Адмирал Ее Величества России - Павел Нахимов

На батарее № 10 орудия, несмотря на частое их смачивание, до того разгорячились, что комендант батареи, капитан-лейтенант Андреев был принужден приостановить на время пальбу, в 4 часа пополудни. С нашей стороны, наблюдая с 7-го бастиона за ходом дела при дыме сухопутной и морской канонады, нельзя было видеть, что делалось на батарее, и сообщение с нею было прервано тысячами снарядов, падавших на пространстве между морем и 6-м бастионом.

Несколько охотников вызвались доставить о ней сведения, но сам Нахимов долго не решался посылать их на верную гибель. Все считали батарею совершенно разрушенной, но в сумерки возвратился оттуда посланный с 40 матросами в подкрепление прислуги орудий адмиралом Нахимовым лейтенант Троицкий, который, к общему удивлению, донес, что батарея потерпела весьма незначительные повреждения и понесла ничтожный урон в людях. По прекращении бомбардирования с моря, продолжали действовать до наступления ночи только английские батареи.

Общие последствия этого дня заключались в неудаче действий союзников с моря и в частном успехе англичан со стороны сухого пути.

Наши береговые батареи выпустили около 16 тысяч снарядов, а батареи оборонительной линии – до 20 тысяч. Число снарядов, выпущенных союзным флотом, было не менее 50 тысяч, а с батарей сухопутных – до 9 тысяч (французы около 4 тысяч, англичане – 4727). С нашей стороны, на береговых батареях выбыло из фронта 188, а в сухопутном бою 1112, всего же 1250 человек. Урон неприятельского флота в людях простирался, не считая турок, до 520 человек (203 француза и 317 англичан), а на сухопутных батареях – 348 (204 француза и 144 англичан).

Бомбардирование с моря Севастополя несомненно доказало преимущество земляных возвышенных батарей над каменными постройками в уровень с поверхностью моря. Опасность на открытых земляных батареях была несравненно меньше и самые действия гораздо удобнее, нежели в казематах. Снаряды, пролетавшие лишь на один фут в стороне или выше людей, не причиняли им никакого вреда, проносились далеко за орудия и разрывались там столь же безвредно.

В казематированных же фортах, снаряды, попадая в края амбразур, поражали людей осколками камней, а бомбы, разрывавшиеся в казематах и даже во дворе форта, по тесноте пространства, производили губительное действие. К тому же в казематах дым от собственной стрельбы, совершенно застилая амбразуры и наполняя казематы, затруднял не только наведение орудий, но и самое дыхание. Ни заряжание орудий, ни подноска к ним зарядов и снарядов из пороховых погребов, не могли быть так ускорены в казематированных фортах, как на открытых батареях.

Батарея Карташевского и Волохова башня, могшие действовать против кораблей всего-навсего восьмью орудиями, нанесли неприятелю несравненно больший вред, нежели двухъярусный казематированный с открытою обороною Константиновский форт.

Неудача действий с сухого пути французских батарей была неизбежным последствием их ошибочного расположения: вместо того чтобы устроить свои батареи по вогнутой линии и поражать наши укрепления перекрестными выстрелами, французы собрали большую часть своей артиллерии на Рудольфовой горе и, действуя оттуда расходящимися выстрелами по 4-му, 5-му и 6-му бастионам, подверглись сосредоточенному огню с этих укреплений.

Напротив того, англичане искусно воспользовались местностью и расположили свои батареи таким образом, чтобы, действуя фронтально по одним из фасов наших укреплений, они могли в то же время поражать продольно и в тыл смежные фасы их. Несмотря, однако же, на успех действий английской артиллерии, цель бомбардирования, состоявшая в совершенном ослаблении обороны Севастополя, не была достигнута.

Потери, понесенные англо-французами, были напрасны, и положение их, после усиленного бомбардирования 5 (17) октября, сделалось затруднительнее прежнего. Доселе с нашей стороны как бы признавалось превосходство союзников в силах: наш флот, не смея искать встречи с неприятелями, скрывался в бухте, под защитою укреплений, которых сопротивление еще не было испытано, а русская армия, после сражения на Альме, также уклонялась от решительного боя.

Но в день 5 (17) октября, русские, и прежде готовые пасть в защиту Севастополя, уверились на опыте в возможности успеха борьбы с сильным противником, а союзники были принуждены отказаться от надежды легкого торжества и приступить к медленному способу действий – формальной осаде Севастополя.

По прекращении огня, вся ночь на 6-е (18-е) октября была употреблена на исправление поврежденных укреплений и замену подбитых орудий и истраченных снарядов, в особенности же на восстановление почти уничтоженного 8-го бастиона. Всю ночь там кипела усиленная работа: отрывали орудия и станки, настилали вновь платформы, подвозили и ставили новые орудия, насыпали взорванные части бруствера, очищали рвы и строили пороховые погребки.

Вместо прежних 22 орудий на бастионе было поставлено только 19, но зато правый фас, который должен был возобновить бой с английскими батареями на Зеленой горе, был вооружен орудиями больших калибров, и с той же целью усилено вооружение на батарее № (Никонова) и на левом фасе 4-го бастиона; на фасах 3-го и 4-го бастионов, подвергавшихся анфилированию[123], увеличено число траверсов, и проч.

С рассветом 6 (18) октября, английские батареи открыли огонь по 3-му и 4-му бастионам и по Малахову кургану и действовали усиленно до самого вечера. Перекрестный огонь, которому подверглась накануне правая ланкастерская (Пятиглазая) батарея с бастиона Корнилова и с судов на рейде[124], заставил англичан направить из пяти орудий, стоявших на батарее, два для обстреливания рейда, а через несколько дней были сняты с батареи все орудия, кроме ланкастерской 68-фунтовой пушки, продолжавшей стрелять по нашим судам. С тех пор у нас стали называть Пятиглазую батарею Циклопом.

Французские же батареи не открывали огня весь день 6-го (18-го), и потому с нашей стороны по ним производились выстрелы лишь изредка, чтобы мешать работать. Против англичан, с бастионов 3-го и 4-го, продолжалась непрерывная пальба, вообще же в сей день нами выпущено снарядов до 10 тысяч. У нас выбыло из строя, большей частью на 3-м бастионе, 83 человека убитыми и 460 ранеными. Потери, наносимые выстрелами с батарей Зеленой горы, продольно левому фасу 3-го и косвенно правому фасу 4-го бастиона, заставили нас устроить на них траверсы через каждое орудие.

Французы, в предшествовавшую ночь и в день 6 (18) октября, вывели участок первой параллели, длиною до 200 сажен, от батарей на Рудольфовой горе к капитали 4-го бастиона, что открыло главному распорядителю наших инженерных работ, полковнику Тотлебену, намерение союзников – отказаться от неотлагательного штурма и приступить к правильной осаде Севастополя.