Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина - Леонид Млечин

Ночью по телевидению выступили Зорькин, Руцкой, Генеральный прокурор Валентин Степанков и заместитель Хасбулатова Юрий Воронин. Они назвали действия президента антиконституционными. В Верховном Совете говорили уже о попытке государственного переворота. Под давлением депутатов прокуратура приступила к сбору материалов, чтобы привлечь президента к уголовной ответственности.

21 марта, в воскресенье, утром умерла мать Ельцина Клавдия Васильевна. Ельцину об этом не говорили до вечера — не знали, как он это перенесет. В момент острейшего кризиса, когда его судьба буквально висела на волоске, на него обрушился такой тяжелый удар.

26 марта собрался девятый внеочередной съезд народных депутатов. Депутаты решили объявить Ельцину импичмент.

У Спасской башни Кремля, на Васильевском спуске собрались сторонники президента. Появился Ельцин и сказал, что идет подсчет голосов, но он не признает решений съезда, лишающих его власти, пока не выскажется народ. Президент был готов объявить о роспуске съезда. Его помощники подготовили обращение к стране. Телевизионная группа готовилась записать выступление президента.

Руцкой напряженно ждал, чем закончится дело. В тот день он вполне мог стать президентом России. За отстранение Ельцина от власти проголосовали 617 депутатов, для импичмента не хватило трех десятков голосов.

Когда стало известно, что достаточного числа голосов не собрали, Борис Николаевич вновь вышел к своим сторонникам на Васильевском спуске. Выглядел он очень плохо. Но выкрикнул:

— Это победа!

Хотя о какой победе можно было говорить? Но в тот день страна была на грани гражданской войны. Каким бы ни было решение съезда, Ельцин бы власть не отдал. А Руцкой бы принял присягу, и появились бы в стране два президента.

Сергей Шахрай рассказывал потом журналистам:

— Представьте себе, что удалось собрать две трети и импичмент бы состоялся. Что произошло бы сразу после этого? Президент, ясное дело, не подчинился бы антиконституционному решению. В зале — вооруженная до зубов охрана с той и другой стороны. Нашлись бы сторонники президента, готовые его защищать, — не только, разумеется, в зале съезда. И противники...

Начались закулисные переговоры между Ельциным и Хасбулатовым. Представители большинства депутатских фракций осудили действия Хасбулатова «за спиной съезда» и поставили вопрос об его отставке. Проголосовали, но снять Хасбулатова депутатам не удалось. Они не решились остаться без поводыря. Съезд все-таки назначил на 25 апреля референдум.

Людям предстояло ответить на четыре вопроса:

1. Доверяете ли вы президенту Российской Федерации Б.Н. Ельцину?

2. Одобряете ли вы социально-экономическую политику, осуществляемую президентом и правительством России с 1992 года?

3. Считаете ли вы необходимым проведение досрочных выборов президента России?

4. Считаете ли необходимым проведение досрочных выборов народных депутатов России?

Второй вопрос — о доверии социально-экономической политике — оппозиция сама предложила в очевидной надежде, что на такой вопрос народ конечно же даст отрицательный ответ. Депутаты считали, что президент растерял всю свою популярность и люди, разумеется, выскажутся против него.

Многие не могли тогда понять Ельцина: кто заставляет его ставить себя под удар?

Пойдя на референдум, Ельцин вновь, не в первый уже раз, рискнул и политической карьерой, и должностью, и, может быть, жизнью. Если бы он проиграл и потерял власть, его бы неминуемо объявили уголовным преступником со всеми вытекающими отсюда последствиями. Предугадать итоги референдума было невозможно. Но политический инстинкт не подвел Бориса Николаевича, как не подводил никогда в жизни...

А оппозиция пребывала в уверенности, что после референдума Ельцин уйдет, и президентом станет Руцкой. Но не полновластным хозяином страны, а номинальной фигурой. Реальную власть намеревался взять Хасбулатов и его окружение.

Руслан Имранович понимал, что чеченец не может быть первым человеком в России, и согласен был на вторую роль. Но постепенно укреплялся в мысли, что сумел бы управлять Россией не хуже других. Ведь никто не смел напоминать Сталину о его нерусском происхождении.

30 марта на закрытом заседании съезда было принято решение о создании департамента охраны Верховного Совета численностью до двух тысяч человек.

