Советско-финскй плен 1939-1944 - Дмитрий Фролов

После того как обмен военнопленными закончился, государственные органы власти и Финляндии и СССР предпринимали много усилий по расследованию обстоятельств пропажи военнослужащих и их дальнейшей судьбы на территории воевавших стран. Обе стороны не забывали о тех, кто не вернулся с боевых заданий.

Так, например, 17 июля 1940 года Полномочное Представительство Союза ССР в Финляндии обратилось с просьбой в Министерство иностранных дел Финляндской Республики с просьбой навести справку о нахождении в числе военнопленных летчика М. И. Максимова, совершившего 21 февраля 1940 года «посадку на финском заливе». Аналогичная просьба содержалась и в обращении от 25 ноября 1940 по поводу летчика Н. А. Шалина, совершившего вынужденную посадку на финской стороне 8 марта 1940 года. Но выяснить, что же произошло с этими летчиками, по-видимому, по прошествии времени или из-за отсутствия свидетелей не удалось. На обеих приведенных нами просьбах советской стороны имеется короткая и однозначная пометка финских властей: «Сведений о пленении нет». Это и было передано советскому уполномоченному.

Одним из специальных вопросов, которому советские следователи уделяли довольно много внимания, был вопрос об избиениях и издевательствах над красноармейцами в плену. Бывшие пленные рассказывали, что над ними издевались не только финские охранники, но и некоторые свои же товарищи по плену. Особенно свирепствовали, по мнению дознавателей, «военнопленные из числа карел». В политдонесениях отмечалось: «Бывший младший командир, ныне пленный Орехов, попав в плен, был назначен старшиной барака, он безжалостно избивал военнопленных… Дидюк, карел, был переводчиком, избивал военнопленных… Гвоздович из города Калинина, был старшим палаты, избивал своих, отбирал советские деньги, проигрывал их в карты, купил себе комсоставовскую гимнастерку у пленного командира <…>». И таких показаний очень много. Но все-таки это не было системой. Отнюдь не все карелы были предателями. Стоит учитывать, при каких обстоятельствах была получена эта информация. С уверенностью можно сказать, что они действительно пользовались некоторыми привилегиями как «дружественная нация» (по финской классификации). А так как многие понимали финский язык, то их назначали старшими бараков, переводчиками и помощниками надзирателей.

Оперативная работа продолжал ась и в Южском лагере. К июню 1940 года в нем находились 5175 красноармейцев и 293 командира и политработника, переданных финнами. В своем докладе Сталину Берия отмечал: «…среди военнопленных выявлено шпионов и подозрительных по шпионажу 106 человек, участников антисоветского добровольческого отряда — 166 человек, провокаторов — 54, издевавшимися над нашими пленными — 13 человек, добровольно сдавшихся в плен — 72». Для чекистов все военнопленные априори были изменниками Родины. Старший лейтенант 18-й стрелковой дивизии Иван Русаков вспоминал об этих допросах так:

«…Следователи не верили, что большинство из нас попали в плен в окружении… Спрашивает:

— Ранен?

— Я контужен и обморожен, — отвечаю.

— Это не ранение.

Говорю:

— Скажите, я виновен в том, что попал в плен?

— Да, виновен.

— А в чем моя вина?

— Ты давал присягу сражаться до последнего дыхания. Но когда тебя взяли в плен, ты же дышал.

— Я даже не знаю, дышал я или нет. Меня подобрали без сознания…

— Но когда ты очухался, ты же мог плюнуть финну в глаза, чтоб тебя пристрелили?

— А смысл-то в этом какой?!

— Чтоб не позорил. Советские в плен не сдаются».

После расследования обстоятельств пленения и поведения в плену 158 человек, из числа находящихся в лагере бывших военнопленных были расстреляны, а 4354 человека, на которых не было достаточных материалов для передачи их суду, но подозрительных по обстоятельствам пленения, решением Особого совещания НКВД СССР осудили к заключению в исправительно-трудовых лагерях сроком от пяти до восьми лет. Лишь 450 бывших пленных, попавших в плен ранеными, больными и обмороженными, освободили от уголовной ответственности.

Репатриация финских военнопленных началась в соответствии со сроками, установленными на заседаниях Смешанной комиссии. 16 апреля 1940 года первая партия финских военнопленных в количестве 107 человек пересекла линию государственной границы. В тот же день заместитель наркома внутренних дел Чернышов, который, как мы помним, курировал работу УПВИ распорядился подготовить финских военнопленных, содержавшихся в Грязовецком лагере, к отправке в Финляндию. В соответствии с этим приказом комбриг Евстигнеев отправляет на имя нзчальника 3-го отдела штаба Ленинградского военного округа комбрига Тулупова телеграмму-молнию следующего содержания:

«Прошу перевести 600 человек военнопленных финнов из лагеря военнопленных в Грязовец, Эшелон подать на ст. Грязовец Северной железной дороги из расчета, что он к 9.00 20.4.40 г. должен быть на черте границы у станции Вайниккала, на железной дороге Выборг — Симола». Конвоирование и продовольственное обеспечение финских пленных при транспортировке в Выборг возлагалось на руководство лагеря.

