Мир «Искателя», 1998 № 03 - Борис Воробьев

— Я составлю план, — пообещал я Хопперу. — Блэнд очень хитрый. Заманить его будет нелегко.

Хоппер, казалось, успокоился, лицо у него перестало дергаться.

— Я тоже разработал план, — сказал он.

Остаток вечера он разрабатывал свой план, а я думал о том, что буду делать, если избавлюсь от браслета. Казалось невероятным, что я смогу выбраться из дома, но даже если бы я смог отыскать Анону Фридлендер и предупредить ее, что скоро ее спасут, мое время не пропало бы напрасно. К тому же, когда появится Керман — а я был уверен, что он появится, — нам не придется терять время на ее поиски.

Иногда заглядывал Куэлл. Он всего лишь просовывал голову в дверь, но Хоппер был слишком занят своими планами и не замечал его. Каждый раз при появлении Куэлла я делал ему знак не шуметь, указывая на Хоппера. Куэлл кивал в ответ, еще больше, чем когда-либо, смахивая на лошадь, и молча уходил.

Часов в восемь он принес мне поднос с ужином, затем прошел к койке Хоппера и улыбнулся ему.

— Не хотите ли чего-нибудь поесть, мистер Хоппер? — подлещиваясь, спросил он.

От реакции Хоппера я вздрогнул, а Куэлла чуть удар не хватил. Хоппер стрелой метнулся к изножью кровати, его руки, казалось, растянулись, как будто они из эластика, а скрюченные пальцы зацепили за белый пиджак Куэлла. Куэлл отскочил назад, споткнулся и чуть не упал. Лицо у него стало цвета замазки.

— Не думаю, что мистер Хоппер хочет есть, — заметил я. Кусок цыпленка, который я жевал, стал вдруг безвкусным. — Да и мне, пожалуй, не хочется.

Но мои чувства Куэлла не интересовали. Он выскочил из палаты, хлопнула дверь.

Хоппер отбросил простыню и метнулся за ним, но тут же приземлился на пол и закричал. Он по-сумасшедшему задергал цепь, причиняя страшную боль ноге. Затем, когда до него дошло, что ему не освободиться, он вскочил на койку и начал тянуть за цепочку наручника, а я так и замер, наблюдая за ним. Цепочка казалась мне уж очень слабой. При мысли, что этот сумасшедший может вырваться на свободу, у меня мороз побежал по спине. Моя рука потянулась к звонку и замерла над ним.

Он уже держал цепочку обеими руками и, упершись ногами в поперечину койки, изо всех сил тащил на себя. Его лицо побагровело от напряжения. Перекладина согнулась, но выдержала. Наконец он, тяжело дыша, упал на спину, и я понял, что опасность миновала. Я был мокрый как мышь. Таких страшных минут я еще сроду не испытывал.

Хоппер лежал неподвижно, а я ждал, наблюдая за ним. Немного погодя он, к моему удивлению, захрапел.

Тут в комнату вошел Куэлл, неся смирительную рубашку. Лицо у него было бледное, но решительное.

— Не волнуйся, — сказал я дрожащим голосом. — Он уснул. Ты лучше взгляни-ка на его браслет. Я думал, он вырвется.

— Это бы ему не удалось, — произнес Куэлл, бросая смирительную рубашку. — Цепочка изготовлена на заказ. — Он подошел поближе и посмотрел на Хоппера. — Пожалуй, я сделаю ему укол.

— Не будь дураком, — резко сказал я. — Блэнд не велел тебе и близко к нему подходить.

— Да, но ему нужен укол, — ответил Куэлл. — Если у него будет еще один приступ, это может плохо для него кончиться. Мой долг помочь ему.

— К чертям твой долг, — в нетерпении сказал я. — С этим парнем нужно обращаться не менее осторожно, чем с бомбой. Не трогай его.

Куэлл подкрался к койке и стоял, глядя на Хоппера. Потом принялся поправлять простыни. Я наблюдал за ним, затаив дыхание, не зная, притворяется Хоппер или спит. Не знал я также, дурак Куэлл или просто очень смелый. Ведь чтобы подойти так близко к этому сумасшедшему, как подошел он, нужно было либо быть круглым идиотом, либо иметь стальные нервы.

Подоткнув простыню, Куэлл отошел от койки. Я заметил бисеринки пота у него на лбу. Нет, он не дурак, решил я. Значит, смелый. Будь у меня медаль, я бы тут же его наградил ею.

— Похоже, он в норме, — сказал Куэлл уже бодрее. — Сделаю ему укол. Если он хорошо поспит, завтра утром будет в полном порядке.

Это меня устраивало, и тем не менее я тревожился. Сколько бы медалей или денег мне не посулили, я бы не осмелился близко подойти к спящему Хопперу.

— Ты рискуешь, — сказал я. — Игла его разбудит. Если он вцепится в тебя, считай, ты жмурик.

Куэлл повернулся и озадаченно посмотрел на меня.

— Я вас совершенно не понимаю, — сказал он. — Вы ведете себя не как больной.

— А я и не больной, — возвышенно заявил я. — Я Шерлок Холмс — помнишь?

Он снова погрустнел и вышел из палаты. Я бросил взгляд на Хоппера — тот по-прежнему храпел.

Куэлл вернулся минут через десять, хотя мне они показались часами. Он нес поднос, накрытый полотенцем.

— Послушай, — сказал я, садясь в постели. — Может, снимешь с меня браслет? Тогда, если будет беда, я смогу помочь тебе. Ты мне кажешься благоразумным парнем. Если он проснется и вцепится в тебя, я могу стукнуть его по голове.

Он серьезно, как лошадь, проверяющая сомнительную суму с овсом, посмотрел на меня.

— Я не могу этого сделать, — сказал он. — Это было бы нарушением инструкции.

Ну, я сделал все, что мог. Шар сейчас был в его углу, решать ему.

— О’кей, — сказал я, пожимая плечами. — Во всяком случае, я буду за тебя молиться.

Он наполнил шприц и приблизился к Хопперу. Я смотрел, чувствуя, как у меня волосы встают дыбом, а сердце бешено колотится.

Куэлл немного потрухивал, но его серьезное лошадиное лицо было спокойным. Он осторожно поднял повыше рукав пижамы Хоппера и вскинул шприц. Наблюдать за ним было все равно что наблюдать за человеком, ковыряющимся во взрывателе бомбы замедленного действия. Мне оставалось только переживать за него. Я весь покрылся потом: мне хотелось сказать ему, чтобы он поторопился за ради Христа, не стоял там, как манекен, а поскорее кончал с этим делом.

Куэлл был несколько близорук и никак не мог отыскать нужную вену. Пока вглядывался через стекла очков в белую жилистую руку, его голова все ближе и ближе наклонялась к Хопперу. Казалось, он озабочен только тем, как бы получше провести эту операцию. Его лицо было всего в футе от лица Хоппера, когда он кивнул — словно подтверждал, что нашел вену.

Я уже не дышал. Мои руки сжимали простыню. Когда Куэлл уже собирался воткнуть иглу, он вдруг с восклицанием отступил назад и прошел к подносу, который оставил на комоде.

Дыхание вырвалось из моих пересохших губ, когда я нервно сказал:

— Что там, черт побери, еще такое?

— Я забыл об эфире, — произнес он. — Как глупо с моей стороны. Прежде чем сделать укол, нужно протереть кожу.

Когда Куэлл помазал эфиром руку Хоппера, тот слегка пошевелился. В нервном предвкушении я приподнялся с постели. Куэлл снова начал эти ужасные поиски вены, рука у него дрожала.