Вивиана. Наперекор судьбе - Элайн Нексли

– Девочка еще спит. Вчера она целый день прождала Вивиану, плакала и звала ее, говорила, что девушка покинула ее, так же, как и мать. Мне с трудом удавалось успокаивать малышку. Джамиль, тебе нужно поспать, набраться сил. Сынок, иди к себе, отдохни, – с благодарностью кинув, принц стал медленно подниматься по лестнице. Каждый шаг давался молодому мужчине с огромным трудом. Он чувствовал, что, потеряв любимую, потерял и себя. Внезапно обернувшись, наследник проговорил:

– Пусть Нур и Бахижа возвращаются обратно во дворец. Я тоже сегодня туда отправлюсь. Отныне я хочу, чтобы этот дом пустовал, я открою его двери лишь тогда, когда буду сжимать руку Вивианы.

Глава 26

Вечерело. На город опускались мягкие, матовые сумерки, слышались крики поздних птиц, шелест листвы. Из раздумий и покоя Афифу вырвала новость, что приехал Джамиль. Наспех одевшись, Султаным поспешила в главный двор, где с улыбкой и добротой встретила пасынка: – Приветствую, мой дорогой наследник. С чего это ты так поздно приехал? Что-то случилось? – поцеловав руку госпожи, Джамиль попытался добродушно улыбнуться:

– Нет, слава Аллаху, все в порядке. Просто я принял решению некоторое время пожить здесь, как и полагается молодому господину. Девушки так же сегодня вернулись. Разве вам не сказали? – египтянка покачала головой. Выходит, эта глупая Бахижа не смогла оправдать надежды своей повелительницы, и словно последняя трусиха, прячется от нее в переходах дворца.

– Что с тобой? Ты такой грустный и поникший. Господин, неужели ты от меня что-то скрываешь?

– Что вы, как я смею? Я уважаю вас и люблю, словно родную мать. Никогда я бы не утаил от вас чего-то важного. Просто я устал с дороги. Позвольте пройти к себе, – араб зашагал по коридору, а Афифа еще долго смотрела ему вслед, тихо прошептав: «Ах, мой маленький принц, сегодня ты отдохнешь, отлично отдохнешь»…

– Кирабо-ага, – словно из воздуха, возле Султаным появился верный раб:

– Слушаю, моя прекрасная госпожа.

– Скажи рабыням, чтобы подготовили Малиху. Сегодня ночью она идет к молодому господину, – африканец на несколько секунд замешкался, но потом бросился выполнять приказ Султаным.

Афифа задумчиво развернула письмо, присланное днем Али Драгоценной Рукой. В нем говорилось, что работорговец намерен вернуть украденную рабыню, и если госпожа сама не отдаст девушку, Али обратится к суду. Султаным, к сожалению, знала и понимала, что эти угрозы не беспочвенны. Вивиана слишком красива, такую невольницу грех потерять. Рабыню может выкупить любой, но любимую наложницу – никто. Афифа надеялась, что Джамиль, очарованный девушкой, не отпустит ее.

Длинные, причудливые тени заходящего солнца, словно шелковое покрывало, ложились на всевозможные флакончики и баночки. Вивиана, подобно фарфоровой кукле, восседала на узком ложе в окружении десятка рабынь. Одна втирала ей в тело сок из розы для того, чтобы кожа стала шелковистой и нежной, другая массировала руки и омывала молоком, третья работала над лицом. Девушка пыталась не выдать своих истинных чувств, пыталась не разрыдаться от отчаяния. Ее готовили к ночи с господином, имени которого леди Бломфилд даже не знала. Англичанку заставили полтора часа просидеть в воде, наполненной медом и лепестками душистых цветов, потом мыли волосы в противном растворе из шиповника и лимона. Наконец настала завершающая часть туалета. Две молоденькие служанки вынесли, на позолоченном подносе, целую груду пестрой одежды. Сначала девушку стали одевать в широкие, шелковые шаровары и тугой лиф, плотно скрывающий грудь, потом наверх набросили тонкое нижнее платье, расшитое молочно-белыми кружевами. Наряд венчала верхняя ярко-зеленая джалабия, расшитая алыми нитями, что изображали цветы. Чтобы подчеркнуть талию, все это плотно затянулось обширным, серебряным поясом с огромной бляшкой, усыпанной сапфирами. На тонкие пальцы молодой женщины нанизали несколько крохотных колечек, подчеркивающих миниатюрность рук, а на запястьях защелкнули узкие браслеты из чистого, легкого золота. Волосы Вивианы оставили распущенными, и они, подобно змеям, заструились по высокой груди, над которой величественно нависала тяжелая подвеска из трех огромных рубинов. Средь темных кудрей едва просвечивались утонченные серьги в виде лебедей.

