Адмирал Ее Величества России - Павел Нахимов

Накануне вечером, когда у него в башне сидел генерал Хрулев и собралось несколько офицеров, пришел какой-то ластовой офицер с жалобой, что его не произвели в поручики, между тем как младший в чине был удостоен этой награды за дело, в коем меньше его принимал участие. Когда он ушел, Истомин, обратясь к своим гостям, сказал: «Странно, какое время теперь, а он хочет поручичьего чина! Ну, не все ли равно умереть – поручиком или подпоручиком? Я, например, убежден, что не выйду жив отсюда, и мне решительно все равно – генералом ли меня убили бы, или поручиком».

По смерти Истомина, начальником 4-го отделения оборонительной линии был назначен капитан 1-го ранга Юрковский. […]

8 (20) марта прибыл на Северную сторону новый главнокомандующий, генерал-адъютант, генерал от артиллерии князь М. Д. Горчаков 2-й, с главными чинами своего штаба, в составе которого находились: начальник штаба – генерал-адъютант Коцебу; начальник артиллерии – генерал-лейтенант Сержпутовский; начальник инженеров – генерал-лейтенант Бухмейер; генерал-квартирмейстер – генерал-лейтенант Бутурлин; дежурный генерал – генерал-лейтенант Ушаков 2-й; генерал-интендант – генерал-майор Затлер и походный атаман – генерал-адъютант граф Орлов-Денисов.

Войска приняли князя Горчакова и его уверения скорого изгнания неприятелей из Крыма с ледяным равнодушием; те, которые служили под его начальством на Дунае, знали его личную храбрость и беспредельную преданность царю и Отечеству, уважали в нем справедливого начальника и благородного, великодушного человека, но, вместе с тем, знали, что от него нельзя было ожидать ничего решительного; морякам он был вовсе неизвестен.

После первого дела, происшедшего при нем под Севастополем и стоившего нам довольно дорого, все энергические предположения нового главнокомандующего были отложены до прибытия подкреплений. Несколько дней спустя по приезде в Севастополь, князь Горчаков писал государю: «Положение наше довольно трудно; подступы неприятеля столь сближены, что Севастополь может держаться только при весьма сильном гарнизоне; у неприятеля уже до 90 тыс. европейцев и до 30 тыс. турок, а наши подкрепления поспеют только к половине апреля.

Оно сделается крайне опасным, если до их прихода неприятель, как вероятно, получит еще до 30 тысяч: оставив до 80 тыс. у Севастополя, с тем, чтобы при удалении моем начать огромное бомбардирование, и потом идти на штурм, он может меня отвлечь от Севастополя движением с 70 тысяч или от Качи, или от Евпатории. Случись что, будем отбиваться как можем. Впрочем, я нимало не теряю надежды, что, с Божиею помощью, нам удастся отбиться со всех сторон: война имеет много случайностей, и надобно рассчитывать, что неприятель не всегда делает, что мог бы».

В конце марта 1855 года он же писал государю: «…Князь Долгоруков доложит вашему императорскому величеству записку, в коей я изъясняю, сколь необходимо назначить мне новые подкрепления, независимо от тех, которые идут сюда, ибо с приходом их я все-таки буду несравненно слабее неприятеля.

Осмелюсь доложить, что это дело первой важности. Ход дел в Крыму издавна весьма испорчен, и полагая даже, что мне удастся отстоять Севастополь до прибытия 40 батальонов, следующих из Южной армии, – что, впрочем, весьма сомнительно – я не менее того буду гораздо слабее неприятеля, который стягивает сюда огромные силы…»

По оставлении нами ложементов впереди Камчатского люнета, неприятель на следующее утро 10 (22) марта сосредоточил на люнет огонь 15-пушечной французской батареи и до 30 полевых орудий и малых мортир, поставленных в траншеях, а также нескольких орудий с английской атаки. Под защитой артиллерии французы решились вести свои подступы днем и приступили к заложению второй параллели.

Поскольку в это время голова левого французского подступа отстояла не далее 40 сажен от наших ложементов, и неприятелю достаточно было одной ночи, чтобы, заняв эти ложементы, повернуть их против люнета и соединить со своими траншеями, то решено было произвести, в следующую же ночь, сильную вылазку, чтобы разрушить левый французский подступ. Для этого были назначены следующие войска: Камчатского полка – 2 батальона, Днепровского – 3, Волынского – 2, Углицкого – 1, от 35-го, 20-го и 44-го экипажей – 1, всего девять батальонов, в числе до 5 тыс. человек, под начальством генерал-лейтенанта Хрулева.

Кроме того, два батальона, 2-й и 4-й Камчатского полка, наряжены были на работы и в прикрытие люнета. Для развлечения внимания неприятеля положено было, одновременно с главной вылазкой, сделать две меньших, под начальством капитана 2-го ранга Будищева и лейтенанта Бирилева, против английских атак.

Как только стемнело, то цепь, назначенная на смену стрелков, занимавших вторую линию ложементов, пришла на указанное ей место и, наткнувшись на неприятеля, работавшего в первой линии наших ложементов, завязала с ним перестрелку и отошла в люнет, после чего с переднего фаса люнета был открыт картечный огонь. Генерал Хрулев, чтобы не дать времени французам утвердиться в ложементах, решился тотчас сделать вылазку. Тогда же подан условленный сигнал с люнета барабанным боем Будищеву и Бирилеву; но за пальбою не был услышан, и потому вылазки их отрядов последовали несколько позже.

По данному сигналу два батальона Камчатского полка, находившиеся впереди люнета, под начальством полковника Голева, двинулись в атаку против французов, занимавших переднюю линию наших ложементов: 1-й был построен в ротных колоннах; 3-й – в колонне к атаке. Левее люнета шли, в таком же порядке, 1-й и 4-й батальоны Днепровского полка, под начальством подполковника Радомского. Остальные войска были размещены по обе стороны люнета.

Французы, мгновенно выбитые из ложементов, отступили в траншею, куда на плечах их ворвался 1-й батальон Камчатского и впереди всех поручик Ковалевский с 1-й егерской ротой. Неприятель встретил егерей батальным огнем; многие из наших солдат повалились, но остальные взлезли на гребень траншеи. Загорелся ожесточенный рукопашный бой между зуавами и камчатцами: дрались штыками и прикладами; заваливали одни других камнями и турами, а между тем саперы, под начальством штабс-капитана Тидебеля, приступили к возобновлению передовых ложементов, отчасти уже переделанных французами.

Генерал Хрулев, не давая времени неприятелю усилиться спешившими к нему в помощь резервами, выслал из люнета 4-й батальон Камчатского полка и приказал трем камчатским батальонам атаковать левый неприятельский подступ у Доковой балки, а рабочим солдатам и морякам, по выбитии французов из подступа, разрушить его. Тогда же два днепровских батальона были направлены против среднего неприятельского подступа.