, и глотал их, когда чувствовал себя слишком сонным, чтобы сосредоточиться на прослушивании эфира.

Мы перехватили одну-единственную передачу — ранним вечером 18 августа, когда у рации дежурил Саксон. Он прислал запись в финку с Фуэнтесом. Текст был зашифрован цифровым кодом СД. Я отправился во флигель и расшифровал его. Четырнадцать строк с планами высадки канадских войск у Дьеппа. В начале передачи сообщалось о том, что малые суда уже вышли из порта и операция не будет отменена.

В среду 19 августа гаванское радио сообщило о начале британского вторжения в прибрежный город Дьепп. Утверждалось, что храбрые союзные войска заняли шесть плацдармов.

Голос диктора буквально звенел — ведь это, по всей видимости, открытие долгожданного Второго фронта! Подробности были скудные, но операцию называли вполне серьезной — транспортные суда и десантные катера высадили на берег тысячи канадских солдат при поддержке танков и британских истребителей.

Назавтра, 20 августа, даже подцензурные выпуски передач не скрывали тот факт, что пробное вторжение обернулось катастрофой. Большинство солдат погибли или взяты в плен.

Транспортные корабли взорваны, выброшены на берег либо ушли в море. Самолеты королевских ВВС уничтожены истребителями Люфтваффе, которые поднялись с окрестных аэродромов еще до начала высадки. Нацисты похвалялись неуязвимостью «Festung Europa» и приглашали американцев и англичан вновь повторить попытку оккупации.

— Пожалуй, это и есть то, что ты называешь «подтверждением», — сказал тем вечером Хемингуэй. Мы сидели во флигеле, Патрик и Грегори с криками плескались в бассейне. — Твой Колумбия наверняка получит от СД награду за передачу в ночь понедельника. — Писатель посмотрел мне в глаза. — Но где он добывает все эти сведения? Откуда у немецкого агента на Кубе вся эта сверхсекретная информация об англичанах?

— Хороший вопрос, — признал я.

Около часа утра меня разбудил писк морзянки в наушниках. Я спал так крепко, что пропустил первые пять групп, однако отправитель любезно повторил передачу трижды с получасовыми интервалами.

Это был старый книжный код на базе антологии немецких народных сказок. Передач, зашифрованных цифровым кодом СД. не последовало. После третьего повтора я включил двадцативаттную лампу над столом и впился взглядом в маленькую неряшливую тетрадь радиожурнала.

КОЛУМБИЯ НАЗНАЧАЕТ ПАНАМЕ РАНДЕВУ 22 АВГУСТА В 2.40 ТАМ ГДЕ БЛЕДНАЯ СМЕРТЬ ПОСЕЩАЕТ ЛАЧУГИ И КОРОЛЕВСКИЕ ДВОРЦЫ ПОД СЕНЬЮ ПРАВОСУДИЯ.

В тесной радиорубке было жарко и влажно — воздух, лениво втекавший в крохотные иллюминаторы, вонял дизельным выхлопом, дохлой рыбой, отбросами, разогретыми горячим дневным солнцем и душным ночным воздухом, но, пока я читал и перечитывал текст, моя кожа покрылась холодной испариной..

Я ни на секунду не поверил, что Панама — Мария — встречается с Колумбией в 2.40 завтрашнего утра, но место свидания было выбрано как нельзя удачнее. Судя по всему, Колумбия решил, что мы с Хемингуэем убили Марию, а теперь он, вероятно, заподозрил, что мы вдобавок разгадали шифр СД.

В любом случае мне следовало показать Хемингуэю этот текст, как и предыдущие, и мы должны были присутствовать в точке смертельного «рандеву», как при высадке обреченных немецких агентов. Только на сей раз никто из немцев не погибнет.

Утром в пятницу мне пришлось долго уговаривать Хемингуэя. Я не рассказал ему о последнем радиоперехвате. Мы сидели во «Флоридите», заправляясь крутыми яйцами и дайкири. Кроме нас, в баре был единственный посетитель, спавший на табурете у дальнего конца стойки.

— Послушай, — сказал писатель, — «Южный крест» отплывает не раньше воскресенья. Зачем нам выходить в море сегодня ночью?

— У меня предчувствие, — чуть слышно произнес я. — Будет лучше, если вы увезете отсюда мальчиков на выходные.

Хемингуэй посыпал солью яйцо и нахмурился. За лето его борода отросла, но там, где она кончалась, на коже виднелся солнечный ожог. Его поврежденное ухо почти зажило.

— Лукас, если ты собираешься устроить какое-нибудь дешевое представление...

— Просто хочу несколько дней заниматься «Хитрым делом», не тревожась о вашей и своей безопасности. Мне будет намного легче, если вы с мальчиками и приятелями не станете путаться под ногами.

Во взгляде Хемингуэя все еще читалось сомнение.

— Вы можете доплыть до Ки-Параисо или до самого Конфитеса и подождать яхту там, — добавил я. — Соннеман сказала, что «Южный крест» обогнет Кубу с востока...

— Вряд ли ее можно считать надежным источником, — проворчал Хемингуэй.

— Что из того? Даже если они поплывут на запад, вы успеете догнать их, прежде чем они доберутся до Кингстона.

Я отправлю ваших оперативников следить за «Южным крестом», и мы радируем вам в обычном морском диапазоне либо свяжемся с Гуантанамо и попросим капитан-лейтенанта Бойля переправить вам наше послание через их мощные передатчики.

— Значит, ты хочешь залечь на дно на недельку-другую? — спросил Хемингуэй.

Я помассировал глаза:

— Мне нужен отпуск.

Хемингуэй рассмеялся.

— Это точно, Лукас. Ты дерьмово выглядишь.

— Gracias.

— No hay de que! — Хемингуэй выскреб из скорлупы остатки яйца и потянулся за другим. — Что ты станешь делать, если тебе потребуется помощь здесь, в Гаване?