Осколки вечности - Александра Верёвкина

На словесное выражение эмоций меня не хватило, поэтому пришлось ограничиться циклическим повторением его имени, к которому добавлялось бессменное: 'Я люблю тебя'.

Спуск по лестнице прошел в пелене тумана. Я не слышала абсолютно ничего помимо яростного биения сердца, всхлипываний и убаюкивающих нашептываний. Но на свежем воздухе, показавшемся мне после затхлости и стойкого запаха гнили, упоительным и едва ли не божественным, в сознании неожиданно прояснилось, а следом пришло некоторое удивление. Озадачил внешний вид Майнера. Вязаная шапка (и это в начале октября, когда столбик термометра даже по ночам редко опускается ниже плюс пятнадцати градусов!), неаккуратно скатанная на лбу, уже упомянутая куртка, наглухо застегнутая до самого горла, кожаные перчатки без пальцев, широкие спортивные штаны со странным накладками, в одной из которых удалось узнать ножны, и мягкие кроссовки на эластичной подошве, соприкасающиеся с землей абсолютно бесшумно. Через плечо была перекинута лямка длинной вытянутой сумки, и ее содержимое не шутку меня обеспокоило.

Я вспомнила мечущийся по помещению красный луч, отдаленно напоминающий лазерную указку, упавшего Лео, разодранное горло с фонтаном бьющей изнутри крови и…очутилась на заднем сиденье неприметной черной машины.

— Потерпи еще немного, Астрид, — умаляющим тоном обратился ко мне Джей, суетливо закутывая ноги взятым с переднего кресла пледом. — Сначала отъедем подальше.

Изловчившись, я крепко сжала его руку и молча согласилась с предложением, для наглядности мученически опустив обжегшие глаза веки. Парень натянуто улыбнулся, стянул с головы шапку и бросил ее под сиденье, заботливо умостив рядом сумку со снайперской винтовкой.

Даже в таком состоянии я могла рассуждать более менее здраво и с легкостью сопоставила цепочку событий. В мерзкого, психопатичного, агрессивного негодяя (самые скромные эпитеты, коими я наградила бы это существо) явно стреляли за секунду до того, как на заброшенную фабрику или завод, в лабиринте которого я провела последние несколько часов, пожаловала полиция. Если прибавить ко всему известные факты из биографии Джея, то станет ясно, чьи Господом благословенные пальцы спустили крючок.

Он нашел меня, убил подонка (во всяком случае, на последний факт я уповала с религиозным тщанием свихнувшегося католика) и вытащил из дебрей кромешного ада живой и почти невредимой. Святые мощи, как одуряюще сильно я люблю этого Мужчину!

Все верно, именно с большой буквы, потому что он мой Темный Рыцарь, мой Бэтмен!

Захохотав, точно безумная, над неудачностью получившегося сравнения, я вмиг перешла на истеричный смех, миновала отметку судорожная икота и залилась горючими слезами. От облегчения ли, счастья, осознания пережитого страха или же просто банального запоздалого испуга? Не знаю. Все внутри рвалось, лопалось, крушилось и сметалось от одного лишь воспоминания о черных глазах, забирающихся ко мне в душу, о руках, срывающих одежду и мнущих грудь с животным неистовством, об улыбке ненасытной гиены и тонком луче света, поблескивающем на клинке мачете.

Майнер остановил машину, стремглав выскочил из-за руля и пересел на заднее сиденье, успокаивающе прижимая меня к себе. От плавной мелодичности его голоса и клятвенных заверений, что больше ничего дурного не случится, мне, на удивление, стало стыдно и противно. Чертова эгоистка! Разлилась стенаниями на тему 'Ах, как мне плохо и невыносимо больно!' и даже не подумала о том, что чувствует он, вытирая тыльной стороной ладони твои мокрые щеки! Как винит себя за все случившееся!

Я мгновенно заткнулась, с корнем выкорчевав из себя жалость к собственной персоне, и не пискнула ни разу, пока Джей обрабатывал жгучей мазью рану на ступне, накладывал временную повязку и осторожно растирал руками заледеневшие конечности. Конечно, его подчеркнуто яростное молчание пугало, как и повисшие в воздухе невысказанные вопросы, но при взгляде на теплые, родные и милые сердцу пронзительно голубые глаза неизменно становилось легче.

— Поедешь ко мне? — с просквозившей в хриплом голосе надеждой спросил он, заканчивая тщательный внешний осмотр моего тела. — Хотя бы на сегодняшнюю ночь, потому что…

— Там Айвены, — опечаленно вспомнила я, мысленно удивляясь ничтожеству Лео. Зачем было их убивать? Неужели для вампиров, вроде него, не существует понятия ценности простой человеческой жизни? — И я поеду с огромным удовольствием!

Не слишком плавная смена темы подействовала на парня самым благостным образом. Улыбнувшись с подвластным лишь ему одному очарованием, он оставил на моих губах разрушительный по силе нежности поцелуй и вернулся к обязанностям водителя, развлекая меня по пути нарочито ироничными байками об ужасах вампирского логова.

Я смеялась отчасти из желания ему угодить, но к концу довольно продолжительной поездки действительно ощутила некий подъем настроения, вознесшегося на недосягаемую высоту при входе в шикарно обставленный холл подъезда. Мраморный пол, кадки с буйно растущими цветами, вычищенная до блеска ковровая дорожка, мускулистый консьерж лет тридцати, приветствующий нас сверканием керамических зубов, мягкие диван и кресла, обильно украшенные позолотой, и помпезная люстра с тысячами висюлек из горного хрусталя. 'Здесь живут богатые люди!' — кричала каждая деталь интерьера, вплоть до сенсорных кнопок в лифте.

До роскошной кабины я гордо шествовала сама, стараясь ступать только на носочек больной ноги, а после без всякого смущения забралась к Джею на руки и со щемящим сердцем принялась отчитывать этажи. Второй, третий, четвертый…седьмой и, наконец, восьмой, встретивший нас одной единственной стальной дверью угрожающей наружности. Темно-коричневая, массивная, с мрачно выполненной в готическом стиле ручкой, она словно предупреждала: 'Держись подальше, всяк сюда входящий!'. Или это очередная игра моего зашкаливающего за разумные границы воображения?

Чуть поодаль на стене разместился славный кодовый замок с цифровой клавиатурой из тех, что устанавливаются на промышленных предприятиях.

Парень набрал заветную комбинацию '01-16-19-25', сопроводив бодрое пиканье коротким пояснением:

— Каждый набор чисел нужно нажимать одновременно. Поначалу будет трудно, но затем пальцы привыкнут. Дату запомнить несложно, это день моего рождения.

Я с воодушевлением повторила про себя окрыляющие сведения, мысленно выставила пометочку на шестнадцатое января и с затаившимся дыханием оглядела светлую прихожую со встроенными шкафами, идеальными рядами составленной на полке обуви, зеркальной стеной без единого пятнышка, бежевыми стенами и красивого древесного оттенка полом с двумя круглыми половичками песочного цвета. Приди моей маме в голову идея положить у входа нечто столь же светлое и ворсистое, лежать у двери свалявшейся серой тряпке, потерявший всякий вид от бесконечной череды стирок. У Джея же фигурные нарезки ковролина радовали глаз абсолютной чистотой. И этот вампир имел наглость напропалую лгать мне о царящем в холостяцкой берлоге хаосе?