Человек книги. Записки главного редактора - Аркадий Мильчин

М.Я. Телепин согласился с моим предложением, но не сумел реализовать его сразу, так как надо было представить в Главную редакцию общественно-политической литературы новое штатное расписание и утвердить его, а на это требовалось время. Именно поэтому 23 декабря 1964 года я подал Телепину еще одну докладную записку, в которой предлагал, не дожидаясь официального изменения структуры издательства, разделить руководство редакцией между мною, если меня намерены назначить заведующим редакцией книгоиздательской и книготорговой литературы, и моим заместителем, инженером-полиграфистом В.А. Карандеевой.

В конце концов штатное расписание издательства было изменено, и меня утвердили заведующим редакцией литературы по издательскому делу и книжной торговле. Это было поистине исполнение заветного желания.

Кроме решения о разделении редакции приятно удивила также поддержка М.Я. Телепиным ценнейшего издания, лежавшего мертвым грузом в редакционном портфеле редакции, – «Словаря-справочника иллюстратора научно-технической книги» Н.А. Атабекова. С чем была связана задержка? Когда с автором заключили договор, он собирался сам подготовить сложнейшие оригиналы иллюстраций, которые должны были служить образцом для графиков. Поэтому смета расходов на оформление была составлена в расчете на авторский гонорар за текст и иллюстрации, а договор предусматривал, что автор представляет в издательство иллюстрации в готовом для воспроизведения виде. Но вскоре после этого Атабеков перенес один за другим два инфаркта и по состоянию здоровья выполнить оригиналы иллюстраций уже не мог, а когда под его наблюдением этим стали заниматься лучшие графики Москвы, смета расходов быстро исчерпалась, и заместитель директора издательства «Искусство» Слоним остановил издание. Оплачивать работу графиков сверх сметы он посчитал недопустимым. Работа над словарем-справочником застопорилась. Редакция перешла в «Книгу» со словарем-справочником Атабекова в редакционном портфеле, но без всякой надежды на издание. А нужно сказать, что даже эскизы иллюстраций в исполнении Атабекова поражали мастерством и своеобразной красотой. Когда Телепин приехал в редакцию и его стали знакомить с издательским портфелем редакции, Валентина Федоровна Ларина, редактор словаря-справочника и большая его поклонница, постаралась представить словарь и работу над ним наилучшим образом, хотя и без нажима. Под впечатлением увиденного и услышанного Телепин сказал, что разрешит продолжить подготовку словаря-справочника к изданию, и предложил составить новую смету расходов. А ведь я уже готовился к самым строгим взысканиям за представление к списанию непроизводительных расходов на остановленное издание.

Между прочим, на этом история издания «Словаря» Атабекова не завершилась. В конце концов в сентябре 1971 года оригинал ушел в набор, причем Комитет разрешил отправить его на иностранную полиграфическую базу, в Финляндию. Для точного воспроизведения тончайших штрихов требовалось очень высокое качество материалов и полиграфического исполнения. В июне 1973 года, судя по моему письму к Риссу, гранки в издательство еще не поступили. И вдруг выясняется, что производственные расходы составят ни больше ни меньше как 100 тысяч рублей. А тут еще заместитель директора издательства, не желая подписывать авансовый счет за типографские работы, предъявленный нам Финляндией через Внешторгиздат, подсунул его мне, не предупредив, и я машинально подписал его среди сотен других типографских счетов… Я ожидал, что Комитет в связи с этим обрушит на издательство разные кары, но после большой нервотрепки нам все-таки разрешили установить на «Словарь» цену по себестоимости. Это снимало вопрос об убытке, и книга спокойно вышла в 1974 году. Номинал установили в 10 рублей. Для того времени это была очень высокая цена. Тем не менее книгу раскупили.

Между тем довольно скоро проявились и малосимпатичные черты Телепина.

Большой демократ, он относился с особым вниманием и заботой к курьерам и другим работникам низшего звена. Это было бы ничуть не плохо, если бы не сочеталось с недоверием и подозрительностью по отношению к редакторам.

Какие бы глупости ни совершали по неграмотности курьер, кладовщица или экспедитор, они могли быть спокойны: Михаил Яковлевич их простит и защитит. Он приравнивал их к рабочему классу, поэтому они были у него на хорошем счету, не то что редакторы – народ ненадежный, сомнительный, одним словом – интеллигенция.

Например, не помню, чтобы по поводу анекдотической ошибки в адресе, которой издательство прославилось настолько, что было осмеяно в «Крокодиле», виновного как-то наказали.

Вот что написал мне об этой ошибке мой ленинградский друг О.В. Рисс 7 ноября 1968 года:

«Крокодил» упомянул издательство «Книга» <…> в связи с тем, что экспедиция «Книги» (Г-69), направляя какую-то бандероль в Ленинград, адресовала ее: Фонтанка, 34. Акробатическому и артистическому институту вместо Арктическому и антарктическому. Слава богу, что Михаил Яковлевич не расшумелся по этому поводу, и Вы ничего не знаете. У нас бы по такому поводу собрали бы экстренное заседание парткома и заклеймили бы как «вылазку»!

Бывшая заведующая планово-экономическим отделом «Книги» Фаина Михайловна Шкловер, которой я задал важный для меня вопрос: почему, на ее взгляд, погибла «Книга», и попросил прояснить некоторые подробности жизни издательства, прислала мне в ответ большое письмо со своим объяснением и собственной характеристикой директоров и сотрудников издательства. Это письмо я буду не раз цитировать, поскольку Шкловер лучше всех знала подноготную издательской жизни.

Итак, вот ее описание чудес, которые творила наша курьер Наташа Пахомова, девушка без царя в голове, видимо страдавшая каким-то психическим заболеванием, которую Телепин очень жалел и опекал:

А наша курьер Наташа Пахомова! Она брала трубку у Телепина и говорила: «Директора сейчас нет. Что вы хотите? Говорите скорее, я вместо него». Или, относя письма в Комитет по печати, она умудрилась получить расписку от самого Михайлова [председателя Комитета]!

Влияние Телепина на репертуар «Книги» было не слишком большим, но вполне определенным.

Во-первых, предметом его главных забот была популярная литература о книге и книжном деле. Он считал, что важнейшая задача издательства – привлечь народ к чтению яркими завлекательными рассказами о книгах и писателях. Поэтому он очень поддерживал затеянную в издательстве серию, сначала носившую название «Книги имеют свою судьбу», а затем переименованную в «Судьбы книг».

Я тоже поддерживал издание этой серии, особенно после того, как прочитал в «Юности» вопрос В.Я. Лакшина, заданный Маршаку: