Кулинарная битва - Карин Джей Дель’Антониа

же, сидя вплотную друг к другу, о чем-то довольно болтают тетя Эйда и Джей. Барбара выглядит усталой, и глаза у нее странно пустые. Привычный взгляд Аманды всегда пропускал эти тревожные знаки, и теперь она впервые заметила, как мать изменилась. Но про болезнь она будет думать после. Сейчас на это нет времени.

Осторожно держа старый листок в одной руке, другой Аманда подозвала всех поближе.

– Послушайте! У меня для вас много нового. Я хочу вам многое рассказать и показать. Итак, как вы все знаете, что когда на дегустации Энди попробовал цыпленка из «Фрэнни», он понял, что вкус у наших цыплят одинаковый. Поэтому Энди и Мэй решили, что я украла рецепт. – Она увидела, как Мэй, наклонившись к матери, что-то шепчет ей на ухо, и вспомнила, что Барбара пока ничего не знает. От нее пока и про рецепт, и про все остальное скрывали. Ничего не поделаешь. Она уже начала, и камеры уже вовсю снимают. Сейчас она все расскажет, а потом они во всем разберутся. – Но Энди и Мэй ошиблись. Цыплята у нас получаются одинаковыми, потому что у нас одинаковый рецепт. В «Мими» и во «Фрэнни» рецепт всегда был один. Мими сама поделилась им с младшей сестрой, когда Фрэнни открыла свой ресторанчик.

Барбара вскочила на ноги, и Эйда с поразительной быстротой мгновенно оказалась рядом. Аманда подошла к матери. Пусть она сама прочтет, что Мими написала сестре. Но сначала надо сказать о другом.

– Простите меня, – мягко сказала она. Мать, скорее всего, пока не знает, что «Кулинарным войнам» про дом рассказала Аманда, но ведь извиниться ей придется не только за это. – Понимаешь, мама, я не нарочно. У меня случайно получилось. Потому что… я на Мэй разозлилась. Мне очень стыдно. А теперь… – Она посмотрела в лицо матери, и ей показалось, что оно чуть-чуть просветлело. – Теперь послушайте.

Показав всем рецепт, Аманда объяснила, как Гас в конце концов открыл Нэнси тайник. Потом перевернула листок и медленно, от начала до конца прочитала все, что там было написано.

Фрэнни, желаю тебе успеха с «Цыплятами Фрэнни». По-моему, твой муж ни на что не годится, но и с ним тоже желаю тебе счастья. О деньгах, которые я тебе одолжила, не беспокойся. Только ему о них говорить не надо. И деньги, и ресторан твои. Он, как все мужики, захочет там всем распоряжаться. Но он в делах ничего не смыслит. Разбирайтесь с ним во всем без меня – я с ним общего языка не найду.

Мими

А последняя строчка написана другим почерком.

Долг Мими – $1,400. 29 октября 1889

Барбара потянулась к листку. Мельком взглянув на Нэнси, Аманда передала его матери. Та внимательно посмотрела на одну сторону, потом на другую и без колебаний сказала:

– Это почерк Мими. Это наш рецепт. И ваш тоже.

И сразу, переведя глаза на Аманду и Нэнси и качнув головой, добавила:

– К тому же это долговая расписка.

– Мы долг вернем, – вставила Нэнси, но Аманда ее перебила:

– Нам, мама, надо все выяснить, понять, как здесь все распутать. Мы пока точно знаем только одно: Фрэнни умерла прежде, чем расплатилась с Мими. И еще нам известно… – Она замолчала. Об этом «еще» перед камерами ей говорить страшно не хотелось. Точнее, ей об этом вообще говорить не хотелось. Но факт остается фактом: Погочиелло о долге знали, или, по крайней мере, о нем знали некоторые из них. Так что вражда семей вовсе не беспричинна. Только вот враждовать теперь больше не с кем. Аманда очень надеется, что не с кем. Она смотрела, как мать снова перечитывает письмо, как держит его, как долго разглядывает бумагу, будто надеется, что старый листок сам разрешит все ее сомнения, сам ответит на ее вопросы. Но никакого готового ответа не было. Никто, кроме Барбары, ответа не даст. После долгого напряженного молчания мать наконец заговорила:

– Это была не Фрэнни. Фрэнни ни в чем не виновата. И это главное. Ни вины Фрэнни, ни твоей, Аманда, вины здесь нет.

Барбара отдала листок Мэй, подошла к Нэнси, протянула ей руку и, дождавшись, что Нэнси взяла ее руку, притянула к себе хозяйку «Фрэнни» и обняла. Поверх плеча Нэнси подняла глаза на Аманду, и взгляды их встретились. Ни мать, ни дочь не сказали ни слова, но Аманда почувствовала, как с нее свалился груз, который давил ее так давно, что она его почти уже не замечала.

Когда мать со свекровью наконец отпустили друг друга, обе они улыбались. Аманда готова была захлопать в ладоши. То, что про долг Нэнси сразу им не сказала, ничего не значит. Свекровь от этого мучается, сама себя подозревает, но Аманда в ее честности свято уверена. И матери тоже давно пора понять, что Нэнси за человек и почему Аманда ее так любит. И еще ей пора понять, что им обеим хватит места и в Амандином сердце, и в жизни.

– Я все равно не понимаю, – заговорил вдруг Энди. – Не понимаю, почему вкус у ваших цыплят изменился? Когда я их во «Фрэнни» первый раз попробовал, ваши цыплята на Мимины были совсем не похожи.

– Я про рецепт не знала, – объяснила Нэнси. – Когда Фрэнк умер, я даже не знала, что он существует. Наш сын, скорее всего, знал. Никто ведь не ожидал, что… – У нее задрожали губы. – Кто мог подумать, что они вместе погибнут? Но оказывается, мой Фрэнк показал тайник Гасу. А Гас и представить себе не мог, что у меня нет рецепта. – Нэнси заметила нацеленную на нее камеру и отвернулась вытереть слезы.

– Когда у меня кончилась смесь, которую Фрэнк сделал, я, как могла, начала сама фантазировать. Ничего путного у меня никогда не получалось, но что оставалось делать? А на этой неделе Гас догадался, что у меня нет рецепта. Каким образом он догадался, долго рассказывать… И мне его показал. В субботу утром мы вместе с внуком все по нему приготовили. Я была так счастлива, что мы подадим на дегустацию судьям из «Кулинарных войн» наших настоящих цыплят! Мне и в голову не пришло, что из-за них такой скандал разразится.

Сабрина вышла вперед, к камере:

– Да уж, скандал у вас, конечно, разразился серьезный. Путаницу с рецептом вы теперь распутали, но «Кулинарные войны» продолжаются, – торжественно объявила она, улыбнулась и незаметно потянула Аманду за рукав, чтобы сестры оказались от нее по разные стороны. – Наши знаменитые судьи считают, что жареный цыпленок – это не