Советско-финскй плен 1939-1944 - Дмитрий Фролов

Видимо, надо исходить из косвенных сведений. Так, по официальным данным, за время войны Продолжения из финского плена бежали военнослужащие Красной Армии и партизаны в количестве 721 человека. В этом пределе уже можно кое-что обнаружить, поскольку все они прошли в СССР соответствующую проверку. При этом надо иметь в виду, что основная масса так называемых фильтрационных дел, по имеющимся у нас сведениям, находится в территориальных архивах Федеральной службы безопасности.

В сентябре 1944 года Финляндия выходит из войны, а в октябре 1944 года советские войска подошли к границе Восточной Пруссии. в октябре 1944 года НКВД принимает решение о создании дополнительных, фронтовых СПП уже не только для приема бывших военнопленных, но и репатриируемого гражданского населения СССР. В их задачу входила медико-санитарная, политико-воспитательная и просветительская работа с поступающим новым контингентом. При этом осуществлялось отделение бывших военнослужащих от гражданского населения с последующей фильтрацией первых и передачей благонадежных в распоряжение действующей армии.

Первыми начали репатриировать советских военнопленных из Финляндии. Первая партия пересекла линию государственной границы в районе Вайниккала уже 15 октября 1944 года. Согласно официальным советским данным, после войны продолжения на родину вернулись 42 783 советских военнопленных, умерли в плену свыше 18 тысяч советских солдат и офицеров. По моему глубокому убеждению, репатриация русских военнопленных производилась в первую очередь из-за опасения советских властей, что часть пленных откажется возвращаться на родину. Эти опасения были небеспочвенны. Как во время Зимней войны, так и во время войны продолжения финские власти обещали предоставить советским пленным убежище или выслать их в любую другую страну. Однако, если в 1940 году это обещание было в большей степени лишь пропагандистской акцией, так как после советско-финляндской войны в Финляндии остались 20 бывших военнослужащих РККА, а сведений о покинувших ее пределы нет, то совершенно иная ситуация складывалась после войны Продолжения. Уже имевшие представление о том, что С ними может случиться после репатриации, многие из советских военнопленных, нередко при попустительстве финских властей, бежали в Швецию. К сожалению, мы не располагаем точными цифрами по этому вопросу. Таким образом, у СССР были причины опасаться, что не все его граждане вернутся домой.

Послевоенная судьба советских военнопленных 1941–1944 годов была несколько «мягче», чем их собратьев по Зимней войне. Об этом, например, свидетельствуют побывавшие в финском плену Н. Дьяков и В. Ёлкин. Они прошли проверку в 518-м фильтрационном лагере в Ткварчели (Абхазия). Первый, после завершения следствия в марте 1945 года, был направлен на работу в гражданскую, обычную промышленную организацию «Шахтстрой», а второго откомандировали даже в войска НКВД.

В. Ёлкин вспоминал об этом своем новом, полностью неожиданном для него поле деятельности, о причудливой игре военной случайности приблизительно так:

«Я там (в фильтрационном лагере. — Д. Ф.) попал в группу проверенных, 48 человек нас было, и отправили в Шатуру, в войска НКВД в охрану лагерей. Туда немцев привозили. Новые лагеря открылись, а охраны не хватало. В Шатуре я был еще два года с лишним. Потом лагерь перебросили в Люберцы, под Москву. Завод Ухтомского там есть, такой большой завод. Внутри завода находились. Они (немцы) в Шатуре работали на торфе, на сушке торфа. А с них толку-то, они не приспособлены, не было толку никакого. Теперь мы ролями поменялись. Я никакого, никакого зверства, что-нибудь из издевательства не допускал. Что ж, я знаю, как это, что за жизнь в плену».

Как вспоминают женщины-военнопленные, отношение к ним при возвращении на родину было более мягкое, чем к мужчинам. Военнопленная Васильева свидетельствует так: «…в Выборге вызывали на допросы и ночью и днем и несколько раз, видно, вот хотели что-то узнать. А потом спросили, я даже запомнила фамилию следователя — Мухин, — он спросил, «а куда вы хотите теперь»? То я вот сказала, что я не знаю, куда хотеть, я не знаю, где у меня кто есть. Вот он мне сказал: «Вы такая молодая, неопытная, не надо всем говорить, народ обозленный, не надо всем говорить, что вы были в плену». И отсюда вот я первый раз заполняла когда анкеты, я не писала о том, что была в плену. После прохождения проверки отправили на лесозаготовки в Ефимовский район Вологодской области. Здесь надо было и лес пилить стоя, в повале леса — это очень трудная работа».

