Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина - Леонид Млечин

«Скоков — умный человек, это первое, что надо о нем сказать, — вспоминает Ельцин. — И очень закрытый. Силаев, при котором Скоков был председателем высшего экономического совета, и Гайдар, во время которого он стал руководителем Совета безопасности, чувствовали исходящую от Скокова скрытую угрозу, не раз и не два конфликтовали со мной из-за него...

Скоков — реальный «теневой» премьер-министр, которого я всегда как бы имел в виду... Пусть «теневой» премьер подстегивает премьера реального».

Скоков, назначенный в правительство первым вице-премьером, изводил министров длительными совещаниями и желанием всех контролировать. Борис Федоров вспоминает: «Совещания у него могли длить по четыре—шесть часов, причем ничего и никогда на них не решалось... Он был одних из тех «совковых» администраторов, которые развивают кипучую энергию, но без видимых результатов. Был в его поведении какой-то бюрократический мазохизм — вечно слушать всех с важным видом и почти ничего не делать».

Скоков откровенно подсиживал Ивана Силаева и выполнял некоторые деликатные поручения Бориса Ельцина.

В январе 1991 года председатель КГБ Крючков пригласил к себе своего первого заместителя Виктора ГруШко:

— Хочу познакомить вас с весьма интересным собеседником.

Им оказался первый заместитель главы российского правительства Юрий Скоков. Крючков их познакомил и рекомендовал договориться о регулярных контактах. Из беседы Грушко понял, что Ельцин наделил Скокова соответствующими полномочиями. Когда Скоков ушел, Грушко спросил, в чем состоит смысл контактов со Скоковым.

— Оставляю это на ваше со Скоковым усмотрение, — ответил Крючков. — Цель состоит в обмене мнениями для лучшего взаимопонимания. Контакт рассматривайте как рабочий, а меня информируйте лишь тогда, когда сочтете необходимым.

Скоков и Грушко встречались два-три раза в месяц; вечерами. «Вскоре у нас сложились хорошие отношения, позволявшие отлично понимать друг друга», — вспоминал покойный генерал-полковник Грушко. Он снабжал Скокова кое-какой разведывательной информацией, интересной для российского руководства, Скоков рассказывал о планах Ельцина.

Вероятно, Ельцин и Скоков рассчитывали таким способом быть в курсе намерений руководителей КГБ, найти там людей, которые будут симпатизировать новому российскому руководству, при случае помогут. Но ничего из этого не вышло — Грушко был одним из самых близких к председателю КГБ людей. Ельцин и Скоков так и не выяснили заранее, что Крючков готовит создание ГКЧП.

Во время августовского путча, вспоминает Ельцин, «Скоков как мое доверенное лицо встречался с представителями армии и МВД — Грачевым и Громовым (генерал Громов был тогда первым заместителем министра внутренних дел СССР. — JI. М.). Эти контакты были совершенно секретны и имели для нас решающее значение — хотя бы даже в* моральном плане.

При этом Скоков держался скромно, незаметно, что тоже не могло не импонировать».

По словам Бориса Федорова, «Скоков изо всех сил «втирался» в доверие к Борису Ельцину, ездил с ним по стране, старался стать «незаменимым» и в конце концов добился своего». Скоков был решительным противником Гайдара и его экономического курса. Зато наладил хорошие отношения с руководством Верховного Совета, пытался контролировать силовые ведомства и доказывал президенту, что лучше других знает, что происходит в стране.

«К концу 1992 года у него появилась одна странность в поведении, — вспоминает Ельцин. — При встречах со мной он настолько горячо, настолько часто повторял: «Борис Николаевич, вас окружают враги, я единственный, кто вам предан», что это вызывало разные мысли: может, у него мания преследования?»

Скоков пытался превратить Совет безопасности в особый орган управления, поставить его над армией и спецслужбами, а еще создать при нем оперативно-следственную группу с прокурорами, следователями, судьями. Сергей Филатов тогда едко заметил, что только палача не хватает... В результате Скоков нажил себе множество врагов.

Тем не менее накануне седьмого съезда Ельцин сказал Скокову, что он, возможно, заменит Гайдара. Борис Николаевич желал сохранить Гайдара, но на всякий случай продумывал и запасные позиции. Скоков твердо сказал, что готов принять на себя эту ответственность.

