Адмирал Ее Величества России - Павел Нахимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Контр-адмирал Истомин убит неприятельским ядром на вновь воздвигнутом Камчатском люнете. Хладнокровная обдуманность при неутомимой деятельности и отеческом попечении, соединенная с блистательной храбростью и благородным возвышенным характером, – вот черты, отличавшие покойного.
Вот новая жертва, принесенная искуплению Севастополя. Качества эти, взлелеянные в нем бессмертным нашим учителем адмиралом Лазаревым, доставили ему особенное исключительное доверие и падшего героя Севастополя вице-адмирала Корнилова. Духовная связь этих трех лиц дала нам смелость, не ожидая вашего разрешения, действовать по единодушному желанию всех нас, товарищей и подчиненных убитого адмирала: обезглавленный прах его удостоен чести помещения в одном склепе с ними.
Принимая живое, горячее участие во всем, касающемся Черноморского флота, и зная лично Истомина, вы поверите скорби, удручающей Севастополь с минуты его смерти, и разрешите согласием это распоряжение.
Вице-адмирал НахимовПисьмо П. С. Нахимова контр-адмиралу К. И. Истомину[136] о гибели В. И. Истомина9 марта 1855 г.Любезный друг, Константин Иванович!
Общий наш друг Владимир Иванович убит неприятельским ядром. Вы знали наши с ним дружеские отношения, и потому я не стану говорить о своих чувствах и своей глубокой скорби при вести о его смерти. Спешу вам только передать об общем участии, которое возбудила во всех гибель товарища и начальника, всеми любимого.
Оборона Севастополя потеряла в нем одного из своих главных деятелей, воодушевленного постоянно благородною энергиею и геройскою решительностью; даже враги наши удивляются грозным сооружениям Корнилова бастиона и всей четвертой дистанции, на которую был избран покойный, как на пост самый важный и вначале самый слабый.
По единодушному желанию всех нас, бывших его сослуживцев, мы погребли тело его в почетной и священной могиле для черноморских моряков, в том склепе, где лежит прах незабвенного адмирала Михаила Петровича и первая, вместе высокая жертва защиты Севастополя, покойный Владимир Алексеевич. Я берег это место для себя, но решился уступить ему[137].
Извещая вас, любезный друг, об этом горестном для всех нас событии, я надеюсь, что вам будет отрадною мыслью знать наше участие и любовь к покойному Владимиру Ивановичу, который жил и умер завидною смертью героя. Три праха в склепе Владимирского собора будут служить святынею для всех настоящих и будущих моряков Черноморского флота.
Посылаю вам кусок георгиевской ленты, бывшей на шее у покойного в день его смерти, самый же крест разбит на мелкие части. Подробный отчет о его деньгах и вещах я не замедлю переслать к вам. Прощайте и не забывайте преданного и уважающего вас друга.
П. НахимовОтрывок из книги М. И. Богдановича «Восточная война 1853–1856 годов»Сооружение Селенгинского и Волынского редутов и Камчатского люнета. Дело 10 (22) марта 1855 годаВ начале зимы 1854/55 года перевес сил под Севастополем был на нашей стороне; но с наступлением весны положение дел изменилось: французская армия значительно усилилась; англичане успели вознаградить хотя бы отчасти понесенные ими потери; турки высадили в Крым целый корпус; сардинцы готовились принять участие в борьбе соединенных сил Западной Европы с Россией.
В конце января (10 февраля) 1855 года французская армия в числе 80 тысяч человек с 180 орудиями и 6 ракетными станками, оставаясь под начальством Канробера, была разделена на два корпуса и резерв. 1-й, осадный корпус, под командой дивизионного генерала Пелисье, назначенный для атаки на 4-й бастион, состоял из дивизий под командованием Форея, Левальяна, Патё и де Саля, в числе до 28 тыс. человек, а 2-й, наблюдательный корпус, впоследствии назначенный для атаки Малахова кургана – из дивизий Буа, Каму, Майрана и Дюлака, в числе до 37 тыс. человек, находился под командою дивизионного генерала Боске.
Резерв, под непосредственным начальством главнокомандующего, состоял из дивизий: пехотной генерала Брюне и кавалерийской Морриса, всего до 8000 человек. Впоследствии присоединилась к нему гвардейская бригада генерала Уриха. Артиллерия и парки, в числе до 4 тыс. человек; инженерный корпус до 450 человек; при штабах и интендантстве до 1500 человек. Число английских войск не превосходило 15 тысяч человек. Если присоединить к англо-французской армии до 25 тысяч турок, довольно плохих войск, оказывается, что силы союзной армии к началу февраля простирались до 120 тыс. человек.
Русская армия в Крыму имела в рядах своих также до 120 тыс. человек, но из этого числа более трети находилось в отдельных отрядах: против Евпатории, в восточной части Крыма у Керчи и близ Перекопа.
В первые месяцы осады Севастополя союзники считали атаку на укрепления Городской части главной; атаку же, веденную англичанами на 3-й бастион, – вспомогательной, и потому атака города была распространена влево, а на Малахов курган смотрели, как на пункт соседственный с 3-м бастионом, не придавая ему важного значения.
Правда, еще в декабре английский инженер-генерал Джон Бургоэн изъявил мнение, что взятие штурмом 3-го и 4-го бастионов сопряжено было с большою опасностью и потерями, которых можно было избежать, направив главную атаку на Малахов курган, господствующий над 3-м бастионом. Но чтобы привести в исполнение эту идею, необходимо было влияние генерала Ниеля, поддержанное властью Наполеона III.
Генерал Ниель на военном совете 20 января (1 февраля) 1855 года поддерживал мнение, что Малахов курган был единственным пунктом для несомненно успешной атаки, потому что, заняв его, можно было командовать всей Корабельной слободой, гаванью и сообщениями города с Северной стороной и обстреливать оборонительную линию с тыла, что неминуемо влекло за собой овладение Севастополем.
Тем не менее Ниель сознавал, что нельзя было оставить прежней атаки города и что, предприняв атаку Малахова кургана, приходилось: 1) удвоить протяжение траншей; 2) опасаться недостатка нужных материалов, и 3) отражать вылазки русских на растянутой значительно линии.
Все эти соображения обсуждались на совете, и на следующий день главнокомандующий решился отрыть траншеи против Малахова кургана; но как артиллерийские генералы, по-видимому, не разделяли мнения инженеров и надеялись вернее достигнуть цели, продолжая работы против 3-го бастиона, то на первый раз атака на Малахов курган, по средствам для нее назначенным, была второстепенной.
26 января (7 февраля) французы отрыли на Сапун-горе 1-ю параллель, в расстоянии около 840 саж. от Малахова кургана, и начали постройку двух батарей: одной, в самой параллели, на два 68-фунт. и на тринадцать 32-фунт. орудий, и другой, для действия против судов в гавани, заложенной позади параллели, на шесть 50-фунт. мортир. Сооружение этих батарей на голой скале, из земляных мешков, приносимых на расстоянии около 400 саж., было весьма затруднительно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});