Мир «Искателя», 1998 № 03 - Борис Воробьев

Я вздрогнул и чуть не перевернул койку, к счастью, Сэлзер был занят моей медицинской картой и ничего не заметил. Керман посмотрел на меня оловянными глазами, поднял бровь и спросил Сэлзера:

— Кто этот человек, доктор? Он выглядит довольно здоровым.

— Это Эдмунд Сибрайт, — ответил ему Сэлзер. Его холодное лицо осветилось улыбкой, он очень напоминал мне Санта Клауса, который сейчас одарит хорошего мальчика игрушкой. — Он у нас совсем недавно. — Сэлзер протянул медицинскую карту Керману. — Хотите взглянуть? Она говорит сама за себя.

Керман поправил очки в роговой оправе и прищурился на карту. У меня создалось впечатление, что он не очень хорошо в них видит, — зная его, я догадался, что он просто у кого-то их позаимствовал.

— О да, — сказал он, складывая губы трубочкой. — Интересно. Я полагаю, мне можно поговорить с ним?

— Да, разумеется, — сказал Сэлзер и подошел к моей кровати.

Керман присоединился к нему, и они оба уставились на меня. Я в ответ уставился на них, сосредоточив взгляд на Сэлзере, так как знал, что если посмотрю на Кермана, то, возможно, его выдам.

— Это мистер Стрэнг, — представил его мне Сэлзер. — Пишет книги о нервных болезнях. — Он улыбнулся Керману. — Мистер Сибрайт воображает себя знаменитым детективом. Так ведь, мистер Сибрайт?

— Конечно, — сказал я. — Я и есть детектив. Я обнаружил, что Анона Фридлендер находится здесь, на этом самом этаже, и что сиделка Гэрни мертва, а ее тело ваша жена спрятала где-то в пустыне. Ну как, нравится?

Добрая грустная улыбка Сэлзера так и обволокла Кермана.

— Как видите, полностью соответствует типу, — пробормотал он. — Обе женщины, о которых он упоминает, исчезли: одна около двух лет назад, другая — совсем недавно. Об этом сообщалось в газетах. По какой-то непонятной причине эти два дела не дают покоя его рассудку.

— Совершенно верно, — серьезно сказал Керман. Он рассматривал меня, и его глаза за толстыми стеклами, казалось, прищурились.

— Есть и еще одно, что вам, вероятно, следует знать. На ноге у меня браслет.

Лессоуэйз с Линкхаймером присоединились к Сэлзеру и вытаращились на меня.

Керман лениво поднял брови.

— Это правда? — спросил он Сэлзера.

Сэлзер склонил голову набок. Его улыбка была адресована всему страждущему человечеству.

— Иногда он немного шумит, — с сожалением сказал он. — Вы понимаете?

— Совершенно верно, — ответил Керман и напустил на себя страдальческий вид. Он так хорошо играл, что мне прямо захотелось пнуть его от зависти свободной ногой.

Блэнд отошел от окна и стал у моего изголовья.

— Спокойно, детка, не волнуйся, — мягко сказал он.

— Мне здесь не нравится, — сказал я, обращаясь к Лессоуэйзу. — Я протестую против того, чтобы меня каждый вечер накачивали лекарствами. Мне не нравится запертая дверь в конце коридора, как не нравится и зарешеченное окно в другом конце коридора. Это не санаторий. Это тюрьма.

— Дорогой мой, — плавно заговорил Сэлзер, прежде чем Лессоуэйз успел подумать, что бы такое сказать, — вот выздоровеете, и поедете домой. Разве бы мы вас здесь держали, если бы в этом не было нужды?

Уголком глаза я заметил, что Блэнд медленно сжал кулаки, как бы предупреждая меня, чтобы я был поосторожнее с тем, что скажу. Сказать я мог много чего, но теперь, когда Керман знал, что я здесь, я решил не рисковать.

— Ну, пойдемте дальше, — сказал Лессоуэйз. — Здесь довольно хорошо. — Он одарил Кермана ослепительной улыбкой. — Вы увидели все, что хотели, мистер Стрэнг? Только не позволяйте нам торопить вас.

— О да, — лениво ответил Керман. — Если доктор Сэлзер не возражает, я, возможно, загляну сюда снова.

— Боюсь, это было бы против правил, — сказал Сэлзер. — От частых визитов наши друзья могут возбудиться. Я уверен, что вы меня поймете.

Керман задумчиво посмотрел на меня:

— Вы совершенно правы. Я об этом как-то не подумал, — сказал он и направился к двери.

Последовал торжественный уход, последним следовал Сэлзер.

Я услышал, как Керман сказал:

— На этом этаже больше никого нет?

— В данный момент никого, — ответил Сэлзер. — У нас в последнее время исцелилось несколько человек. Может, хотите взглянуть на их карты?

Голоса удалились, и Блэнд закрыл дверь. Он улыбнулся мне.

— Не сработало, а, детка? Я ж тебе говорил: всего лишь еще один чокнутый среди множества других таких же.

Нелегко было казаться разочарованным, но мне каким-то образом это удалось.

Сэлзер говорил правду, когда заявил, будто посетители возбуждают его пациентов. Воздействие на Хоппера было явным, хотя признаки взрыва проявились в нем только после того, как Блэнд принес подносы с ланчем.

После ухода Сэлзера с визитерами Хоппер лежал неподвижно, мрачно нахмурившись и вперив взор в потолок. Он оставался таким до ланча и совершенно не обращал внимания на все мои замечания, поэтому я решил к нему не приставать. Все равно мне надо было многое обдумать, и я мог обойтись и без его общества. Но когда Блэнд поставил поднос на тумбочку, Хоппер вдруг сделал резкий выпад, от которого поднос пролетел через всю комнату и с треском упал на пол.

Он сел в постели, и при виде его все мое тело покрылось гусиной кожей. Он так изменился в лице, что я едва его узнал. В его глазах появился свирепый затравленный взгляд, какой мы видим в глазах диких зверей в зоопарке. Блэнд проворно увернулся от него — его прыжок напомнил мне прыжок лягушки.

— Спокойно, детка, — сказал Блэнд больше в силу привычки, нежели желая что-то этим выразить.

Хоппер скорчился в постели и уставился на него, будто желая, чтобы тот подошел поближе, но Блэнда было не искусить.

— Уж такой я везучий, — с яростью сказал он. — Ему непременно надо все изгадить, как раз когда я сменяюсь.

Он терпеливо убирал разбитую посуду и остатки еды, складывая кусочки на поднос. К тому времени, как Блэнд закончил, он, похоже, решил не обращать на Хоппера внимания, а тот с блеском в глазах продолжал наблюдать за ним.

— Я ухожу, понимаешь? — сказал он мне. — У меня свидание, и я не собираюсь его пропустить. С тобой ничего не случится. Дотянуться до тебя он не в состоянии, да и потом, возможно, это у него пройдет. Иногда проходит. Если он начнет лезть на стену, позвони. Дежурит Куэлл, только без надобности не звони, о’кей?

— Ну, не знаю, — с сомнением сказал я. Вид Хоппера мне очень не нравился. — Как долго я буду один?

— Куэлл будет часто заглядывать. Меня ты не увидишь до завтра, — нетерпеливо сказал Блэнд. — Если я не умотаю сейчас, Сэлзер заставит меня остаться и следить за ублюдком. Я единственный, кто может что-то с ним сделать.