Через два дня, 18 апреля 1940 года, Евстигнеев приказал не позднее 24 апреля перевести всех здоровых финских военнопленных, находящихся в госпитале г. Боровичи в Сестрорецкий приемный пункт для последующей передачи на родину. Уже к 23 апреля в военном госпитале г. Боровичи финнов ждал конвой из состава войск НКВД, а на железнодорожной станции — четыре вагона-теплушки, которые должны были доставить их к семи часам утра 26 апреля на станцию Выборг. Руководству госпиталя было отдано распоряжение обеспечить пленных продуктами на дорогу из расчета на четверо суток. В составе этой группы переданных Финляндии по условиям мирного договора был 151 человек из военнослужащих финской армии.

Целесообразно также отметить, что в соответствии с «Временной инструкцией о работе пунктов НКВД по приему военнопленных» от 29.12.1939 года и распоряжением Чернышова эшелон с пленными (20 вагонов) из Грязовецкого лагеря помимо конвоя сопровождали начальник лагеря, начальники особого и учетного отделов и сотрудник санитарного отдела лагеря — фельдшер. На дорогу каждому военнопленному выдавался сухой паек. В него входили: 3 кг хлеба, сельди или консервов — 700 г, чая — 6 г, сахара — 150 г, мыла — 100 г, махорки — 1 пачка, спичек — 2 коробка. Как мы видим из приведенных выше цифр, количество продуктов, выданных финнам в дорогу, превышало нормы отпуска продовольствия военнопленным, установленные Экономическим советом при СНК СССР 20 сентября 1939 года. 20 апреля 1940 года группа военнопленных из Грязовецкого лагеря в количестве 575 человек была передана финским военным властям.

Непосредственный обмен военнопленными проводился на границе в одном километре восточнее финской железнодорожной станции Вайниккала. С советской стороны его осуществляли капитан Зверев и старший политрук Шумилов, а с финской стороны — капитан Вайнюля.

10 мая 1940 года советская сторона в соответствии с принятыми договоренностями передала Финляндии пять человек шведских добровольцев[265], военнослужащих финской армии, содержавшихся в Грязовецком лагере НКВД: трех офицеров, одного сержанта и одного рядового. А 16 мая 1940 года начальник УПВИ Сопруненко направил распоряжение начальнику Свердловского УНКВД немедленно отправить в сопровождении конвоя и медицинского персонала трех финских пленных, находящихся на излечении в Свердловском госпитале.

Анализируя документы, относящиеся к деятельности советско-финской комиссии по обмену военнопленными, необходимо отметить, что ее работа проходила без особых осложнений. 9 июня 1940 года председатель межправительственной комиссии по обмену военнопленными комбриг Евстигнеев, подводя итоги ее деятельности, представил «Доклад о работе смешанной комиссии по обмену военнопленными между СССР и Финляндией». В этом документе, в частности, отмечалось, что обмен военнопленными проходил в следующие сроки: передача финских военнопленных состоялась 16, 20 и 26 апреля, 10 и 25 мая, 7 июня 1940 года, а прием советских военнопленных — 17, 20, 21, 22, 23, 24, 25 и 26 апреля, 10 и 25 мая, 7 июня 1940 года.

В Финляндию были переданы 838 человек бывших военнопленных финской армии и 20 изъявили желание не возвращаться на родину. Среди переданных в Финляндию военнопленных было:

— начсостава — 8 человек,

— младшего начсостава — 152 человека,

— рядовых — 615 человек.

Среди раненых военнопленных, находившихся в госпиталях на территории СССР:

— начсостава — 2 человека,

— младшего начсостава — 8 человек,

— рядовых — 48 человек.

Однако несмотря на то, что комиссия закончила свою работу еще в апреле, обмен бывшими военнопленными и интернированными гражданскими лицами продолжался на всем протяжении межвоенного периода 1940–1941 годов. Обе стороны неоднократно направляли друг другу запросы, пытаясь установить судьбу пропавших без вести. Впрочем, вполне очевидно, что СССР так и не передал Финляндии всех ее граждан после окончания советско-финляндского военного конфликта 1939–1940 годов, так как еще в 50-е годы на родину возвращались финны, взятые в плен во время Зимней войны.