Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина - Леонид Млечин

Ельцин созвал конституционное совещание, надеясь на компромисс. Но депутаты конечно же не хотели конституции, которая лишала их власти.

Георгий Сатаров, бывший помощник президента, говорил мне:

— Колоссальное президентское упущение — это период после референдума в апреле 1993 года. Он одержал победу. В тот момент надо было распускать съезд, тогда не было бы трагических событий осени 1993-го. Но он на это не пошел... Главной задачей стала новая конституция. Он созвал конституционное совещание. В результате нарыв не был вскрыт и взорвался...

— Вы так это трактуете? Обычно же считают, что причина в его характере: он одержит победу и дальше не знает, что делать, и пребывает в вялой расслабленности.

— Конечно, это тоже есть. Но если говорить о 1993 годе, у него не было спада. Просто свою победу на референдуме он решил превратить в победу на конституционном поле. Он словно говорил: хоть вы проиграли, а я выиграл, давайте вместе это делать.

Видя, что Ельцин ничего не предпринимает, его противники решили, что президент слаб и бояться его нечего. Исход войны казался неясным. Многие думали, что победит Хасбулатов и депутаты, на их сторону встал обиженный Ельциным вице-президент Александр Руцкой.

Даже Михаил Сергеевич Горбачев говорил близким к нему людям:

— Когда эта власть рухнет, главная моя забота — как ее законно подхватить.

Политическая борьба разгорелась с новой силой. Воюющие стороны уже давно обвиняли друг друга в коррупции. В 1993-м такие обвинения были надежным средством сведения политических счетов.

Накануне апрельского референдума в Верховный Совет приехал вице-президент Руцкой. Он потребовал обеспечить прямую трансляцию его выступления по телевидению и обвинил президентскую команду в коррупции.

Руцкой пожаловался, что президент отобрал у него «мерседес» и заменил неисправной «Волгой», да еще в четыре раза сократил численность его охраны. И это в то время, как Руцкой собрал одиннадцать чемоданов документов, которые доказывают масштабы коррупции в стране. Руцкой атаковал Шумейко, Полторанина, Чубайса, Бурбулиса.

Полторанина он обвинил в том, что тот чуть было не отдал немцам здание российского Дома науки и культуры в Берлине. Бурбулиса — в том, что с его помощью концерн «Промэкология» получил право на экспорт десяти тонн «красной ртути», которой в реальности не существует в природе. Чубайса — в том, что приватизация проводится с корыстными целями, и он это докажет в суде. Чубайс тут же обратился к нему:

— Саша, очень прошу тебя, ну, подай, наконец, в суд. Пожалуйста, доведи хоть одно из своих начинаний до конца.

В этой борьбе прокуратура во главе с Генеральным прокурором Валентином Степанковым была на стороне Верховного Совета. После выступления Руцкого Степанков поручил специальной комиссии во главе с прокурором Николаем Макаровым расследовать факты, приведенные вице-президентом.

Против вице-премьеров Владимира Шумейко и Михаила Полторанина возбудили уголовные дела, которые затем рассыпались.

22 июля 1993 года бригада Генеральной прокуратуры провела демонстративный обыск в служебном кабинете верного соратника президента — руководителя Федерального информационного центра Полторанина. Приехали девять человек — четверо из Генеральной прокуратуры, пять сотрудников министерства безопасности.

Ответ не заставил себя ждать.

Ельцин лишил Руцкого всех полномочий: «Я утратил доверие к вице-президенту и освободил от всех поручений, даваемых президентом. Причина проста — их выполнение использовалось в ущерб делу, в ущерб курсу проводимых преобразований».

Аппарат Руцкого составлял шестьдесят человек, ему оставили шесть.

1 сентября 1993 года Ельцин подписал указ о временном отстранении от исполнения обязанностей вице-президента Руцкого и первого вице-премьера Шумейко. Причина? «Обстановка, сложившаяся в результате взаимных обвинений в коррупции и судебных претензий должностных лиц системы исполнительной власти друг к другу, серьезно подрывает авторитет государственной власти Российской Федерации».

При этом Шумейко как ни в чем не бывало продолжал работать в правительстве. А к Руцкому в Кремль перестали пускать посетителей. Потом ему и самому пришлось покинуть Кремль. Но это был первый удар. Руцкого тоже обвинили в коррупции.