Другая бывшая пленная Евгения Адлер рассказывает:

«Женщинам было легче. Женщин они почти всех опросили. Нас сто с чем-то было, так что им там опросить, ерунда. Некоторых отправили в госпитали, а некоторые в Эстонию уехали». Некоторых женщин после прохождения фильтрационной проверки отправили медсестрами в действующую армию.

Итак, военнопленным войны Продолжения в этом смысле повезло больше. Конечно, такого «счастливого» окончания плена не могло быть в Зимнюю войну. Да, определенная часть бывших пленных была осуждена органами НКВД за сотрудничество с администрацией лагерей. Это в большей степени опять коснулось ингерманландцев и карелов, которые, зная язык, были переводчиками, и офицеров Красной Армии, которые, следуя логике сотрудников НКВД, должны были покончить жизнь самоубийством, а не сдаваться в плен. Имели место и расстрелы советских пленных в Выборге. По словам бывшего военнопленного, ингерманландца Юхо Мельникова, из семи человек его группы троих расстреляли за сотрудничество с финнами. Не отрицая этих фактов, на основании документов из российских архивов все же можно отметить, что они не были массовыми. Хотя, разумеется, за каждым таким расстрелом — трагическая судьба конкретного человека.

Остальные военнопленные в большинстве своем достаточно быстро прошли фильтрационную проверку. Тут дело не в гуманности советских властей — в то время шло мощное наступление на Западном фронте и армии требовалось пушечное мясо. Трезво поразмыслив, руководство НКВД сочло возможным дать бывшим военнопленным загладить свою «вину». Тех, кто был относительно здоров, использовали для пополнения маршевых рот. Остальные, чье состояние здоровья не позволяло скорейшей отправки в действующую армию, отправили в глубь СССР.

Однако все равно и после войны продолжения к пленным в СССР всегда и везде относились настороженно, с подозрением. И прежде всего при их устройстве на работу. Их не брали, в частности, на работу, связанную с зарубежными поездками и с доступом к секретным документам. Плен отрицательно сказывался на их продвижении по службе. Хотя бы уже потому, что им был затруднен прием в коммунистическую партию, от чего напрямую зависел подъем по служебной лестнице. Мало того, многие люди жалели бывших военнопленных, но не прощали им то, что они остались в живых. Под влиянием общественного настроения бывшие военнопленные невольно Испытывали чувство какой-то собственной вины. Они часто не говорили даже своим друзьям и знакомым о том, что находились в плену.

Определенные изменения к лучшему в отношении к этим жертвам войны, испытавшим моральное давление не только со стороны официальных органов, но и некоторой части населения, находившейся во власти неверных, обывательских представлений, наметились только после ХХ съезда КПСС. 29 июня 1956 года ЦК КПСС и Совет министров СССР приняли Постановление «Об устранении последствий грубых нарушений законности в отношении бывших военнопленных и членов их семей».

Это был документ, имевший по советской практике того времени нормативно-законодательную силу. В нем осуждались незаконные репрессии в отношении бывших пленных и их родных, практика незаконного разжалования командного состава, а также незаконные и провокационные по методу проводившиеся по их делам следствия. Постановление по-новому показало обществу проблему военнопленных и изменило настроение населения в их пользу.

Важно заметить, что в связи с выходом Постановления уже в 1956 году большинство дел бывших военнопленных было пересмотрено. Многим из них восстановили воинские звания и вернули правительственные награды. Хотя с большим опозданием, но справедливость была восстановлена. Лучше поздно, чем никогда.

Как и в 1940 году, после заключения перемирия, фактически объявлявшего войну Продолжение законченной, обе стороны, в соответствии с нормами международного права — Гаагской и Женевской конвенциями и межгосударственными соглашениями, объявили о готовности начать обмен военнопленными. В задачи созданной Контрольной комиссии, помимо прочего, входил и вопрос о репатриации пленных. Отличительной особенностью работы данного органа после войны продолжения было то, что уполномоченные советского государства выезжали в лагеря на территории Финляндии и в значительной степени контролировали процесс подготовки к передаче русских пленных в СССР Однако финские представители как во время Зимней войны, так и во время войны Продолжения, не были допущены в лагеря для военнопленных на территории Советского Союза.