Колокол по Хэму - Дэн Симмонс

Мария моргнула, но на ее лице не отразилось ни удовольствия, ни злорадства.

— Разумеется, ты и прежде бывала там, — продолжал я. — В первую ночь после моего приезда ты стреляла в нас, когда мы играли в ковбоев и индейцев в усадьбе Франка Стейнхарта. Но в кого ты стреляла, Мария? В Хемингуэя? Это бессмысленно. В меня? Это в равной степени бессмысленно, поскольку я нужен был вам, чтобы провести наивного писателя по этому лабиринту. Вам нужен был человек, который расшифрует радиопередачи и убережет Хемингуэя от смерти. Вам требовался человек, который поможет ему оказаться в нужное время в нужном месте, чтобы мы послужили вам посыльными и передали вот это.

Я вынул немецкую курьерскую сумку и швырнул ее на длинное сиденье рядом с тростниковым ножом. Мария посмотрела на нее так, как заблудившийся в пустыне смотрел бы на кружку с холодной водой.

— Одерни юбку, Мария, — небрежно бросил я по-немецки. — Ты сидишь задрав колени, и я вижу твои трусы и торчащие из-под них волосы.

Женщина еще сильнее покраснела и потянула подол платья. Потом ее руки замерли, и она впервые за все время посмотрела на меня с неприкрытой ненавистью.

— Не огорчайся, — сказал я. — Ты настоящий профессионал. Просто у тебя выдался неудачный день.

Мария встала и опустилась на край сиденья, подчеркнуто избегая смотреть на нож и курьерскую сумку, лежащие между нами.

— Сеньор Лукас, — медленно заговорила она на кубинском диалекте, — вы принимаете меня за кого-то другого. Клянусь матерью. Я действительно немного знаю немецкий и английский... научилась у мадам, в доме которой...

— Заткнись, — ровным голосом произнес я. — В кого ты стреляла той ночью? Или это была всего лишь декорация, призванная подхлестнуть мой интерес к игре? Или ты хотела предупредить кого-нибудь из нас, или даже убить? Например, другого агента? Может быть, английского? Уинстона Геста, к примеру?

Ее взгляд оставался непроницаемым.

Я пожал плечами.

— Короче говоря, ты затесалась в нашу компанию, собирая информацию всеми доступными способами и передавая ее гауптштурмфюреру Бекеру... Ведь это Бекер руководил тобой, не так ли?

Мария молчала. Ее лицо превратилось в каменную маску, на нем не дрогнул ни один мускул.

— Отлично, — сказал я. — Потом ты убила малыша Сантьяго. Вероятно, тем же ножом, которым прикончила Кохлера. Ты отлично владеешь ножом, крошка.

Мария не смотрела ни на нож, ни на «магнум», который я небрежно бросил себе на колени.

— В эпизоде, когда Мальдонадо, охотясь за тобой, появляется в усадьбе, вы дали маху, — продолжал я. — Как говорят британцы, переиграли. Но ваш замысел сработал... тебя взяли в плавание. Ну и что теперь, малышка? Ты вплотную приблизилась к своей цели... если твоя цель — Хемингуэй. — Я внимательно следил за мускулами вокруг ее глаз, но они словно одеревенели. — Ну да, конечно, именно он, — сказал я. — И, вероятно, я. Но когда ты должна была нас убрать? И зачем?

По всей видимости, передав вот это, — я похлопал по парусиновой сумке, — ..и сыграв свою роль, мы становились лишними и от нас следовало избавиться. Но зачем Колумбия, твой напарник по ликвидационной группе, убил прошлой ночью этих несчастных мальчишек? Неужели нельзя было устроить так, чтобы они потеряли документы, а мы их обнаружили?

Мария закрыла ладонями глаза, словно собираясь расплакаться.

— Нет, думаю, нельзя, — продолжал я. — Эти парни получали приказы от Канариса, от армии. Абвер даже не догадывается о том, что случилось, не правда ли, Мария? Если не ошибаюсь, военная разведка осуществляет одну операцию, а вы с Бекером, Гиммлером, почившим Гейдрихом и твоим партнером — совсем другую. Вы собирались торговать секретами Абвера. Но кому вы намеревались их сбыть? И что вы хотели получить взамен?

Мария негромко всхлипнула.

— Хосе... сеньор Лукас... пожалуйста, поверьте мне. Я не понимаю почти ничего из того, что вы говорите... Я не знаю, о чем вы...

— Заткни свою грязную пасть. — Я глубоко сунул руку в тайник и вынул длинный сверток, который нашел на сеновале вечером накануне отплытия. Развернув парусину, я достал «ремингтон» и с грохотом швырнул его на палубу. Шестикратный оптический прицел оставил на красном дереве вмятину. — С твоей стороны было крайне неосмотрительно держать винтовку у себя под боком, Мария, — сказал я по-немецки с грубым баварским акцентом. — С другой стороны, она могла понадобиться тебе в любую минуту, верно? Итак, ты — специалист по холодному и длинноствольному оружию, профессиональный агент-ликвидатор, «Todtagent». Но мне хотелось бы узнать, являешься ли ты одним из суперагентов...