Евгений Савостьянов, который в те годы возглавлял Московское управление министерства безопасности, рассказывал мне:

— С одной стороны, нельзя было дать парламентской группе захватить инициативу в борьбе с коррупцией, а с другой — избавить силовые ведомства от людей, которые симпатизировали противникам президента. Так появился на свет некий трастовый договор, обличающий Руцкого в коррупции.

— Под этой интригой была какая-то реальная основа?

— В таких случаях всегда есть и правда, и ложь. Насколько я могу судить, трастовый договор — это была выдумка. Когда я увидел эту бумагу, я сразу выразил сомнение и сказал, что надо быть очень осторожным в ее использовании...

На борьбу с Руцким был мобилизован адвокат Андрей Макаров. Известным он стал после того, как защищал брежневского зятя Юрия Чурбанова. На процессе по делу КПСС представлял президентскую сторону. Его назначили начальником Управления обеспечения деятельности Межведомственной комиссии Совета безопасности по борьбе с преступностью и коррупцией.

5 августа заседание этой комиссии прошло под председательством президента. Вскоре комиссия передала документы, касающиеся вице-президента Руцкого, прокурору Москвы Пономареву.

Руцкого обвиняли в том, что он покровительствовал фонду «Возрождение», который заключил контракт с одной иностранной фирмой на поставку в страну детского питания для отдаленных районов России. Руцкой осенью 1991 года поставил резолюцию: «Прошу изыскать возможности по реализации данного контракта». Двадцать миллионов долларов перевели на счет маленькой иностранной фирмы, а детское питание в Россию так и не поступило.

Когда Руцкой создавал фонд «Возрождение», он говорил, что задачей фонда станет социальная защита малоимущих слоев населения. Получилась же обычная коммерческая структура, которая брала деньги у государства и крутила их.

Руцкому поставили в вину и тесные отношения с сомнительным бизнесменом Борисом Иосифовичем Бирштейном, который в Швейцарии основал компанию «Сеабеко» — она занималась посредническими операциями по вывозу сырья из России и других республик. Дружба с Бирштейном стоила карьеры двум видным чиновникам — министру безопасности Виктору Баранникову и первому заместителю министра внутренних дел Андрею Дунаеву, которые, по мнению президентского окружения, перешли на сторону оппозиции^

Это была сложная интрига, в которой ключевую роль играл адвокат Дмитрий Якубовский, согласившийся помочь президентской команде.

Сергей Филатов рассказывал потом журналистам:

«Приехал из-за рубежа Андрей Караулов, позвонил мне и попросил о встрече. Сказал, что виделся в Канаде с Якубовским, тот понимает игру некоторых и имеет на них серьезные документы. Было названо несколько фамилий, в том числе и Руцкого. Документы Якубовский готов был отдать при условии, если Борис Николаевич или я дадим ему такое поручение. Я согласился.

За рубеж направились Ильюшенко и Караулов. Они подтвердили, что имеется большое количество документов, но могут сказать о них только при встрече. Они привезли с собой оригиналы документов о покупках, которые делал Бирштейн женам Баранникова и Дунаева за рубежом и в Москве...

Когда я сказал Борису Николаевичу, что привезли такие документы, он изменился в лице. Результаты проверки подтвердили их подлинность. Решение президента было бескомпромиссным — Баранников и Дунаев были освобождены от занимаемых должностей».

В книге Ельцина говорится о том, что жены Баранникова и Дунаева в Швейцарии «килограммами, авоськами скупали и сгребали духи, шубы, часы и прочее, и прочее. Всего на сумму более чем 300 тысяч долларов».

И Баранников, и Дунаев в октябрьские дни действительно оказались в Белом доме и стали министрами в правительстве, которое ночью сформировал Александр Руцкой.

Появились и другие документы, на основании которых Руцкого обвинили в коррупции. Некоторые из них с самого начала вызывали большое сомнение, а потом и вовсе оказались липовыми. Но участники этой борьбы исходили из того, что на войне как на войне. Это была первая большая война компроматов. Вторая разразится осенью 1999 года, накануне парламентских выборов.

Атмосфера в стране изменилась после Первомайских праздников 1993 года, которые окрасились кровью. До 1 мая речь шла о политической борьбе, хотя страсти были накалены до предела. После 1 мая возникло тревожное ощущение, что политические проблемы будут решаться силой.