Ромеи и франки в Антиохии, Сирии и Киликии XI–XIII вв. - Брюн Сергей Павлович

Капитуляция князя Рено де Шатильона в Мамистре (1158 г.)

Совершенно очевидно, что в этот период у князя Антиохии уже не было ресурсов, достаточных для отражения полномасштабного вторжения ромейских армий. Войны Раймонда де Пуатье с империей (1137, 1142, 1143–1144 гг.) явственно доказали невозможность открытого, равноправного противоборства антиохийских франков с комниновской империей. В правление князя Рено, пришедшего к власти уже после гибели князя Раймонда и значительной части антиохийского рыцарства в битве при Инабе, Антиохийское княжество тем более не могло в полной мере восстановить былую военную мощь. Князь Рено показал себя опытным полководцем, и под его началом антиохийские франки одерживали яркие победы над киликийскими армянами, отдаленными византийскими гарнизонами и тюркскими кочевниками; однако, невзирая на успехи в «локальных» войнах, у Рено и его вассалов не было шансов выстоять против армии василевса, собравшего под своими знаменами всю мощь окрепшей Ромейской державы — от Варяжской стражи до тюркских кочевников, и от франкских и венгерских контингентов до восстановленных ромейских тагм. Осознав, что в скором времени Антиохию ждет полное разорение и кровопролитная, разрушительная война, князь Рено, следуя совету латинского епископа Латакии — Жерара Назаретского, принял решение поставить на кон свою жизнь и честь и лично отправиться в императорский лагерь, в восточную Киликию, чтобы своей «смиренной» (если не сказать — позорной) капитуляцией уберечь Антиохийское княжество от вторжения. Как об этом повествует Гильом Тирский: «Следуя совету господина лаодикейцев — почитаемого епископа Жерара, он (Рено. — С. Б.), в сопровождении нескольких соратников, отбыл в Киликию, где император встал лагерем»[1452].

Поздней осенью 1158 г. князь Рено де Шатильон пересек северные рубежи своего княжества и прибыл в Мамистру, где стояла армия императора. Как и в случае с князем Раймондом в 1145 г. император Ману-ил вначале отказал Рено в аудиенции, готовя почву для унизительной, церемониальной капитуляции. Однако, если во время «Константинопольского оммажа 1145 г.» князь Раймонд де Пуатье ограничился «покаянием» у гробницы покойного императора, то в 1158 г. его преемник — князь Рено пошел гораздо дальше. Босой, облаченный в рубище, с веревкой на шее и с мечом в руках, князь Рено Антиохийский на протяжении нескольких часов стоял у палатки Мануила, ожидая дозволения приблизиться к василевсу. Согласно «Краткой истории…» Иоанна Киннама, Рено обещал василевсу признать его сюзеренитет над Антиохийским княжеством и сдать ромейским войскам цитадель Антиохии — ключ от укреплений всего города. «Когда же василевс не принял его просьбы, он поступил следующим образом: снял с головы шлем, обнажил руки до самых локтей и, без обуви, с толпой монахов пройдя через весь город, предстал пред василевсом с веревкой на шее и с мечом в левой руке. На этот случай был воздвигнут блистательный престол. Ренальд стоял вдали от палатки василевса, как бы не смея войти в нее; а сонм монахов немонашествуюших, без сандалий и с непокрытыми головами, вошел к василевсу, — и все они, став на колена и проливая из очей слезы, простирали к нему руки. Василевс сперва упорствовал, но наконец, быв упрошен, повелел, войти князю. Когда он вошел в описанном нами виде, василевс был тронут и простил ему оскорбление. При этом Ренальд клятвами утвердил как многое другое, чего хотелось василевсу, так и то, чтобы в Антиохию архиерей посылаем был, по древнему обычаю, из Византии. Это казалось чудом для всех послов, которым тогда случилось здесь быть»[1453]. Подобное описание могло бы показаться нарочито преувеличенным, пафосным восхвалением, если бы практически идентичную картину не оставил в своей хронике Гильом Тирский, по словам которого князь Рено: «с величайшем позором и смущением для нашего народа наконец-то смог примириться с императором. Находясь в лагере, он, босой, в рубище, с закатанными рукавами, с веревкой на шее, с мечом в руках, обращенным рукоятью к императору, пал на землю перед лицом легионов, в таком виде представ перед императором»[1454].