Многочисленная охрана Белого дома — наследие августовского путча. После его провала Ельцин захотел обзавестись собственной гвардией — гарантией от других попыток взять Белый дом штурмом. Потом Управление охраны объектов высших органов государственной власти стало подчиняться Хасбулатову. Когда отношения испортились, в Кремле забеспокоились: не опасно ли разрешать Хасбулатову иметь свою маленькую армию?

Тем более, что появились сообщения, будто в здание Верховного Совета завозят серьезное оружие — автоматы Калашникова и ручные пулеметы. Тогда, правда, никто не думал, что дойдет дело до их применения.

В конце октября 1992 года Ельцин приказал ликвидировать Управление охраны объектов высших органов власти. Но съезд народных депутатов тут же его восстановил. А в феврале 1993 года Верховный Совет принял закон «О государственной охране высших органов власти Российской Федерации и их должностных лиц». Этим законом каждой из ветвей власти создавалась собственная служба охраны. Хасбулатов не хотел оставаться без охраны. И не только по политическим соображениям.

Соратники рассказывали о нем удивительные вещи: «Иногда его охватывала мания преследования. Хасбулатов среди ночи вызывал машину, приезжал в парламент, где под защитой охраны, в собственном кабинете, досыпал ночь».

По прошествии времени трудно отличить слухи, рожденные недоброжелательным к нему отношением, от реальных фактов, но в его поведении были очевидные странности.

Борис Федоров, бывший вице-премьер и министр финансов, вспоминал, как они вдвоем ездили в Париж: «Хасбулатов при этом никуда не выходит из гостиничного номера, лежит под одеялом в свитере и остроносых сапогах (почти ковбойских) и непрерывно курит трубку. В комнате нечем дышать, причем запах табака более чем подозрительный (это потом стали обсуждать, что он курил — табак или «травку»)...»

20 октября 1992 года Руслану Хасбулатову, который встречался с журналистами, стало плохо. Белла Денисенко, депутат и первый заместитель министра здравоохранения, была допущена в кабинет Хасбулатова и авторитетно заявила потом, что недомогание председателя — результат наркотического опьянения средней тяжести.

Белла Денисенко была верным союзником Ельцина и политическим противником Хасбулатова, поэтому не все ей поверили. Но о том, что Руслан Имранович балуется травкой, в аппарате Верховного Совета шушукались постоянно. Быстрые смены настроения, казалось, подтверждали его склонность к стимулирующим средствам.

25 апреля прошел референдум, которого хотел Ельцин. В референдуме приняли участие 64,6 процента имеющих право голоса. К полнейшему изумлению депутатов, да и самого Ельцина, его поддержали 58 процентов, а политику реформ — 53 процента. За переизбрание президента высказался всего 31 процент, переизбрания депутатов хотели 43 процента. Это был фантастический успех, полная победа Ельцина, его правительства и курса реформ.

Итоги референдума стали ударом по оппозиции. В ее стане царила полнейшая растерянность. Хасбулатов на заседании президиума Верховного Совета раздраженно сказал, что результат референдума — это результат «полторанинско-геббельсовской пропаганды».

Ему вторил вице-президент Александр Руцкой, выступавший в Новосибирске:

— Вы видите, кто голосует за президента и как оболванивают людей. Голосовали спекулянты, проходимцы, ворье, а сейчас еще будут голосовать голубые, педерасты, прочая нечисть.

Депутаты думали, что Ельцин разгонит их буквально на следующий день, но он и не думал этого делать. Победив, он словно успокоился. Нечто подобное происходило с ним и осенью 1991-го после поражения августовского путча.

Все ждали от Ельцина активных действий. Наиболее горячие его сторонники считали, что референдум дает ему прямое право немедленно распустить съезд народных депутатов и назначить новые выборы.

Но Борис Николаевич, что бы о нем потом ни говорили, попытался пойти вполне законным путем.

Президентская команда разработала проект конституции, по которому президент выводился за пределы трех ветвей власти и становился главой государства, получая очень широкие права. Но сразу возник новый вопрос: а как принять новую конституцию? Ясно было, что съезд народных депутатов ее никогда не одобрит. Что же делать? Собрать Учредительное собрание? Провести еще один референдум?