Весь Хайнлайн. Ракетный корабль «Галилей» (сборник) - Роберт Хайнлайн

До тех пор пока люди не откажутся от привычки принимать пищу, корабли, отправляясь в длительные полеты, будут вынуждены брать запасы продовольствия на борт из расчета семисот фунтов на человека в год. Растения в гидропонических ваннах позволяют до какой-то степени снизить эти ограничения. Жизнь растений протекает по замкнутому циклу; им нужно немного: воздух, углекислый газ и вода — с ничтожными добавками азотнокислого калия, фосфата кальция и сернокислого железа.

Хорошо сбалансированная жизнедеятельность на корабле очень напоминает земную; для того чтобы один цикл приходил на смену другому, нужна энергия, но сырье используется то же самое, раз за разом. Поскольку бифштексы и многое из того, что едят, трудно производить на борту обычного космического корабля, их приходится брать с собой. Поэтому накапливаются отбросы, помои, бумага и прочее. Теоретически все это, конечно, можно переработать и использовать снова, но на практике сделать такое бывает сложно.

Но любая масса на борту корабля с атомным двигателем может быть использована в качестве реактивной массы. Расщепляемые материалы реактора расходуются очень медленно; вместо этого они нагревают другие материалы до исключительно высоких температур и затем выбрасывают их из сопла в виде «пара». Несмотря на то что для создания реактивной массы может сгодиться хоть ботва репы, хоть что, основное назначение «фермы» — извлекать из воздуха углекислый газ. Для этого на борту корабля должно находиться примерно десять квадратных футов зеленой поверхности на человека.

Лейтенант Брюнн, все время требующий разнообразия фруктов и овощей, заставлял Мэтта выращивать все больше и больше зелени; в результате воздух становился настолько «свежим», настолько насыщенным кислородом, что растения начинали вянуть из-за нехватки углекислого газа. Мэтту приходилось внимательно следить за его содержанием в атмосфере корабля и время от времени компенсировать недостаток углекислого газа, сжигая ненужную бумагу или ветки растений.

В каюте лейтенанта Брюнна хранился большой запас самых разнообразных семян; однажды Мэтт пошел в его каюту за семенами персидских дынь — собрался их посадить. Брюнн показал, где они лежат, и разрешил выбрать, какие Мэтта больше устраивают. Кадет принялся шарить в пачках и вдруг воскликнул:

— Мистер Брюнн, вы только посмотрите!

— Что там у вас?

Офицер посмотрел на пакет в руке Мэтта. На пакете было напечатано: «Семена дыни, персидская разновидность, особенно крупные, 12-К-4728а». Мэтт вынул из пакета конверте семенами — там стояла надпись: «Семена анютиных глазок, гигантская разновидность».

Брюнн покачал головой.

— Это вам урок, Додсон. Никогда не полагайтесь на складских клерков, иначе на полпути к Плутону вы обнаружите, что вместо космических карт вам погрузили полторы сотни медных плевательниц.

— Так что же мне посеять вместо дынь? Канталупы?

— Давайте лучше арбузы — старик обожает арбузы.

Мэтт вышел из каюты с семенами арбуза, но заодно прихватил и пакет анютиных глазок.

Через восемь недель он соорудил нечто вроде вазы из кухонной миски, обвернутой в лист пористой целлюлозы, которая использовалась в гидропонике, чтобы жидкость не вылетала из ванны при невесомости. После этого Мэтт наполнил «вазу» водой, поставил туда новый урожай и торжественно поместил «вазу» в центре стола перед обедом. Увидев веселые цветки анютиных глазок, капитан Янки не удержался от улыбки.

— Браво, джентльмены, — захлопал он в ладоши, — вот сюрприз так сюрприз! Будто ты дома! — он повернулся к Мэтту. — Наверно, вас надо за это благодарить, мистер Додсон?

— Да, сэр, это я. — Мэтт даже покраснел от удовольствия.

— Гениальная мысль. Господа, предлагаю освободить мистера Додсона от плебейского титула, который он носит, и с этой минуты вместо «фермера» называть его «ученым агрономом». Кто «за», прошу поддержать.

Раздалось девять «да» и одно громкое «нет», от помощника командира Миллера. Тут же старший механик внес новое предложение: выгнать Миллера из-за стола, пусть доедает на камбузе. Что и сделали.

Лейтенант Брюнн принялся объяснять причину — почему да из-за какой неприятности появился этот цветник. Капитан Янки нахмурился.

— Надеюсь, вы догадались проверить остальные пакеты, мистер Брюнн?

— Э-э… Нет, сэр.

— Займитесь этим.

Лейтенант немедленно встал.

— После обеда.

Брюнн опять сел.

— Это напомнило мне один случай, когда я был «фермером» на старом «Персивале Лоуэлле»[45] — не теперешнем, а который был до него, — продолжал капитан Янки. — Мы сели у Южного полюса Венеры и уж не знаю как занесли на корабль вирусную инфекцию, какую-то ржавчину — не смотрите на меня так, мистер Йенсен, и с вами такое может случиться, особенно на новой планете!

— Я, сэр? Я совсем на вас не смотрел.

— Да неужели? Значит, вы улыбнулись, глядя на анютины глазки?

— Совершенно верно, сэр!

— Хм! Так вот я и говорю, занесли на корабль какую-то ржавчину, и дней через десять мой огород был похож на огород эскимоса — зимой. Я тщательно обработал гидропонические ванны, сделал стерилизацию, все пересадил. Та же ерунда. Инфекция захватила весь корабль — что тут будешь делать! До конца полета мы питались одними консервами и то — экономили как могли. А меня за это заставили есть на камбузе.

Вспомнив прошлое, он улыбнулся и крикнул в сторону камбуза:

— Как там у тебя дела, Рэд?

Помощник командира появился в дверях, держа в одной руке ложку, а в другой — закрытое пластиком блюдо.

— Отлично, — произнес он с полным ртом. — Я съел ваш десерт, капитан.

— Эй! Капитан! Прикажите ему прекратить есть! — воскликнул лейтенант Брюнн. — Эти ягоды для завтрака!

— Слишком поздно. — Миллер уже вытирал губы.

— Капитан?

— Слушаю вас, мистер Додсон.

— Как вы очищали воздух?

— Хороший вопрос. А как бы на моем месте поступили вы, мистер?

Мэтт задумался.

— Я нашел бы способ избавиться от СО2, сэр.

— Совершенно верно. Я выпустил из одного герметического отсека воздух, надел скафандр, вошел в отсек и просверлил два отверстия, соединяющих отсек с пустотой за бортом корабля. Затем соорудил что-то вроде самогонного аппарата со змеевиком на темной стороне корабля и начал сначала замораживать воду, потом — углекислый газ. Проклятый змеевик то и дело замерзал, и мне приходилось все время им заниматься. Но воздух очищался нормально, и мы сумели благополучно вернуться на Землю, — Янки поднялся из-за стола. — Хартли, если вы уже поели, давайте глянем на план метеоритного поля. У меня есть мысль.