Король драконов и Принцесса-Апельсин - Ната Лакомка

и осунувшаяся, а вокруг хлопотали служанки Хильдики, поднося ароматические соли, воду и фрукты.

– Выйдите все, – приказала я, не спуская глаз с самозванки.

Она, увидев меня, приподнялась на локте, улыбнулась и сказала:

– Я рада, что с вами всё хорошо, дорогой братец… Какие ужасные новости нам сообщили…

– Да-да-да, – протянула я, провожая взглядом служанок.

Когда они вышли, я плотно закрыла за ними дверь, задвинула засов, а потом широким шагом подошла к диванчику, схватила «принцессу» за шкирку, как котёнка, и встряхнула.

– А теперь поговорим начистоту, – сказала я, заставляя её сесть и прихватив для верности за руки. – Медвежий жир, значит? Кто тебя подослал, тварь? Почему вы хотите убить короля?

– Убить короля? – она распахнула глаза. – Братец, о чём ты?

– Не притворяйся, змеища, – процедила я, с трудом сдерживаясь, чтобы не ударить её кулаком в лицо. – Лента на цветах, которые ты подарила королю Рихарду, была смазана медвежьим жиром. Кто тебя подослал? Отвечай немедленно. Или я за себя не ручаюсь.

– Что-то не так с цветами? – изумилась она. – Но мне сказали, что цветы – ваше распоряжение, чтобы я подарила их рыцарям. Я просто раздала букеты, вот и всё…

– Не ври, – я не сдержалась и так сжала её запястья, что она вскрикнула. – У всех ленты были оранжевые, а у короля – золотая!

– Правильно, потому что она – для короля, – ответила самозванка, морщась. – Вы же сами распорядились, ваше высочество…

– Решила свалить всё на меня? – я расхохоталась ей в лицо. – Какая умница! Если так, то скажи, кто принёс цветы? Я допрошу этих слуг.

– Пустите, мне больно, – попросила она.

Я оттолкнула её и встала перед диваном, глядя сверху вниз.

Она потёрла запястье и вздохнула, удручённо качая головой.

– Так кто принёс? – повторила я. – Что-то мне подсказывает, что назвать тебе некого.

– Кто-то из слуг, – ответила она. – Я не запомнила, кто именно. Я так редко бываю во дворце, не знаю всех в лицо. Да и не обратила внимания. Значит, кто-то пытался подставить вас, братец?

– Не смей называть меня так, – прошипела я.

– Как же мне вас называть? – она улыбнулась, взглянув на меня снизу вверх, и скромно опустила-приподняла-опустила ресницы. – Хотите, назову вас единственным возлюбленным?

– Вот тварь! – я вскинула руку, как для удара, но гадина даже не испугалась.

Продолжала смотреть и улыбаться, будто ждала моего удара, как поцелуя.

Выругавшись сквозь зубы, я развернулась и пошла к двери, и услышала тихий смешок позади. Этой гадине было смешно. Смешно!..

От души грохнув дверью, я подозвала Лионеля и повторила приказ: принцесса под усиленной охраной, обо всё немедленно докладывать мне – куда пошла, с кем говорила, какие подарки отправляла и получала.

Лионель удивлённо таращил глаза, но ни о чём не спрашивал и только усиленно кивал.

Проходя по галерее, я остановилась, глядя на город.

Турнир закончился, и в Солерно повалили горожане и гости. Сегодня на площади выставят столы с бесплатным угощением для всех, будет играть музыка, будут танцы до утра. А завтра – новое состязание. Стрельба из лука в мишень.

Пожелает ли король участвовать?

Наверняка, пожелает. Захочет показать себя после сегодняшней неудачи. Интересно, в его драконью башку закралось хоть малейшее подозрение, что конь понёс не случайно? Я нащупала в рукаве платок с парчовой ленточкой. Надо ли мне рассказать о покушении? Поверят ли мне, если расскажу?

Отец – точно не поверит. Король Рихард? Неизвестно. И если самозванка будет повторять, что цветы передал принц Альбиокко, то кто помешает драконам обвинить меня в покушении? Мол, не хотел отдавать сестру, решил избавиться от неугодного жениха. А нежная дева – откуда она знает про медвежий жир?

Я понимала, что происходит. Кто-то хитрый, коварный и подлый разыграл хорошие карты. Убить короля, обвинить принца – отличная идея, почти беспроигрышная. Только вот Рихарда ещё надо убить, а принца ещё надо обхитрить. Конечно, я не знала, какие козыри прячет тот, кто затеял эту опасную игру, и я была заведомо в проигрыше уже потому, что у меня не было союзников. Но мой соперник не знал, в какую лужу сел, подослав фальшивую принцессу Аранчию. Ему явно не была известна тайна Солерно, и это давало надежду, что Хильдика не замешана в заговоре. Сердце у меня сжалось, потому что впервые за столько лет я перестала доверять своей подруге. Я по-прежнему любила её, считала лучшим человеком на свете, но… не доверяла.

Нет, ей нельзя ничего рассказывать. Ни про покушение, ни про мои подозрения. Надо узнать, кто стоит за этим, кто тот игрок, который решился на такую рисковую шахматную партию. И единственная ниточка, которая тянулась к моему неведомому сопернику – самозванка. Как же потянуть эту ниточку, чтобы не оборвать, а распутать клубок?

Только что я прямо сказала лже-принцессе, что её козни раскрыты, но она даже не смутилась. Правильно, пока она в выигрышном положении. Несчастная жертва, нежная девица – вот кем она предстанет перед Рихардом, если дойдёт дело до суда.

Да, Рихард решил вопрос по спору с Ламброзо в пользу Солерно, но тут дело гораздо серьёзнее. И принц Альбиокко не на хорошем счету по части любви к королевской особе. Прекрасный способ отыграться и за разбитую губу, и за щелчок по носу.

Какого чёрта я это сделала?

Клянусь, я и сама этого не знала. Но щёлкнуть дракона по носу и остаться в живых – никто не сможет таким похвастаться. А принц Альбиокко остался жив и даже не получил в ухо за оскорбление венценосной особы. Неужели, король Рихард, и правда, неравнодушен к смазливым юнцам? Что-то раньше мы об этом не слышали. Его величество предпочитал породистых красавиц. Только если… Я вцепилась в перила, глядя на город, но не видела ни его башен, ни домов – ничего не видела, кроме чёрных глаз, горящих яростью, которая так похожа на страсть. Что, если король Рихард неравнодушен именно ко мне? К принцессе, к девственнице, девице древнего рода?.. Ведь там, в море, он вёл себя ещё безумнее… И на берегу озера сразу почувствовал моё присутствие…

Мысль о том, что короля драконов интересовали не многочисленные женщины, девы и юнцы, а только лишь я – во всех моих образах, эта мысль льстила. И волновала, что уж скрывать. Но если я