Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1914 год. Начало - Олег Айрапетов

«Походные движения этого периода войны, – вспоминал их участник, младший офицер одного из полков 2-го Кавказского армейского корпуса, – представляли невероятную деморализующую картину: каждая рота отмечала свой путь массой пуха и пера домашней птицы, которая щипалась на ходу. На штыках у солдат можно было видеть пронзенную свиную ляжку или утку. Никакие средства не помогали; даже подпрапорщики, эти блюстители законности и дисциплины, и те были бессильны, хотя каждый раз можно было наблюдать их благой порыв на нескольких измененных лицах гренадер»382.

23 октября (5 ноября) Николай Николаевич отправил Ж. Жоффру телеграмму о победе на Висле, которую он назвал «величайшим со времени начала войны успехом с нашей стороны». «Я надеюсь, – сообщал главковерх, – на быстрое и полное осуществление нашей общей задачи, будучи убежден в том, что окончательная победа будет принадлежать знаменам союзников»383. В Барановичах считали, что инициатива полностью перешла в руки русского командования384. 25 октября (7 ноября) 1914 г. Ставка издала реляцию: «Расширяя в течение 18 дней наш успех по всему 500-верстному фронту, мы сломили повсюду сопротивление врага, который находится в полном отступлении… Одержанная победа позволяет нашим войскам перейти к новым задачам, с приступом к которым начнется новый период кампании»385.

20 октября (2 ноября) начальник штаба 1-го кавалерийского корпуса полковник В. Н. фон Дрейер прибыл в штаб 6-й армии в Лодзь. Разведка корпуса доносила, что в районе Торна и Калиша сосредотачиваются германская пехота и кавалерия. Казалось бы, бессмысленно было посылать туда 20 тыс. кавалеристов А. В. Новикова, не поддержанных собственной пехотой. Однако командующий армией генерал С. М. Шейдеман, очевидно, находился в плену эйфории недавних успехов. В. Н. фон Дрейер получил директиву: «Противник разбит и быстро отступает; коннице генерала Новикова начать энергичное преследование в операционном направлении на Калиш, который и следует взять. Вас ждет там богатая добыча»386. 9 ноября русские войска вышли на границу, а кавалерийский корпус генерала А. В. Новикова совершил небольшой рейд в глубь германской территории между Торном и Калишем. Однако там его ожидали превосходящие силы пехоты и кавалерии. Под Калишем русская 8-я кавалерийская дивизия встретилась с ними и после короткого боя отступила в панике. Набег не удался387.

При отступлении 5-й кавалерийской дивизии два ее разведывательных эскадрона попали в окружение и вышли из него по тылам противника благодаря поддержке польских крестьян, снабжавших русских улан и гусар продовольствием и фуражом и предупреждавших о немецких засадах388. Такие случаи были далеко не единичными, и весной 1915 г. командование начало награждать отличившихся таким образом поляков серебряными медалями «За усердие» на ленте ордена Св. Станислава389. После боев корпус А. В. Новикова вернулся без патронов и снарядов, с утомленным конским и людским составом. Командующий 2-й армией генерал С. М. Шейдеман считал необходимым временно вывести его из активной работы, поскольку кавалерия нуждалась в отдыхе390.

Тем временем большая часть 2-й армии, пройдя с 20 октября по 2 ноября приблизительно 130 км, бездействовала на занимаемых у Лодзи позициях. В ее штабах по-прежнему не было достоверной информации о противнике391. Несмотря на провал рекогносцировки А. В. Новикова, Ставка продолжала лелеять планы колоссального похода в Германию. Николай Николаевич был против того, чтобы двигаться на Берлин через Вену. Планируемое им наступление в Германию должно было помочь англичанам и французам, которые с 20 октября по 15 ноября 1914 г. в чрезвычайно тяжелой обстановке вели бои за так называемый Ипрский выступ, на ликвидацию которого германское командование бросило последние подготовленные резервы, имевшиеся тогда в его распоряжении.

27 октября (9 ноября) Н. В. Рузский извещал Ставку о готовности 2-й и 5-й армий его фронта перейти в наступление через два дня – дело было лишь за восстановлением испорченного немцами при отступлении участка Варшавско-Венской дороги, на которой без остановки работали два железнодорожных батальона и около 3500 рабочих. Главнокомандующий Северо-Западным фронтом ожидал восстановления железнодорожного движения к 28 октября (10 ноября), которое должно было помочь наладить снабжение массы войск, находившихся на левом берегу Вислы, и прежде всего продовольствием392. Немцам удалось добиться потери соприкосновения с русскими войсками при выходе на собственные железнодорожные линии. Это очень беспокоило Ставку, которая осознавала опасность того, что противник сможет легко изменить группировку своих войск, перебрасывая их в нужном направлении.

