Стрижи - Фернандо Арамбуру

больших денег. Хромого цена не волнует, он планирует в самое ближайшее время отправиться туда и заплатить что положено. До сих пор ни один из врачей, к которым он обращался, не смог поставить диагноз. Все, на что они способны, это прописывать антибиотики и с тем отправлять его домой.

Я посочувствовал Хромому, изобразил тревогу, предложил любую помощь, если она понадобится, и он, смягчившись, поблагодарил меня. После чего признался, что вчера вечером долго держал на ладони пакетик с цианистым калием.

А раз уж разговор принял такой откровенный характер, я рассказал, что в последние ночи постоянно думаю о Диане Мартин.

– Это та самая красавица, мамаша твоей ученицы?

– Я просто не могу выкинуть ее из головы.

– Считай, что ты дешево отделался. А мог бы уже и в могиле лежать.

22.

Мои свидания с Дианой Мартин, о которых мы обычно договаривались накануне, видимо, были не такими тайными, как я полагал. Во всяком случае, об этом свидетельствуют последующие события. Я часто задавался вопросом, не прослушиваются ли наши с ней телефоны. Что касается Дианы Мартин, то я могу вообразить себе, что некто (муж, если он у нее есть, любовник или, возможно, человек, которого она называла отцом Сабрины) готов был на что угодно, лишь бы удержать при себе такую потрясающую женщину, потрясающую во всех смыслах начиная с физической привлекательности, отлично сохранившейся и к тридцати семи годам. Да, но кому надо следить за таким пустоцветом, как я?

После резкого прекращения наших с ней отношений я ждал, что в самое ближайшее время получу очередную анонимку. И действительно получил – всего через три дня после инцидента в «Таверне солдата с алебардой». Я пишу «инцидент» потому, что не могу подобрать более точное слово, а еще потому, что в невесть какой раз попал в совершенно необъяснимую историю.

Записка была написана со злорадством. И чтобы придать издевке особую остроту, текст был сопровожден рисунком: уродец с улыбкой до ушей под красным клоунским носом.

Неужто ты и впрямь думал, что какому-то долбаному школьному учителю, какому-то нищеброду удастся заполучить женщину такого класса? Неужели не понимал, что она тебе не по зубам? Укутайся потеплее, придурок, – тебя ждут холодные годы одиночества, пока не придет тебе карачун.

Я был страшно зол на себя и почти себя ненавидел за то, что считал проявлением непростительной слабости. Когда наш несчастный брак с Амалией был уже на последнем издыхании, я поклялся, что больше никогда не влюблюсь ни в одну женщину. «Женщины нужны только для того, чтобы с ними трахаться», – часто повторял Хромой с обычной своей ухмылкой. И что же? Еще не расставшись окончательно с Амалией, я как пес припустил за первой же смазливой мордашкой, которая попалась мне на пути, и возмечтал бог знает о чем.

«Никогда, – сказал я себе, – слышишь? Никогда! И пусть все они идут к дьяволу в задницу со своей любовью».

23.

Мы с Дианой Мартин условились платить в кафе и барах пополам. Мне нравилось чувствовать на себе ее взгляд, нравились ее глаза с зеленоватым хрустальным отливом на улыбчивом лице. Я старался не проронить ни одного лишнего слова, чтобы не испортить первый наш совместный обед, который, как мне казалось, продлится не меньше часа. Естественно, я бы с удовольствием сам заплатил за все, но подчинился ее требованию, решив и в дальнейшем подчиняться ее воле и желанию.

Диана Мартин сказала, что сама закажет по телефону столик в «Доме у Сириако». Но позднее сообщила, что на нужный нам день в ресторане не осталось свободных мест. Поэтому она выбрала другой в том же районе. По ее словам, «Таверна солдата с алебардой» была заведением приличным, куда часто ходят политики, писатели, а также киношные и театральные люди и где она уже как-то раз была. Как мне ее идея? «Отлично». А что еще я мог ответить? Ради того, чтобы побыть рядом с ней, я готов был пойти в самую грязную забегаловку на земле.

Сделав заказ, мы чокнулись бокалами с красным вином. Она была ослепительна и прекрасна, сверкала белыми зубами, а волосы прелестными волнами окружали ее лицо. Она протянула руку к моей руке, ласково погладила и, не став убирать свою, нежную и мягкую, какое-то время смотрела мне в глаза. Я вглядывался в ее зрачки и думал: «Ну вот. Конечно, для этого понадобилось время, много встреч и черт знает сколько чашек чаю, но сейчас все указывает на то, что в самом скором времени наши тела сольются». Я еще некоторое время назад решил, что надо на всякий случай сунуть во внутренний карман пиджака пакетик с презервативами. То есть уже не в первый раз имел их при себе, отправляясь на свидание. «Никогда ведь не знаешь заранее…» – нашептывала мне на ухо надежда.

В качестве закуски мы разделили пополам блюдо с хамоном из Гихуэло. Мы сидели друг против друга, она жевала хамон и смотрела мне в глаза, словно желая прочесть мои мысли, и тонкими длинными пальцами аккуратно подхватывала полоски хамона и крокеты с маленькой тарелочки, которую мы тоже заказали на двоих.

И тут вошли они. Диана Мартин сидела к ним спиной и ничего не заметила, пока эти двое не встали у нее по бокам. Высокие и крепкие типы в костюмах с галстуком. У того, кто был в темных очках, из-под рукава выглядывали массивные часы. Типы не произнесли ни слова. Увидев их, Диана Мартин сразу встала, схватила свою сумочку и с серьезным лицом покинула зал, не простившись со мной и ни разу не оглянувшись. Один из типов последовал за ней. Второй спокойно вылил вино из моего бокала на остатки хамона. Он не обращал на меня никакого внимания, словно я был невидимкой. Затем так же невозмутимо пошел к дверям, догоняя Диану Мартин и своего товарища.

Больше я ни разу ее не видел. И не звонил по телефону, чтобы не навлечь на нее неприятностей. По той же причине не спрашивал про Диану Мартин у ее дочки. Сабрина закончила в тот год школу со вполне приличными оценками. Не знаю, что потом было с девчонкой, которая теперь уже стала взрослой женщиной. О матери я как-то раз разговаривал с моим коллегой Чемой Пересом Рубио по прозвищу Эйнштейн. И произошло это через несколько месяцев после инцидента – сцены или эпизода, назовите это как угодно, – случившегося в «Таверне солдата с алебардой».

24.

В те времена, когда я старался забыть прекрасную Диану