Подобного унижения не переживал ни один франкский государь Антиохии — ни Боэмунд I, когда присягал Алексею I Комнину на реке Девол, ни Раймонд де Пуатье, приносивший оммаж императору Иоанну II у Антиохии и Мануилу в Константинополе. После этой унизительной церемонии начались переговоры, вернее — капитуляция князя Рено. Мануил I Комнин требовал признания имперского сюзеренитета над княжеством Антиохийским и передачи антиохийской цитадели ромейским войскам, восстановления в городе православного Патриарха и признания своего права призывать сирийских франков для участия в своих восточных кампаниях[1455]. Рено не смел отказывать ни одному требованию василевса. Однако, несмотря на всю жесткость этих условий, нельзя не отметить, что Мануил, в противовес своему отцу и деду, снова не требовал сдачи Антиохии. Более того, приняв оммаж Рено де Шатильона, василевс признал его права на княжеский престол. Конечно же, вопрос о том, насколько обременительным для Антиохийского княжества обещал быть сюзеренитет ромейского василевса, продолжал тревожить антиохийских франков; унижение князя Рено и его обещание заменить латинского Патриарха — греческим не предвещали ничего хорошего. Тем не менее, князь Рено смог благополучно вернуться в Антиохию, а сирийские франки были спасены от вторжения императорской армии.

Подавляющее большинство историков и исследователей, начиная с архиепископа Гильома Тирского, предпочитают видеть в капитуляции князя Рено исключительно лишенное всякого достоинства унижение. Однако нельзя отрицать, что в 1158 г. Рено проявил гораздо большее личное мужество, нежели Раймонд де Пуатье в 1137 и 1142 гг., когда он укрывался за стенами Антиохии и наблюдал за разорением северных и западных земель своего княжества. Между тем, своей добровольной капитуляцией и личным унижением Рено уберег Антиохийское княжество от опустошения и тягот войны. Все военные великого действия великого восточного похода императора Мануила I Комнина велись исключительно на землях Киликийской Армении. Все потери этой кампании пришлись на долю ромейских и армянских воинов, и, конечно же, — на долю населения Киликии. Ноне пострадала ни одна пядь земли и ни единый житель княжества Антиохийского, т. к. любые военные действия против франков были предвосхищены добровольной капитуляцией князя Рено. Фигура Рено де Шатильона гораздо сложнее того образа неугомонного и зловещего крестоносца-разбойника, которая так мастерски выведена Густавом Шлюмберже, С. Рансименом, Д. Харитоновичем[1456]. «Переоценке» действий и личности князя Рено, в свою очередь, посвящены работы Бернарда Гамильтона и Керолл Хилленбранд[1457].

Переговоры Мануила I Комнина с королем Бодуэном III Иерусалимским. Пересмотр императорского соглашения с князем Антиохийским (1158–1159 гг.)

Зимой того же 1158 г. на север, в Антиохию, прибыл король Бодуэн III Иерусалимский. У Иерусалимского королевства, в отличие от Антиохийского княжества, не было каких-либо конфликтов с Ромейской державой. Напротив, Бодуэн III, в предшествующие годы, всячески искал союза с Византией. В 1156 г. его послы предупредили дуку Кипра о грядущем вторжении князя Антиохийского. А в 1158 г. король Бодуэн III установил династический союз с Комнинами, взяв в жены племянницу императора Мануила — Феодору Комнину[1458]. Молодой король Иерусалима был естественным посредником в переговорах между антиохийскими франками и ромеями. Во время своего пребывания во дворце у князя Рено, в Антиохии, Бодуэн III регулярно направлял гонцов на север, добиваясь личной встречи со своим родственником — василевсом. В конце концов, после нескольких попыток, разрешение было дано и король Иерусалимский, со своей свитой, отправился в восточную Киликию — в ставку к Мануилу. По словам Киннама, «антиохийцы, когда он (Бодуэн III. — С. Б.) выходил из города, окружили его и просили как можно постараться примирить их с василевсом»[1459].