Положение в русском тылу было весьма тяжелым. Ставка сообщала о том, как германский противник отходил от Варшавы и Ивангорода: «На железных дорогах неприятель взрывал и сжигал станционные здания и сооружения, безусловно, уничтожая все водонапорные башни, водокачки и стрелки, от которых почти не осталось и следа. На некоторых перегонах сплошь рельсы взрывались противником через стык, и таким образом, путь мог быть восстановлен лишь посредством укладки всех новых рельсов. Все мосты, водопроводные трубы, виадуки и прочее, не исключая самых незначительных по своим размерам, взрывались настолько обстоятельно, что не поддавались никакому исправлению, а должны были быть заменяемы новыми. На шоссейных дорогах оказались совершенно разрушенными все мосты, а само полотно, за малыми исключениями, перекопано или взорвано в шахматном порядке, поочередно с правой и левой стороны дороги. Телеграфные столбы вдоль железных и шоссейных дорог сваливались, изоляторы разбивались, а проволока разрывалась почти на каждом перелете»393.

Было ясно, что без восстановления коммуникаций успешные действия на германском участке фронта невозможны. Тем не менее Н. Н. Янушкевич оценивал обстановку на фронте как весьма удачную. 28 октября (10 ноября) он известил Н. В. Рузского и Н. И. Иванова о плане главковерха: 1) армии на левом берегу Вислы должны были разбить немцев под Ченстоховом, одновременно для обеспечения флангов этой операции планировались удары в направлении на Калиш и Краков; 2) Северо-Западный фронт должен был обеспечивать тыл и фланг русской группировки в Восточной Пруссии и на торно-млавском направлении; 3) Юго-Западный фронт – продолжать преследовать австрийцев с целью обложения Перемышля, закрытия перевалов в Карпатах и перевести как можно больше сил на левый берег Вислы; 4) 4-я армия временно переводилась в подчинение Северо-Западного фронта, но снабжение ее по-прежнему осуществлялось через Юго-Западный фронт394.

29 октября (11 ноября) выяснилось, что 4-я армия не сможет завершить подготовку к наступлению к 31 октября (13 ноября). Пройдя от 10 до 14 переходов (160–220 верст), оторвавшись от тылов и израсходовав свой сухарный запас, армия могла рассчитывать на его восстановление только к 14 (27) ноября, когда планировались к завершению ремонтные работы на железной дороге. Компенсировать отсутствие железнодорожного снабжения организацией транспортов за короткий срок было невозможно. В случае, если армия все же начала бы двигаться вперед, ей пришлось бы остановиться уже через 2–3 дня. В противном случае у нее имелся шанс увеличить свой сухарный запаса до норм семидневной выдачи к 3 (16) ноября.

К намеченному Ставкой сроку Северо-Западный фронт мог рассчитывать только на готовность своих 2-й и 5-й армий395.

Практически в это же время и германское командование убедилось в невозможности добиться полной готовности к тому, чтобы начать собственное движение 11 ноября. К наступлению были готовы лишь корпуса 9-й армии, остальные находились в стадии срочного формирования и сосредоточения. 1-й кавалерийский корпус генерала Р. фон Фроммеля мог прибыть из Франции только к 15 ноября, корпуса «Бреслау» и «Позен» способны были закончить свое формирование и развертывание не ранее 16 ноября, 2-я австро-венгерская армия могла сосредоточиться в районе Крейцбурга не ранее 18 ноября396. Тем не менее даже в такой неблагоприятной для себя обстановке П. фон Гинденбург и Э. Людендорф решили не ожидать русского наступления. Они опять перехватили инициативу, хотя, конечно, не планировали ввязаться в столь сложную операцию, в которую вылилось наступление на Лодзь. Б. М. Шапошников отмечал: «Германское главное командование на востоке рассчитывало, что ему удастся смять правое крыло 2-й русской армии и, может быть, выйти на Лодзь. У русского высшего командования была своя цель – обеспечить вторжение в Германию. О Лодзинской операции, конечно, никто не думал»397.

Генерал Н. В. Рузский больше всего опасался возможных действий со стороны Восточной Пруссии. 18 (31) октября его штаб издал директиву, обязывающую 1-ю армию генерала П. К. Ренненкампфа обеспечивать правый фланг и тыл армий, действовавших на левом берегу Вислы. Лучшим способом обеспечения этой задачи Н. В. Рузский считал концентрацию основных сил 1-й армии на правом берегу Вислы. В результате связь между ней и 2-й армией, входившей в состав Северо-Западного фронта, оказалась весьма слабой. 25 октября (7 ноября) П. К. Ренненкампф испросил разрешения перевести часть своих сил на левый берег для обеспечения стыка между армиями. Для этого кроме одобрения главнокомандующего фронтом ему были нужны мосты – у Плоцка, Влоцлавска и Новогеоргиевска. При этом только в последней точке он мог рассчитывать на наведение судового моста через 4–5 дней.