О чём молчит Ласточка - Катерина Сильванова

— Если под «легализованы» ты подразумеваешь, что нас не бьют на улицах безнаказанно, то да. Но у однополых пар нет таких же прав, как у… — Юра изобразил пальцами кавычки и, закатив глаза, произнёс: — «Натуралов». Поэтому наши активисты сейчас борются за легализацию однополых браков.

— Зачем? — спросил Володя, на самом деле особо не интересуясь.

— Брак даёт права. Например, право на посещение в больнице как родственника, право на льготы на налоги, на усыновление детей, особенно важно — собственных, общие банковские счета. Что там ещё? А, да. Право не свидетельствовать друг против друга в суде. Ну и так далее.

— Ясно, — кивнул Володя и посмотрел на часы. Он согрелся, но ещё недостаточно отдохнул, и Юра явно тоже. Взяв в руку листовку, спросил: — А чем занимается этот центр? Кроме борьбы за права.

— Много чем, — Юра пожал плечами. — В первую очередь он существует для объединения людей. Чтобы помогать с юридическими, медицинскими и психологическими проблемами, — протянул он, и Володя ощутил его беглый взгляд на своём лице. А Юра продолжил: — И не только геям, но и их семьям и близким. И не только гражданам Германии, но и их партнёрам из других стран… — Юра посмотрел Володе в глаза. — Или просто иностранцам, которых преследуют на родине. Во многих странах до сих пор гомосексуалов сажают, кастрируют или вообще казнят. Нужно помочь им уехать оттуда и предоставить убежище в Европе.

— Да уж… — Володя поёжился. Ему вспомнился психиатр, который работал с ним в юности. — В Германии жить хорошо.

— Я бы сказал, в Германии жить можно, — Юра подчеркнул последнее слово, — но здесь есть свои проблемы.

— С какими сталкивался ты? — обеспокоенно спросил Володя.

— Я? — Юра улыбнулся. — Да в общем-то ни с какими. Но многие жаловались на медработников, например. Врачи не могут отказать в лечении потому, что ты гей, но гомофобы есть везде. Так вот, такие доктора мимикой, или тоном, или «случайными» фразами дают понять, что ты им противен. Бывают и те, кто откровенно хамят, не воспринимают проблемы всерьёз или того хуже — винят во всём твой «аморальный» образ жизни.

— Хм, — протянул Володя, поглядывая на стоящего рядом трансгендера и вспоминая Анну — если геям сложно, то им как?

Юра же покосился на дверь одного из кабинетов и рассеянно продолжил:

— В комьюнити-центре не только свои врачи, но и список больниц, где нормально относятся к геям, контакты конкретных докторов, которые не будут считать тебя человеком второго сорта.

— Ясно, — протянул Володя, глядя на Юру — тот вертел в руках пустой стаканчик и постоянно косился на часы, будто кого-то ждал. Они уже допили чай и достаточно отдохнули, можно было уходить, но Юра словно тянул время.

— Может, пойдём? — спросил Володя.

Юра покачал головой и смущённо улыбнулся:

— Я опять надел твой носок и натёр ногу. Давай посидим ещё чуть-чуть?

— Раз тут есть врачи, попроси у них пластырь, — хмыкнул Володя. — Что толку сидеть? За пять минут мозоль не заживёт.

Юра не ответил, лишь поджал губы и молча смял в руке бумажный стаканчик. Володе показалось, что он занервничал.

Они просидели в молчании ещё минут пять, и Володя не выдержал, прямо спросил:

— Кого ты ждёшь?

— Хочу познакомить тебя с одним очень хорошим человеком, — признался Юра.

— С кем? — Володя напрягся.

— С моим другом.

— Юр, скажи честно, ты это подстроил?

— Ну, разве что самую малость, — он улыбнулся. — А вот и она.

По коридору шла рыжеволосая женщина лет сорока. Приятная, ухоженная, улыбчивая — одним своим видом она располагала к себе. Юра поднялся с дивана и окликнул её. Она подошла, перекинулась с ним парой слов, пожала Володе руку и по-английски представилась:

— Добро пожаловать в наш центр. Мы всегда рады новым лицам. — Она тряхнула медными волосами. — Меня зовут Ангела, я — психоаналитик.

— Ага, — только и произнёс Володя.

Он завис на несколько секунд, осознавая происходящее, и разразился издевательским смехом. Сквозь похмельную вялость рвалась злость, но Володя опасался открывать рот — знал, что если начнёт высказывать Юре, что думает по поводу его манипуляций, то уже не остановится и сорвётся на крик. Юра это, видимо, понял и затараторил без остановки, не давая Володе вставить и слова:

— Володя, я знаю, что ты злишься. На твоём месте я бы вообще взбесился, но выслушай меня, пожалуйста. Ангела — очень опытный врач. Помнишь, я говорил о предвзятом отношении к геям? Так вот, она не такая. Я ничего не хочу, не прошу и ни на чём не настаиваю. Я просто познакомил тебя с ней. Ты знаешь её имя, она — твоё. И всё.

Володя молча покачал головой, надел пальто и быстрым шагом направился к выходу. Юра бросился за ним. Володя молча злился, а Юра, после того как указал короткий путь до машины, заговаривать не решался.

За полчаса преодолев почти два километра, вышли к парковке.

В машине Юра взял Володю за руку и, глядя с мольбой в глаза, произнёс:

— Прости, я был неправ. Я должен был сказать тебе, куда мы идём и зачем.

— Поехали домой, — только и ответил Володя.

— Ты простишь меня?

— Если я скажу «да», ты будешь доволен? — спросил Володя. Видя, как Юра стушевался, он отрезал, даже не пытаясь казаться искренним: — Тогда да.

— Ладно, — неуверенно пробормотал Юра. — Дома поговорим.

Уж чего-чего, а говорить Володе не хотелось. Чувства, что он испытал за последние полчаса, были подобны падению метеорита — сначала злостью полыхали в груди, потом рухнули на плечи тяжёлым камнем обиды. Он часто испытывал и злость, и разочарование, и досаду, даже агрессию, но обиды не чувствовал уже много лет. Даже забыл, до чего болезненное это ощущение.

Они доехали до дома, в полном молчании переоделись. Володя, не зная, чем себя занять, сел на диван.

— Ты чего-нибудь хочешь? — осторожно спросил Юра, зайдя в гостиную. — В смысле, вообще всё что угодно: поесть, поделать, наорать на меня?..

Володя молчал.