Адмирал Ее Величества России - Павел Нахимов

Из всего сказанного видно, как высоко ставило Нахимова общественное мнение. Все мы, петербургские аристократы, приезжавшие в Севастополь за наградами, говорили, что Нахимов больше всех обратил их внимание, а почему он не имел назначения, которое бы этому соответствовало, отвечать не умею.

Мало того, в первые дни обороны от Нахимова была отнята всякая власть. Станюкович, назначенный вместо покойного Корнилова, прямо сказал Павлу Степановичу, чтобы он ни во что не смел вмешиваться…

…23-е октября.

Пасмурно и продолжительный дождь. Выстрелы редки. Всю ночь наши войска двигаются к Инкерману. С рассветом начнем дело.

Сегодня вечером г[енерал]-л[ейтенант] Даненберг встретился с Нахимовым у генерала Моллера. И когда Нахимов возвращался домой, то его догоняет Даненберг и начинает извиняться. «В чем-с?» – перебил его адмирал с удивлением. «В том, ваше превосходительство, что я еще не был у вас с визитом». – «Ну-с, – заметил Нахимов, рассердившись, – я вам должен сказать, что завтрашний день не будет никакого толку, потому что корпусный командир перед делом заботится о визитах, прощайте-с».

…На днях получена из С.-Петербурга просьба доставить материалы для биографии Нахимова. Что же, мы можем сообщить анекдоты. Нельзя же написать, что Нахимов неотступно просил кн. Меншикова о том, чтобы поставить башню в Камышевую бухту. Нельзя также написать, что Нахимов умолял Корнилова донести государю, что при первой опасности кн. Меншиков не может собрать 60 т. войска, как это было донесено государю. Корнилов, по званию ген[ерал]-ад[ъютанта], имел право донести, но не решился, хотя Нахимов тоже предлагал свою подпись…

Письмо П. С. Нахимова Н. Ф. Метлину о снабжении Севастопольского гарнизона провиантом и положении в Севастополе8 ноября 1854 г., г. Севастополь

По получении письма вашего, любезный друг Николай Федорович, я отправился к Станюковичу – объяснил ему все дело и просил взять против этого свои меры – а именно, во-первых, строго поверить, действительно ли провиантская часть довольствуется 10 тыс. порций, истребовав для сего от дистанционных начальников число всех людей, находящихся на батареях и в прикрытии; во-вторых, чтобы убавили винную порцию и производили бы двойную только в крайности; в-третьих, понудили бы крайне неисправного подрядчика свежего мяса Диковского, которого счеты со многими здесь лицами, мне кажется, очень нечисты.

Первое он исполнил, т. е. требует от дистанц[ионных] начальн[иков] числительность довольствующихся провизией; о втором по совещанию с кн. Менш[иковым] подал ему докладную записку, чтоб доставляли водку из Симферополя – водка в Симферополе действительно есть, но как доставить ее в Севастополь, я не знаю и не думаю, чтобы была возможность без вашего содействия.

А о мясе Станюк[ович] объявил мне, что Диковский, получивши от вас деньги, утверждает, что до декабря месяца он готов довольствовать команды свежим мясом, хоть по два фунта в день на человека – не верю я и этому и повторяю еще раз, что тут есть, несмотря на наше бедственное положение, какие-то грязные расчеты.

Вы, верно, предполагаете, что я имею какое-либо влияние на управление Севастополя. Напротив: менее, нежели кто-нибудь. Станюкович в большой дружбе с Камовским, советуется с ним обо всем, на каждом шагу поперечит мне и как будто боится, чтоб не отнеслось чего-нибудь ко мне.

Зная меня хорошо, вы, конечно, поймете, что я говорю это не из желания властвовать или управлять. Князь заперся на Северной стороне, ни во что не входит, и к нему нет никому доступа, а между прочим, по всему управлению, в особенности по городу и войскам, страшный хаос. Да простит Всевышний, если может, тому или тем, кто поставил нас в такое безвыходное положение.

У четвертого бастиона, т. е. на бульваре, неприятельские траншеи от нашего укрепления в 85 саженях. Против Малахова кургана неприятель быстро двигает свои траншеи вперед, цепь его стрелков расположена близ хутора 42-го экипажа, через несколько дней он поставит свои батареи на высотах Килен-балки, и тогда ни на рейде, ни на Северной стороне не будет житья.

Теперь мы начинаем укреплять Северную сторону против Южной и ставим батареи у каждого маяка в 12 орудий большого калибра, а на высотах Голландии в 20 [орудий], если только лесу хватит на платформы. Войск у нас немало, положительно говорят, что в Севаст[ополе] и окрестностях с флотскими экипажами 100 тыс[яч]. Бог знает, чего еще ожидают и отчего мы не действуем наступательно. Вы, верно, знаете о несчастной попытке наших войск 24-го числа, но, конечно, не знаете, что вместо гнилой «Силистрии», которую размыло крепким SW, утоплен «Гавриил». Вот до чего мы дожили.

Благодарю вас, любезный друг, за участие обо мне[128]. Право, на моем месте всякий делал бы то же. Хожу же я по батареям в сюртуке и эполетах потому, что, мне кажется, морской офицер должен быть до последней минуты пристойно одет, да как-то это дает мне больше влияния не только на наших, но и на солдат.

Право, мне кажется, некоторые из наших засмеются, а других даже до сердца тронет, если увидят меня в солдатской шинели.

Еще раз повторяю вам, что по управлению Севастополем я не имею никакого влияния.

Прощайте, любезный друг. Хотелось многое высказать, да, право, нет времени. Сейчас возвратился с линии – ведь там запрещено стрелять по неимению пороха!

Весь ваш П. НахимовИз рассказа А. В. Новосильцева об отношении П. С. Нахимова к злоупотреблениям в армии в начале обороны Севастополя[129]

…В начале обороны начальником гарнизона был начальник 13-й пехотной дивизии[130] ген[ерал] Моллер, личность безличная. Сухопутные солдаты чуть ли не ежедневно приходили жаловаться Нахимову (таково уже в то время было его нравственное значение) на те злоупотребления в материальном относительно них отношении, которые так распространены были среди начальствующих лиц нашей армии того времени. Нахимов, разумеется, помочь горю – вмешиваться в чужое дело – не мог.

Однажды Нахимов и Моллер шли в шлюпке по рейду; в шлюпке находился и Новосильцев. Приставая к Графской пристани, встретились с пристававшим к ней же флигель-адъютантом, который, встав, сказал Нахимову, что государь император повелел ему передать Нахимову поклон и справиться о здоровье. Поблагодарив флигель-адъютанта за сообщение высокой милости, Нахимов обратился к Моллеру со следующими словами:

«Вот видите ли, в. пр-во, государь император оказывает нам великую честь: спрашивает о здоровье-с. А нам с вами линьков-с надо, в. пр-во, линьков-с».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});