Эпоха зрелища. Приключения архитектуры и город XXI века - Том Дайкхофф

на формы и природу зданий, которые мы населяем, связываясь на расстоянии с неким виртуальным дизайнером, и что со временем это повлечет за собой почти «рационально» застроенную среду с учетом любых наших пожеланий. Архитектор должен будет уступить. Мы все должны стать архитекторами наших жизней. Многие из тех, кто прочитал книгу Негропонте, спустя два года имели возможность освидетельствовать подобную рациональную среду, представленную в кинофильме «2001. Космическая Одиссея». Негропонте, впрочем, рассчитывал на более оптимистичный результат – на более доброжелательную «ЭАЛ-9000».

На деле всё вышло не совсем так, хотя и вполне могло. Возвращаясь в лос-анджелесский офис Тома Вискомба несколькими этажами выше «Америкен-семент-компани», в довольно вызывающей постройке середины столетия на бульваре Уилшира, можно сказать, что этот архитектор ничуть не сомневался в эмансипаторском эффекте компьютеров – для него самого, по крайней мере. Системы автоматизированного проектирования – программное обеспечение (разработанное по большей части американскими компаниями) вроде AutoCAD и 3D Studio Max компании Autodesk, Microstation компании Bentley Systems или таких программ для трехмерного моделирования, как Rhino 3D – настолько совершенны, что архитектору сегодня доступно для проектирования всё, любые вообразимые формы.

Архитектурные проекты в безупречном, совершенном виде могут существовать еще за годы до того, как здание или сооружение будет возведено в действительности. Их можно использовать для формирования ожиданий и спроса – тактика, имеющая распространение среди тех, кто стремится заручиться поддержкой, скажем, для постройки спорных достоинств. Так, Садовый мост через Темзу в Лондоне, разработанный инженерами проектной компании «Аруп» и архитектором Томасом Хезервиком и предложенный к постройке особым фондом в 2012 году, много лет существовал лишь в качестве ошеломительных по своей хитроумности «набросков художника», с тем чтобы получить более широкое распространение в средствах массовой информации. На одном из мероприятий по сбору средств, организованном газетой «Ивнинг стандард», гостям было предложено надеть приборы виртуальной реальности, чтобы испытать воочию то, что они вскоре могли бы ощущать всеми чувствами, решись они только сделать пожертвование. Хезервик рассчитывает повторить фокус в Нью-Йорке, представляя в 2016 году вместе с мэром Биллом де Блазио смотровую площадку «Судно» на Хадсон-ярдс – крупнейшее сооружение в городе с 1930-х годов. Выглядит она невероятно. Оно и спроектировано так, чтобы выглядеть невероятно: сто пятьдесят четыре лестничных марша, соединенных в напоминающую соты структуру, рассчитанную на то, чтобы смотреть с нее и на нее, онлайн и в один прекрасный день[232] – в реальности. До того же аппетиты разжигали потрясающие изображения будущего сооружения.

Между тем воплотить подобные мечты в реальности позволяют еще более сложные компьютерные программные системы вроде BIM («системы информационного моделирование здания»), осуществляющие координацию действий всех участников процесса, от архитектора и клиента до прораба на строительной площадке и финансового директора. Все они участвуют в этой многопользовательской компьютерной игре. Все до последней заклепки элементы здания связаны между собой и поддаются манипуляциям со стороны участников. Если архитектор меняет общую форму, меняет ее и самая незначительная деталь. Стоит избавиться от одного зернышка, как меняется вся постройка. Такое здание может ловко подстраиваться под запросы свободного рынка.

– Один способ, как использовать компьютер, поясняет Вискомб, – возможно, самый ранний, заключался в том, что на нем просто лепили. В девяностые был большой интерес к цифровому формообразованию, после того как люди осознали, что могут заниматься в компьютере свободным моделированием формы, и что это позволит им создавать быстрее более изощренные формы.

Этот момент назвали «цифровым поворотом». В начале 1990-х происходило стремительное усовершенствование процессоров по скорости и объемам оперативной памяти компьютеров, а также графических возможностей систем АПР, развитие которых по большей части стимулировало их использование в голливудских фильмах. Так, культовый научно-фантастический сиквел 1991 года с Арнольдом Шварценеггером в главной роли, «Терминатор-2», сделался флагманом компьютерной графики. Образ злого киборга, способного менять человеческий облик на что угодно посредством меняющих форму капель ртути, требовал огромных технических и графических ресурсов. Терминатор выглядел так, потому что мог так выглядеть. Благодаря системам автоматизированного проектирования сложные кривые и формы, что мы наблюдаем в природе вокруг – гальку на пляже, к примеру, каждый камушек которой уникален в своем роде – наконец стало возможно убедительно перенести в архитектуру – в нашу искусственную природу.

Во время цифрового поворота начала 1990-х годов, как отмечает в книге «Алфавит и алгоритм» историк Марио Карпо, наблюдался внезапный, по видимости, случайный интерес к идеям философа и математика семнадцатого столетия Готфрида Вильгельма Лейбница. Это случилось после того, как передовые архитекторы и их ученики смогли ознакомиться с переводом работы французского философа Жиля Делёза «Складка. Лейбниц и барокко» (1993). Неожиданным образом складки и дуги – тот род мягких, округлых форм, которые лепили тело Терминатора – сделались последним писком на экранах архитектурной школы. «Начиная с проектирования автомобилей и веб-ресурсов, – пишет Карпо, – от канонов сексуальной привлекательности и до модных журналов пышность форм получила повсеместное распространение». В основе подобных фигур лежит формула, алгоритм, который Делёз назвал «объектилем». Будучи применен в разных контекстах, с разными параметрами, объектиль способен производить подобные себе, но бесконечно разнообразные формы.

Именно компьютерная революция позволила воссоздать, скажем, немыслимые видения на холстах, написанные Хадид: сперва на мониторе компьютера, а со временем – и в реальности. Все формы стали отныне доступны: сложные, неправильные, деформированные, рифленые, завязанные узелком, зазубренные; от корнишонов до осколков, спиралей, камушков, гигантской пары подштанников и до жука-эктоплазмы на экране у Вискомба. На самом деле это – площадка для тхэквондо и общественный спортивный центр, спроектированный для некоего китайского города. Клиент, «естественно», вздыхает Вискомб, желал «знаковую постройку: она должна подниматься над полями». Роль его как архитектора заключалась в том, чтобы создать неочевидное знаковое здание – «нечто, с чем люди могли бы себя отождествлять», и это не так худо, в этом присутствует глубина аллюзии и утонченность в исполнении, даже если постройка еще пока не вполне рациональна.

Вискомб начинает с главного, приблизительно распределяя в проекте, где располагаются какие помещения, после чего предоставляет программе выработать оптимальный план. Затем, когда все сложные параметры заданы, компьютер дает ему возможность заняться усовершенствованием, моделируя бесконечные итерации. Со своей стороны он тоже позволяет компьютеру предложить ответы на его бесчисленные «что, если». Он может моментально менять прозрачность окон в зависимости от пожелания, данных о количестве поступающего снаружи света в определенное время суток или от качества открывающихся вовне видов. За считанные миллисекунды он в состоянии изменить всё сооружение в случае, если поступят более точные данные о локальной сейсмической активности. Он моделирует возможность избавиться от аэрокондиционирования за счет циркуляции внутри конструкций здания воды, подогревая или