1356 - Бернард Корнуэлл

Дофин не кричал. Он настоял на том, чтобы находиться в первых рядах, хотя и не был столь же силен, как отец.

Принц Карл был худым юношей с тонкими руками, длинным носом и кожей настолько бледной, что она напоминала выбеленный пергамент, ноги его были так коротки, а руки так длинны, что некоторые придворные за глаза называли его обезьяной, но это была сообразительная молодая обезьяна, обладающая разумом, и он знал, что должен повести людей за собой.

Его должны видеть во главе колонны. Он носил латы, сделанные для него в Милане, начищенные песком и уксусом, так что солнце отражалось от них ослепительными бликами.

Поверх кирасы он надел голубой жиппон с вышитыми золотом лилиями, а в правой руке держал меч.

Отец настоял, чтобы он научился драться мечом, но он так и не овладел этим оружием. Оруженосец на шесть лет моложе мог победить его в шуточном сражении, и потому его окружали закаленные в боях рыцари с тяжелыми щитами, чтобы защитить жизнь принца.

— Нам следовало дать им умереть с голода, — произнес дофин, когда они приблизились к изгороди.

— Сир? — прокричал один из воинов, не сумевший расслышать слова дофина в грохоте барабанов, горнов и криков.

— У них сильная позиция!

— Тем большей славой мы себя покроем, когда победим, сир.

Дофин счел это замечание глупым, но воздержался от ответа, и именно тогда его внимание привлекла белая вспышка, и человек, сделавший то глупое замечание, протянул руку и опустил забрало шлема принца с такой силой, что дофин был мгновенно оглушен и слегка потерял ориентацию.

— Стрелы, сир! — крикнул воин.

Стрелы вылетали с обоих концов изгороди и по диагонали летели в сторону продвигающейся колонны. Стреляли и небольшие группы лучников, охранявшие проемы в изгороди.

Дофин услышал, как стрелы вонзаются в щиты или клацают по доспехам. Теперь он едва мог видеть происходящее. Решетка забрала была очень плотной, и мир вокруг потемнел, разделившись на яркие залитые солнцем щели, и он скорее ощутил, чем увидел, что люди вокруг него прибавили скорость. Они сомкнули ряды перед ним, а он был слишком слаб, чтобы через них пробиться.

— Да здравствует Сен-Дени! — продолжали кричать латники, и эти крики слились в нескончаемый рёв, когда французские воины поспешили к проемам в изгороди.

Стоящие там лучники отступили. Принц внезапно осознал, что англичане молчали, и лишь в этот момент они прокричали свой боевой клич:

— Святой Георгий!

И тогда раздался первый скрежет стали о сталь.

И вопли.

Резня началась.

— Забери своих лошадей! — приказал Томасу граф Оксфорд. Граф, который был следующим по старшинству командующим после графа Уорика, хотел, чтобы большинство людей, защищавших брод, вернулись на холм.

— Я оставлю здесь лучников Уорика, — сказал он Томасу, — но отведи своих людей на холм.

До вершины холма идти было далеко, гораздо быстрее можно было доехать верхом.

— Лошади! — крикнул Томас в сторону противоположного берега. Слуги и конюхи перевели их через брод, миновав перевернутую повозку. Их вел Кин верхом на неоседланной кобыле.

— Ублюдки ушли? — спросил ирландец, бросив взгляд в сторону мертвых и умирающих лошадей и французских рыцарей, исчезающих под пологом леса.

— Выясни это для меня, — велел Томас. Он не хотел покидать брод, чтобы потом обнаружить, что французы возобновили атаку на обоз.

Кин удивился, но свистом подозвал своих собак и повел их на север, в сторону леса. Граф Оксфорд послал латников Уорика обратно на крутой холм и приказал им отнести туда полные бурдюки воды.

— Они там умирают от жажды! Возьмите воду, если можете! Но поспешите!

Томас, верхом на лошади, которую он захватил в окресностях Монпелье, нашел повозку, ожидающую переправы, как только путь будет расчищен от перевернувшейся телеги. Она была заполнена бочками.

— Что в них? — спросил он возницу.

— Вино, ваша светлость.

— Наполни их водой, а потом отправляйся с чертовой повозкой на холм.

— Эти лошади никогда не заберутся на холм, только не с полными бочками! — в ужасе воскликнул возница.

— Тогда найди еще лошадей. И больше людей. Давай! Или я вернусь и найду тебя. А когда сделаешь это, возвращайся обратно за новой порцией.

Возница что-то проворчал себе под нос, но Томас не обратил на это внимания и направился обратно к броду, где теперь забирались в седла его люди.

— На холм, — сказал Томас, а потом заметил, что в числе всадников были Женевьева, Бертийя и Хью.

— А вы остаетесь здесь! С обозом! — он пришпорил коня, направив его к склону, мимо одетых в доспехи воинов Уорика, взбирающихся на холм.

— Хватайтесь за стремена! — прокричал Томас. Он кивнул латнику, который благодарно схватился за кожаное стремя, чтобы лошадь втащила его на холм.

Кин вернулся быстро, поискал Томаса и увидел его среди двигающихся наверх людей. Он пришпорил свою кобылу, чтобы нагнать их.

— Они ушли, — сказал ирландец. — Но там их тысячи!

— Где?

— Над долиной. Тысячи! Иисусе!

— Отправляйся на вершину холма, — велел Томас, — и найди священника.

— Священника?

Обещанный ему священник так и не добрался до брода.

— Людям нужно получить отпущение грехов, — объяснил Томас. — Найди священника и скажи ему, что мы не слушали мессу.

Теперь для мессы не осталось времени, но, по крайней мере, над умирающими должны свершить соответствующие обряды.

Кин подозвал собак и пришпорил лошадь.

А Томас услышал, как воины столкнулись друг с другом на вершине холма. Сталь со сталью, сталь с железом, сталь с плотью. Он поднялся наверх.

Колонна дофина нацелилась на центр английского строя. Там был самый широкий проем в изгороди, и когда французы подошли ближе, то увидели, что за этим проемом над ожидающими их латниками развеваются самые большие знамена, и среди этих знамен тот дерзкий флаг, смешивающий герб французских королей с английскими львами.

Это знамя означало, что там находится принц Уэльский, и через щели в забралах французы могли различить принца верхом на коне, чуть позади строя, и их охватила ярость.

Не только ярость, но и страх, а некоторых еще и радость. Такие пробивались в первые ряды. Они соскучились по сражениям, были уверены в себе и чудовищно хороши в своем деле.

Многие были пьяны, но вино вселило в них браваду, а стрелы прилетали справа и слева, вонзаясь в щиты и сминаясь о доспехи, иногда попадая в слабое место, но атакующие огибали павшего. Теперь они были близко, очень близко, и перешли на бег, с криками набросившись на англичан.