Ничего невозможного - Людмила Астахова

На пятый день после отъезда Джевиджей и Лалил Гриф порядком успокоился, разрешил приходящей горничной развесить одежду мис Лур в гардеробе и прибрать им же устроенный разгром в квартире. Говоря откровенно, Деврай честно собирался взяться за новое дело — вывести на чистую воду неверную жену некоего фабриканта — и начал было уже наводить справки о предполагаемом любовнике вышеозначенной дамы. Для этого сыщику пришлось отправиться в весьма респектабельный район, где помимо прочих известных особ проживала незабвенная мис Даетжина Махавир. Сколько бы ни сравнялось лет знаменитой магичке, а жить она предпочитала со всем доступным комфортом. Назвать шикарный особняк домиком старой ведьмы язык бы ни у кого не повернулся. Кованая ограда, модные витражные 0кна на первом этаже, аккуратно подстриженные тисовые кусты — и не скажешь, какое исчадие притаилось за белыми, тщательно оштукатуренными стенами, подумалось Грифу.

В это время к дому магички подкатил фиакр, и вышедший из него господин показался сыщику знакомым. Гладко выбритый череп, сизые щеки, глубоко посаженные глаза…

«Ба! Да это же мистрил Бирида», — сказал себе Деврай и решил дождаться, когда бывший клиент, знакомство с которым так круто изменило жизнь бывшего рейнджера, выйдет от мис Махавир.

А в том, что это рано или поздно случится, сыщик не сомневался. Отец убиенного хокварского чародейчика заплатил извозчику, чтобы тот не уезжал.

Ожидание затянулось на пару часов. Но неприятная трата времени вознаградилась чрезвычайно возбужденным видом мистрила Бириды. Тот едва не на крыльях летел над выложенной каменной плиткой дорожкой, заинтриговав Грифа крайне. Отчего такая радость? В чем ее причина?

— В «Розу Ашэ-Рими» гони! — приказал Бирида.

«А губа-то у ведьминого визави не дура, — оценил финансовые возможности фахогильского гостя Деврай. — Это ж с каких пор провинциальные взяточники так отчаянно роскошествуют?» Даже по столичным меркам номера в знаменитой гостинице стоили за гранью разумного. А уж останавливаться в тамошних люксах позволяли себе либо богатые шиэтранские нобили, либо маголийские принцы. Первые из снобизма, вторые — по незнанию. Увешанные драгоценными камнями, задрапированные в шелка экзотические красавцы привыкли к варварской роскоши апартаментов и есть желали только из золотой посуды, а в «Розе Ашэ-Рими» даже унитазы в уборных позолочены.

Подкатив к знаменитой гостинице на пять минут позже Бириды и удостоверившись, что тот скрылся внутри, Гриф не долго раздумывал над тем, с кем поболтать насчет постояльца. Привратник в темно-бордовом пальто с пелериной смотрелся заправским воякой — рослый, с отличной выправкой, несмотря на объемистое пузо, пышные усищи и кривые ноги.

— Здравия желаю, — улыбнулся Деврай и как бы в шутку откозырял служивому.

Открытый взгляд, мужественная физиономия бывшего рейнджера, а также его легко узнаваемая шляпа и чисто армейские замашки обычно подкупали отставных военных. Вот и привратник не смог устоять перед шальным обаянием сыщика.

Люди вообще любят, когда им улыбаются, честно глядя в глаза. Людям нравится, когда к ним относятся с уважением, невзирая на род занятий. А еще им приятно вежливое обращение и участливый тон. Что вовсе не секрет и не великое открытие, если поразмыслить.

«Но до чего же прискорбно мало мы в повседневной обыденности пользуемся столь несложным приемом, как доброжелательность и улыбка», — подумалось внезапно сыщику.

Он уже давно понял, насколько легко узнать любую мелочь, проявив к собеседнику искреннее участие. Высокомерие, словно глухая стена, отгораживающая благородных и богатых от бедных и простых. Так, по крайней мере, кажется барину, глядящему свысока на ничтожного лакея или горничную-невидимку. Вот только стена эта, если прибегнуть к аллегории, начинается чуть выше развилки ног и уходит в небеса. Господам только кажется, что слуги — глупые твари, такая себе говорящая мебель, а на самом деле вся их жизнь — беззаботная и сытая — проходит на глазах у находящегося в услужении простонародья. Всё-то урожденные хамы знают, обо всем-то ведают. И как хозяин к малолетним шлюхам бегает, и когда госпожа последний раз плод от полюбовника вытравила, и где барчук срамную болячку лечил. Надо только с горничной полюбезничать, угостить хорошим табачком привратника, выслушать жизненную повесть кухарки и посочувствовать прачке, причем сделать это участливо, ибо у простых людей тоже душа имеется, и сердце, и совесть.

В одном Гриф Деврай наврал — прикинулся обознавшимся. Дескать, принял незнакомого швейцара за старого приятеля. Но словечко зацепилось за словечко, и через четверть часа бывший капитан рейнджеров и бывший сержант-артиллерист по фамилии Туре стали ближайшими друзьями, обменялись адресами, взаимно пригласили друг дружку в гости и даже нашли общих знакомых. Гриф не скрыл свой род деятельности, честно признался, что следит за господином Биридой, подозревая того в некоем нехорошем деянии при соучастии зловредных колдунов.

— Мне этот тип тоже не понравился. На мис Баллай вчера накричал почем зря, совсем до слез довел девочку, — подтвердил Турс. — Понаедут всякие. Нагреб деньги, поселился в приличной гостинице и думает, что ему все можно.

— Мздоимец он, от этого и деньги.

— Вот-вот! Когда богатство на голову сваливается, а не веками копится, оно сразу голову кружит, — согласился пышноусый привратник. — Вы бы видели, как маголийская принцесса Ньярималь с нашими горничными обращалась. Чисто святая или фея-лаиссмика[21] какая. Говорила тихо, ласково, вежливо, а на ней столько золота и камней, что вся сияет, точно хрустальная люстра, и ходит лишь по лепесткам роз.

Все газеты писали о визите высокой гостьи. Любимая дочь правителя Маголи пожелала своими глазами увидеть варварский север, а заодно продемонстрировать благорасположение отца к Эльлору. Живое доказательство того впечатления, которое произвела Южная эскадра на маголийскую политическую элиту. Адмирал Гутторн сделал все возможное, чтобы изнеженные южане запомнили его крейсера и броненосцы. Лорд Джевидж остался очень доволен эффектом, они с миледи ходили на прием, рассказывали потом про каскады драгоценностей экзотических гостей. По правде сказать, на леди Фэймрил бриллиантов было не намного меньше, но это уже дань, которую лорд канцлер отдавал своему тщеславию. У его жены не только самые прекрасные глаза, бархатная кожа и соблазнительная грудь, но и украшения, каких у иной королевы не сыщется.

— Вы с мис Баллай переговорите, она этому Бириде прислуживает, — посоветовал словоохотливый артиллерист. — Девушка глазастая, все приметит.