«Grossagenten», которых так боимся мы в ФБР?

— Хосе... — начала женщина.

Я ударил ее тыльной стороной ладони, вложив в удар всю силу. Ее голова откачнулась назад, но на сей раз она не сползла " с подушек, не прикоснулась пальцами к покрасневшей щеке и не вытерла кровь с губ.

— Я предупреждал, что могу убить тебя, если ты назовешь меня Хосе, — едва слышно произнес я по-испански. — В этот раз я говорю совершенно серьезно.

Она медленно кивнула.

— Кто второй член группы? — отрывисто произнес я. — Дельгадо? Кто?

Женщина, которую я несколько месяцев называл Марией, чуть заметно улыбнулась, но ничего не сказала.

— Знаешь, как я разговорил Тедди Шлегеля? — спросил я по-немецки и, вынув из кормового ящика с инструментами длинную отвертку, положил ее рядом с тростниковым ножом. — С женщинами количество вариантов удваивается, — добавил я, оскалив в ухмылке зубы.

Если бы ненависть во взгляде могла убивать, я уже был бы мертв.

— Ты будешь говорить, — продолжал я, — и расскажешь мне все подробности операции. Снимай платье.

Глаза Марии распахнулись:

— Что? — по-испански спросила она.

Я схватил оба запястья женщины и рывком поставил ее на ноги. Заткнув «магнум» за пояс и удерживая ее запястья левой рукой, правой разодрал платье спереди, осыпая белыми пуговицами «ремингтон» с пустой обоймой. Отпустив одну руку Марии, я порвал платье на клочки, выбрасывая их за борт.

Мария ткнула пальцами свободной руки мне в глаза. Я ударом швырнул ее на подушки кормового сиденья. Я всегда обращал внимание на то, что для шлюхи у нее слишком белые трусики и лифчик. Белый хлопок сиял в ярком утреннем солнце.

Мария полулежала, опираясь на планшир, и ее груди под лифчиком казались полными, светлыми и беззащитными. Ее бедра были бледными внутри.

— Отлично, — сказал я, поворачиваясь, чтобы вновь забраться в тайник. — Сейчас я покажу тебе кое-что еще, и тогда...

Она оказалась проворнее, чем я ожидал. Я едва успел развернуться и схватить ее правое запястье, прекращая движение тростникового ножа, который вонзился бы мне в почки, если бы я его не остановил. Окажись на его месте прямой клинок с острием, а не лезвие в форме косы, Мария свалила бы меня.

Вдобавок она была крепче, чем я думал. Мне следовало понять это еще раньше, когда я целые ночи проводил в схватке с ней на постели и полу коттеджа, ощущая силу ее бедер и рук, которыми она меня обнимала. Ей почти удалось освободить нож от моей хватки, а ее левая рука цеплялась за мой пояс, пытаясь вытащить заткнутый за него «магнум».

Я обеими руками вырвал у нее нож, и он со звоном упал на уже исцарапанную палубу, но Мария умудрилась завладеть пистолетом. Она отпрыгнула в угол рубки и прицелилась мне в лицо, прежде чем я успел отнять у нее оружие. Она держала пистолет обеими вытянутыми руками, ее палец лежал на спусковом крючке. Я не смог бы преодолеть разделяющее нас расстояние до того, как она выстрелит.

— Мария, — дрогнувшим голосом заговорил я, — или, может быть, тебя зовут иначе? Мы могли бы договориться...

Об этом не знает никто, кроме меня, а я не стану...

— Schwachsinniger! — крикнула она и нажала крючок.

Боек ударил по пустому патроннику. У меня была секунда, прежде чем Мария вновь взвела механизм, но я не тронулся с места. Она опять нажала спуск, и боек вновь сухо щелкнул.

Потом еще раз.

— Я так и знал, — по-английски произнес я. — Но хотел точно убедиться. — Я подошел к ней и вынул бесполезный пистолет из ее пальцев.

Мария ударила меня локтем и рванулась к тростниковому ножу, лежавшему на палубе.

Хватая ртом воздух, я поймал ее за талию и оттащил назад.

Мы оба повалились на подушки, и катер чуть закачался на воде.

Мария еще раз попыталась вцепиться мне в глаза, но я уткнулся лицом в ее спину, и ногти женщины лишь прочертили кровавые царапины на моей шее. Я вновь толкнул ее в дальний угол и поднялся на ноги.

Мария вскочила, словно дикая пантера, и приняла профессиональную боевую стойку. Ее правая рука была занесена для удара и напряжена, четыре пальца выставлены вперед клином и поддержаны согнутым пятым. Она шагнула вперед и нанесла мне в живот удар, который должен пробивать кожу и мышцы, проходить под ребрами и превращать сердце в бесформенную плоть.