Однако в последний момент что-то удержало Ельцина. Он инстинктивно чувствовал, что Скоков не тот человек, который ему нужен. Одно дело держать такого человека в правительстве в качестве противовеса Гайдару, другое — поручить ему всю страну... Уж лучше назначить Виктора Степановича Черномырдина, человека без видимых политических пристрастий, менее амбициозного, но более открытого и понятного.

Прямо во время съезда Борис Николаевич попросил пригласить к нему Юрия Скокова. Разговор получился трудный.

«Юрий Владимирович понимал ситуацию так: раз он набрал больше всего голосов, то и прав стать премьером у него больше всех. Я ему сказал: «Учитывая наши давнишние отношения, говорю совершенно откровенно, поймите меня, сейчас никак нельзя. Вашу фамилию связывают с военно-промышленным комплексом. Короче говоря, я не могу». Внешне спокойно он это воспринял. «Ваше право», — говорит.

И все-таки лицо выдает человека. Юрий Владимирович в глубине души был страшно обижен. На него тяжело было смотреть. Это слишком честолюбивый человек для такого разговора».

Гайдар тоже советовал президенту остановиться на Черномырдине. По глазам Ельцина понял, что это вопрос решенный. Егор Тимурович вернулся в зал, сел рядом с министрами и сказал, что Ельцин сейчас предложит Черномырдина. Несколько депутатов в последний момент пытались отговорить Ельцина: «Он тяжело взмахнул рукой — решение принято».

Черномырдин, выйдя на трибуну, сказал, что он за рынок, но не за базар. Это было воспринято как обещание отказаться от гайдаровского курса. Съезд поддержал Виктора Степановича. Гайдар попросил всех министров оставаться в составе правительства, хотя многие были готовы уйти. Сам подал в отставку, не захотел остаться первым вице-премьером.

Ельцин тяжело переживал прощание с Гайдаром.

Вечером Егору Тимуровичу позвонила расстроенная Наина Иосифовна Ельцина.

«Говорила примерно следующее: вы такие молодые, такие умные, ну придумайте что-нибудь, помогите Борису Николаевичу, он немолодой человек, ему тяжело...

Утром — звонок от Бориса Николаевича. Он предложил стать его главным экономическим советником. Я ответил, что вынужден отказаться, — такое назначение будет слишком стеснять нового премьера, а я очень хорошо понимаю, насколько опасным может быть дублирование в руководстве экономикой, мешать ему не хочу».

Ельцин навсегда сохранил уважение к Гайдару, хотя Егор Тимурович потом резко критиковал президента, особенно за чеченскую войну. В книге Ельцина «Президентский марафон», которая вышла уже после его отставки, он комплиментарно отзывается о Гайдаре: «Гайдар сделал самое главное — научил всех, от министра до грузчика, мыслить по-рыночному, считать деньги. И я уверен, что дай мы его команде поработать еще год — и экономика рванула бы вперед, начались бы нормальные процессы в промышленности...»

Сам Гайдар вспоминает: «Характерная черта Бориса Ельцина — уважение, которое он питает к людям независимым, и презрение к рабскому поведению. Отсюда — и умение соглашаться с самыми неприятными для него аргументами, если он чувствует их состоятельность...»

Глава 14. ОКТЯБРЬСКИЕ СОБЫТИЯ

В начале 1993 года заговорили о том, что дни Бориса Ельцина как президента сочтены и он, видимо, скоро уйдет. Возникло ощущение, что он утратил власть над страной и за пределами Кремля ему больше никто не подчиняется.

Между правительством и Верховным Советом развернулась настоящая война. Причем депутаты во главе с Русланом Хасбулатовым исходили из того, что настоящая власть в стране — это они. Символически переход к новой системе власти произошел, а практически государственный механизм не действовал.

Исполнительная власть в России еще только складывалась. Решения, принятые в Кремле, никто не спешил исполнять. Если бы провинциальные политики решили, что им не стоит связывать свою судьбу с Ельциным, система управления государством вообще бы разрушилась.

Когда стало ясно, что Верховный Совет прибирает к рукам все больше власти, Борис Ельцин обнаружил, что у него очень мало друзей. Его атаковали со всех сторон не только крепнущая оппозиция, но и недавние союзники.

Политики один за другим спешили дистанцироваться от президента, чтобы впоследствии доказать избирателям свою непричастность к непопулярной экономической политике. Так же стали поступать и местные начальники, и высший слой государственной администрации — во всяком случае, те, кто не собирался в ближайшее время уходить на пенсию.