Король драконов и Принцесса-Апельсин - Ната Лакомка

сквозь зубы, я скомкала ленту в кулаке. Надо было сразу догадаться, что эта шлюшка не просто так притащилась с букетами на скачки. Как просто и действенно – повязать на морду коню ленту, пропитанную медвежьим жиром. Аромат цветов сначала заглушил запах медведя. Но во время скачки разгорячённое тело жеребца разогрело и ленту, и медвежий жир проявил себя во всю силу. Конь короля понёс, а когда я попыталась его удержать, запах почувствовал и мой жеребец.

– Вот ведь!.. – у меня не было слов, чтобы выразить всё, что я в этот момент думала о самозванке, об отце и о Хильдерике, которые позволили убийце проникнуть во дворец.

Хочет убить короля? Почему нет? Его многие хотели бы убить. Я, например. Но кто мог подослать её, эту лгунью коварную? Не сама же она сшила себе платье. И туфли стачала не сама. И план с медвежьим жиром мог придумать только человек, который знаком с охотой. Сомневаюсь, что эта красотка хоть раз держала в руках лук.

Поднявшись, я свернула ленту, спрятала её в платок, а платок сунула в рукав, чтобы не потерять.

То, что король Рихард не свернул себе шею, когда упал с коня, действительно, больше походило на везение. Страшно представить, что драконы сделали бы с Солерно, если бы узнали, что это был не несчастный случай, а отлично спланированное покушение на убийство короля.

Глава 19. Стрелы судьбы

Когда я вернулась на ристалище, то даже не поинтересовалась, кто победил. Капанито шёпотом рассказал, что судьи очень боялись награждать победителя, потому что ждали, что их величества (то есть я и король Рихард) объявят скачки недействительными.

Но король ничего опротестовывать не стал, поднялся в затянутую тентом ложу, где расположился мой отец со свитой, и маркиз Денито тут же услужливо вскочил, уступая место. Дракон плюхнулся в кресло, досадливо отмахнулся, когда кто-то заметил кровь у него на ладонях и принялся громко звать лекаря.

На мой взгляд, досадовал дракон больше оттого, что самозванки нигде не было видно. Кресло, в котором она устроилась перед началом турнира и сияла улыбочкой, стояло пустым.

Сбежала?

Я чертыхнулась про себя, потому что сейчас мне очень не терпелось поговорить с этой лгуньей, которая оказалась ещё и убийцей.

– Где та особа, что называла себя принцессой Аранчией? – спросила я у Лионеля. – Я же приказал глаз с неё не спускать.

– Вы говорите о своей сестре? – уточнил Лионель.

– Где она? – повторила я, теряя терпение.

– Наверное, её увезли во дворец, – Лионель завертел головой. – Да, наверное, Ромбер сопровождает её высочество. Ей стало плохо, и лекарь настоял, чтобы…

– Если хочешь, чтобы я забыл о твоей трусости в королевском шатре, – перебила я его, – немедленно скачи следом, возьми десяток самых верных солдат и охраняй ту девицу до моего приезда. Если кто-то будет недоволен, говори, что это мой личный приказ. Ясно? И чтобы никто не вошёл к ней, даже лекарь. И никто не вышел, разумеется.

– Что-то случилось? – встревожился он.

– Ты ещё здесь? – нахмурилась я, и Лионель очень быстро скрылся с глаз, а я поднялась в ложу к Хильдерике.

Моя подруга выглядела как-то не очень весело, и даже не похлопала победителю, когда ему вручали венок из лавровых листьев – знак отличия в одном состязании. За победу в турнире полагался венок из золота, он уже ждал победителя в королевской сокровищнице.

Поднимаясь по ступенькам, я оглянулась, отыскивая взглядом герцога Тюнвиля. Когда скачки начались, он тянулся за Хильдикой, как привязанный. Но теперь я его что-то не наблюдала.

Король Рихард разговаривает с моим отцом, а вот брата короля нет поблизости. Странно.

– Что грустная? – спросила я у Хильдики, садясь в пустое кресло самозванки и жестом приказывая служанкам отойти подальше.

Они послушно попятились, спустились по ступенькам и встали возле ложи, по ту сторону деревянных щитов, ожидая, когда им позволят вернуться.

– С вами всё в порядке, ваше высочество? – спросила Хильдика с беспокойством.

– Всё чудесно. Чувствую себя, как неошкуренный апельсинчик, – заверила я её. – А наш славный король чуть не свернул себе шею, вылетев из седла.

– Сказали, что принц Альбиокко пытался остановить взбесившегося коня и упал с обрыва, – сказала Хильдика, и губы у неё задрожали.

– Нагло соврали, – успокоила я её. – Просто его величество так хотел победить, что перепугал всех лошадей.

– А, – коротко кивнула Хильдерика, очень внимательно рассматривая перстни на своих пальцах.

Я снова оглянулась, высматривая герцога, но снова его не увидела.

– А где этот? – спросила я сквозь зубы. – Который – женская страсть и желание?

– Герцог Тюнвиль спешно покинул турнир, – ответила моя подруга, сразу догадавшись, о ком речь.

– Отправился готовиться к романтическому вечеру? – поинтересовалась я делано-небрежно, хотя всё внутри у меня переворачивалось от одной мысли о том, что Хильдике угораздило влюбиться в змея подколодного.

– Вряд ли, – ответила она, не поднимая головы. – Когда сообщили, что принц сорвался со скалы, я так испугалась, что вскрикнула. Герцогу Тюнвилю это не понравилось, и он… он ушёл.

– Приревновал, змеюка, – поняла я. – Ничего, это даже к лучшему. А что наша принцессочка? – я похлопала ладонями по подлокотникам кресла. – Какую причину придумала, чтобы удрать?

– Никакой причины, – тут Хильдика посмотрела на меня. – Она тоже испугалась. Она упала в обморок.

– Притворяется, – проворчала я и поднялась. – Ладно, сиди здесь. Если что, скажешь отцу, что принц Альбиокко волнуется о самочувствии принцессы Аранчии и отправился проведать любимую сестричку.

– Что вы задумали, ваше высочество? – Хильдика тоже встала, положив руку мне на локоть.

– Ничего, – пожала я плечами. – Всего лишь проведаю принцессочку. Я ведь заботливый брат, не так ли?

Оставив Хильдику, я в сопровождении Капанито отправилась во дворец. Разумеется, обморокам самозванки я ничуть не поверила. Сделала своё чёрное дело и хотела сбежать. И если Лионель её упустит…

В городе и во дворце было пустынно и тихо. Только несколько слуг попались мне навстречу, когда я проходила по галерее.

Покои «принцессы» усиленно охранялись, и Лионель вытянулся стрункой, показывая, как он готов служить. Я хмуро посмотрела на него, но даже не похвалила, а потом без стука вошла в комнату, где расположилась самозванка.

Девица возлежала на диване, бледная