Ничего невозможного - Людмила Астахова

Есть такая порода мужчин, которых неведомый благодетель еще в раннем детстве категорически уверил в их избранности и неотразимости. До седин и гробовой доски убеждены они в своем умении соблазнить любую женщину, и ни на мгновение не закрадется в их сознание даже тень мысли о том, что это не так. Отвращение, пренебрежение и даже откровенное оскорбление будут восприниматься как желание женщины набить себе цену, эдакое дамское кокетство. И ты им кол на голове теши, а все равно ничего не докажешь.

Мамаша Лалил таковых именовала кабысдохами. Надо сказать, собачек она любила, а мужчин не очень, в силу профессии, но для удобства делила последних на несколько собачьих категорий — на «барбосов», «щеночков», «легавых», «шавок» и «кабысдохов» — в зависимости от экстерьера и некоторых черт характера. К «барбосам» относились господа крепкого здоровья, пьющие, но не злоупотребляющие спиртным, щедрые, веселые и не драчливые. К «шавкам» — все чахлые, мнительные, безденежные, придирчивые и скандальные. «Щеночками» Мартри именовала юношей разной степени невинности, а «легавыми»… Ну, естественно, служителей закона из тех, что любят попользоваться шлюхами бесплатно. Под последнее же определение подпадали не вышедшие экстерьером и манерами, но мнящие о себе невесть что особо похотливые дядьки, на которых без смеха смотреть нельзя, равно как и отвязаться от их домогательств без скалки и зуботычин.

Когда дышать через рот стало не только невыносимо, но и чревато удушьем, мис Лур пришлось открыть окно и отсесть, чтобы спасти одежду и прическу от дождя. И опять ее телодвижения длиннорукий мистрил Гирриджа истолковал неверно. Он тут же начал рассказывать о своих победах над дамами, словно репутацией бабника и юбкодрала следовало гордиться больше, чем послужным списком офицера. По словам лихого подполковника, выходило, что чуть ли не половина детей в восточных эльлорских провинциях зачаты с его помощью.

— Ваши похождения меня не интересуют, — брезгливо отмахнулась Лалил. — Вы определитесь, сударь, вы воевали или кочевали по чужим спальням?

Сказано было специально, чтобы распалить в собеседнике обиду и желание доказать свое великолепие, ибо, как подсказывал агентессе жизненный опыт, утомительный процесс соблазнения может затянуться до самого глухого часа ночи, когда дежурный по вагону будет крепко спать.

Тонкий расчет оправдался. Мистрила Гирриджа обуяли демоны тщеславия, и будь у мужчины хвост, как у маголийского павлина, то у барышни в глазах бы рябило от переливов всех цветов радуги. Пару раз он попытался поймать девичью ручку, чтобы припасть к ней поцелуем, но мис Лур отстояла конечность. Оттирать обслюнявленное запястье батистовым платочком не входило в ее планы.

— Оставьте меня в покое, сударь! Сколько можно повторять одно и то же? Мне неприятны ваши домогательства, — отчеканила агентесса.

«Ах, как же тяжело быть настоящей леди! Как только они выносят эту мерзость, не имея возможности ответить как полагается — площадной руганью и ударом по яйцам», — сокрушалась мысленно Лалил, пропуская мимо ушей еще один пламенный монолог пылкого ухажера.

А зря она не прислушалась, потому что бравого подполковника обуяла жестокая обида, подвигнувшая его на еще более решительные действия. Нет, валить упертую девку на диван и овладевать ею насильно он не собирался. К чему такое варварство, если в природе существуют более деликатные способы обольщения. Например, магия.

О! Сколько золота и серебра собрали со сластолюбивых, но простодушных господ мошенники всех мастей за всю историю человечества! Легендарные драконы с их сокровищами просто жалкие неудачники и нищие подзаборники в сравнении с кудесниками лжи и взломщиками душ, из века в век снимающими золотые сливки с молока народного невежества и глупости. Впрочем, и вполне уважаемые волшебники не гнушались в сложные для себя времена поправлять материальное положение изготовлением и продажей любовных амулетов и эликсиров. Должно быть, самые совестливые из них краснели при подсчете дневной выручки, зная, сколь нагло облапошены покупатели. В лучшем случае, эликсир увеличивал мужскую силу, в худшем — приковывал жертву на несколько дней к отхожему месту. Что же касательно амулетов… Один из экзортов, состоящих на службе у командора Урграйна, как-то в порыве откровенности (и по пьяному делу) поведал об истинном назначении этих самых «любовных» штуковин, которые так любят таскать под исподним особо озабоченные личности. Такой амулет, благодаря составу сплава и силе мага-создателя, при постоянном контакте с хозяином всего лишь аккумулирует его самоуверенность, накапливая и отражая эмоции.

К величайшему счастью, магия не передавалась от одного живого существа к другому, подобно теплу тела. Подполковник Гирриджа мог сколько угодно трусить перед носом у мис Лур позолоченной завитушкой в тщетной надежде разбудить в ней ответные чувства — без толку. Девушка бы только посмеялась. Но приставучий домогатель решил усилить производимый эффект. Удвоить, так сказать.

Стоило Лалил призвать несносного соседа по купе к порядку, как взгляд ее наткнулся на иное доказательство нестерпимой страсти, видневшееся из расстегнутой ширинки.

— Разве вы не видите, мис, сколь велико мое желание?! — патетически воскликнул старший квартирмейстер.

— Вижу, мистрил Гирриджа, — совершенно спокойно сказала агентесса. — И даже могу вам помочь справиться с чувствами.

Для этого акта милосердия в одной руке у нее наличествовал револьвер, а в другой — посеребренный значок-жетон Тайной службы. И насколько было известно Лалил, эти удивительные «артефакты» творили с несвоевременно расчувствовавшимися обывателями прямо-таки чудеса.

— Немедленно приведите себя в порядок, мистрил Гирриджа, — строго приказала девушка. — Отдайте ваш глупый амулет и ступайте к дежурному.

— Зачем? — спросил тот, поспешно пряча в брюки… «доказательство».

— Попроситесь в другое купе. Ну? Живо!

Церемониться с любвеобильным подполковником Лалил не стала, она резким движением сорвала с его шеи ремешок с амулетом.

— И молитесь ВсеТворцу, чтобы я не отписала жалобу вашему командованию, сударь! — крикнула она вслед улепетывающему приставале.

Честь и хвала невольной науке леди Джевидж! Лалил издала тихий вопль торжества и тут же сама себя призвала к порядку. Все-таки в сдержанности и корректности, сохраняемых в любой ситуации, есть определенный смысл. Оказывается, строгое следование неписаным правилам поведения и полный контроль разума над обуревающими чувствами защищают не хуже брони. Раскричись мис Лур, ответь на приставания грязной руганью, все закончилось бы валянием на диванах, омерзительной дракой, и не исключено, что стрельбой, а следовательно, скандалом, раскрытием инкогнито или паче того провалом всей операции. Оно кому-то надо? Никому, и прежде всего самой мис Лур. Мягкие увещевания распоясавшегося похабника тоже не принесли бы ощутимого результата. А значит, великосветские манеры, почерпнутые у одной из самых достойных дам Эльлора, спасли Лалил от провала. Каково? И стоило ли посмеиваться над леди Фэймрил, которая умудрялась даже утренней тошнотой в начале беременности мучиться, оставаясь преисполненной достоинства?