Невеста каторжника, или Тайны Бастилии - Георг Борн

— Вот, ваша милость, вы и получили желаемые сведения, — обратился Форкиам к виконту, который уже надевал шляпу. — С таким талантом каши не сваришь. Они большей частью не приспособлены к жизни… Жаль становится денег, которые этот Рамо получал у меня.

Флейтист с изумлением посмотрел на хозяина. Глаза его так и говорили: «Не шутите ли вы, господин Форкиам? Двенадцать франков в неделю — этого вполне достаточно, чтобы с женой и детьми умереть с голоду».

Но виконт не обратил внимания на выразительный взгляд флейтиста, равно как и на последние слова Форкиама. Слегка поклонившись обоим, он вышел. Оказавшись на улице, он прошел через городские ворота и достиг предместья Сен–Мартен, состоявшего из одноэтажных домиков, огородов и пустырей. Миновав предместье, виконт подошел к бывшему крепостному валу де ля Билье и в стороне от дороги увидел убогий домик, за которым виднелся огород с работавшими там людьми.

Улица здесь была не мощеная и довольно грязная. Невдалеке от дома, возле сарая, в котором жили козы, стоял мужчина. Марильяк спросил его, не живет ли в этом доме музыкант Нарцисс Рамо.

— Да, господин музыкант живет в подвале этого дома, — с усмешкой ответил мужчина. — Но дома его нет. Да вы его здесь редко когда застанете…

Это было досадно — путь был проделан немалый, наступал вечер, заметно темнело.

Мужчина посмотрел на небо.

— Вообще‑то, в такие холодные вечера он обычно приходит домой, поскольку одежда, которую он носит, плохо защищает его от холода. Но когда на улице тепло, он частенько прогуливает целые ночи.

— Что, он пьяница или игрок?

Мужчина отрицательно покачал головой.

— Нет, такие грехи за ним не водятся. Я полагаю, что у него голова не в порядке. Он шатается без дела. Но не пьет, не играет и не ухаживает за женщинами. Я думаю, что он за всю свою жизнь не обнял ни одной девушки. Это редкий человек, он не хочет ни работать, ни зарабатывать деньги. Он довольствуется самым малым. Например, тем, что может иногда сходить в театр.

— Но ведь и театр стоит денег, — заметил виконт.

— Я полагаю, что у него есть родственник, который дарит ему билеты. Да вот он и сам тащится…

— Вон тот человек в сером пальто и в старой шляпе? — спросил виконт. — Да он выглядит пятидесятилетним стариком!

— Нет, он далеко не так стар. Ему, пожалуй, тридцать с небольшим. Но он всегда так бледен — это, должно быть, от неправильного образа жизни…

Проговорив это, собеседник виконта принялся за прерванную работу.

Марильяк тем временем всматривался в приближающегося мужчину, который, как казалось, был погружен в глубокое раздумье. Шляпа у него съехала набекрень. Вся его фигура выдавала опустившегося человека, в котором, тем не менее, оставалось что‑то такое, чем он отличался от подобного рода людей. Хотя одежда его была бедна, изношена и совершенно не годилась для зимнего сезона, по его походке видно было, что чувство собственного достоинства утрачено им не совсем. Нарцисс не был красив, к тому же на лице его лежал отпечаток горя.

Знал ли он, первый муж маркизы де Помпадур, что его бывшая жена теперь управляет страной?

Марильяк поздоровался с ним.

— Вы музыкант Нарцисс Рамо? — спросил виконт.

Тот остановился и с немалым удивлением посмотрел на виконта.

— Разве вы меня знаете? — спросил он. — Я вас не знаю. Вот если бы я был знаменитым, как я это однажды видел во сне, то я не удивился бы, но теперь…

— Я ищу вас, Нарцисс Рамо.

— Играть для танцев? У меня нет никакой охоты.

— Разве вам не нужны деньги? — спросил Марильяк.

— Деньги? Мне? — Нарцисс отрицательно покачал головой. — С тех пор как я остался один, мне ничего не надо. Знаете ли, я даже потерял всякую охоту зарабатывать.

— Это плохо, — сказал виконт. — С деньгами вы могли бы приятно обустроить свою жизнь.

— Приятно обустроить жизнь? Вы думаете, что я могу жить, как другие богачи? Ездить в Булонский лес, пить вино… Вы ведь это называете приятной жизнью? Но я не дорожу этим. Я когда‑то жил неплохо — это было давно. Но тогда я знал, для кого жил. Тогда… — Тут он запнулся и замолчал.

— Разве у вас нет ни жены, ни детей?

— Нет. Когда‑то я имел прекрасную молодую жену — это было хорошее время, но оно давно миновало. В то время я играл охотно, и деньги, заработанные трудом, приносил домой, чтобы купить для Жанетты вуаль, новый платок или новые ботинки. И что за счастье было для меня, когда я видел ее в нарядном новом платье!

— Отчего же этого нет у вас сейчас? Разве Жанетта умерла?

— Да, да, господин, она умерла. Она не существует больше.

— Я ждал другого ответа, — сказал виконт.

Нарцисс внимательнее посмотрел на знатного господина.

— Это я уверяю себя, что она умерла. Я ее так любил! — продолжал он глухим голосом. — Она убежала. Должно быть, она не могла вынести жизни с бедным музыкантом… А может быть, ее одурачил какой‑нибудь богатый и знатный господин… Так или иначе, возвратясь домой однажды ночью, я не нашел ее. Я звал ее, искал, пошел к ее родителям, расспрашивал о ней — все было напрасно. Она не возвращалась… А я так сильно ее любил.

— А есть у вас желание увидеть ее?

— Увидеть ее? Теперь?

— Разве вы не знаете, куда она делась?

— Нет. Я так и не отыскал ее. Я был тогда…

Тут он внезапно умолк и провел рукой по лицу, как бы желая отогнать от себя воспоминания.

— Не следует навязывать свои чувства и мысли. Народ не понимает их, он смеется над ними. Слушали вы оперу Россини? Вот музыка!

— Музыку‑то вы по–прежнему любите? — спросил виконт.

— Буду любить, пока не потеряю память.

— Есть ли у вас самое насущное желание, Нарцисс?

— Да, господин, у меня есть одно желание, но его трудно исполнить.

— Скажите, друг мой.

— У меня была скрипка, которую я продал мелочному торговцу в предместье. Скрипка была хорошая, подарок моего состоятельного дядюшки.

— А кто ваш дядя?

— Рамо, директор театра оперы. Может быть, вы его знаете. Скрипку я продал за двадцать франков, это десятая часть ее истинной стоимости.

— И скрипка все еще у торговца?

— Да, я недавно видел ее у него на витрине.

— Вы желаете получить ее обратно? Это будет сделано.

— Вы хотите подарить мне ее?

— Не я, а другой, богатый человек, который желает вам добра.

— Нет, даром я не возьму от него ничего.

— Вы по–своему горды. Ну, если не хотите принять подарок, то не согласитесь ли заработать денег на выкуп вашей скрипки?

— Да, сударь, если это возможно.

— Случай вам представится.

— Да, но… Работать много я не смогу.