Девушку усадили на стул, а вскоре появилась Афифа. Внимательно осмотрев наложницу, Султаным с удовлетворением прищелкнула пальцами: – Восхитительно! Такая сочная, свежая красота… Уверена, господин будет в восторге от своей новой рабыни. Но пока скройте всю это великолепие под плотным покрывалом, чтобы другие не заглядывались, – молодая женщина едва не задохнулась, когда на нее набросили синюю ткань. От неимоверного количества одежды пот струился по телу, раскалывалась голова, но Вивиана понимала, что сопротивление ни к чему хорошему не приведет. Но девушка не выдержала, когда госпожа внезапно встала и стала ее щупать, приговаривая: – Слишком большая грудь, нужно было стянуть ее покрепче, да и живот недостаточно впалый. Господин любит худых, высоких девушек, обладающих скромными формами. После первой ночи эта рабыня должна поголодать дня два, дабы стать идеалом, – молодая женщина резко отдернула руки Афифы, с презрением смотря ей в глаза:

– Хватит! Довольно! Как вы смеете при всех обсуждать меня, словно вещь?! Запомните, я не рабыня, и не позволю унижать себя! – но тут вмешалась Айше-калфа, которая толкнула Вивиану, и та, не удержавшись, упала прямо к ногам Афифы:

– Вот видишь, девочка, уже второй раз ты валяешься возле моего подола. Поверь, ты еще заплатишь за свои слова, но пока вставай, платье испачкается. Айше-калфа, веди эту наложницу в покои и следи, чтобы она ничего дурного не натворила, – окруженная плотным, живым кольцом из слуг, Вивиана пошла по мраморному полу. Ей что-то шептали, приказывали, угрожали, но дочь графа ничего не слышала из-за бешеного сердцебиения и крови, что бурлила в жилах, постукивая в висках. Наконец появились массивные двери из редкого, красного дерева, украшенные резьбой. Айше, как старшая калфа гарема, с позволения охранников вошла вовнутрь.

Джамиль сидел на кровати, смотря в одну точку. Сначала женщина испугалась такого состояния наследника, но потом все же осмелилась заговорить: – Прошу прощения, ваше высочество, – молодой человек поднял покрасневшие глаза на служанку, склонившуюся в поклоне на восточный манер: – Если я вас побеспокоила…

– Говори.

– Султаным Ханум пожелала развеселить вас и прислала наложницу…

– Нет! – резко перебил принц, вперив в Айше ненавистный, безумный взгляд, вмещавший в себя и злость, и страдание: – Я не желаю принимать девушек. Отошли ее обратно.

– Послушайте, господин, она молода и красива, к тому же европейка, – Джамиль насторожился, внимательно посмотрев на калфу:

– Европейка?

– Да, наследник, англичанка. Прекрасна, словно гурия[60] на драгоценных коврах, словно птичка на апельсиновой ветви. Девушка немного непокорна и дерзка, но это понятно. Бедняжка сколько всего пережила, – Джамиль почувствовал, как сердце учащенно забилось:

– Как ее зовут?

– Султаным нарекла ее Малихой, а урожденного имени я, увы, не знаю. Госпожа спасла несчастную от разбойников, что безжалостно преследовали ее. Девушка сказала, что приехала с сестрой в Каир, к родственникам, – принц облизнул пересохшие губы, чувствуя, как кровь забурлила в жилах. Нет, этого не может быть, не может!.. Наследник судорожно мотнул головой. Его Вивиана исчезла, бесследно испарилась, словно пыль на солнце, ее нет, и никогда не будет… Но образ таинственной незнакомки так близко прильнул к сердцу молодого мужчины, что он узнал в наложнице свою любимую. Движимый радостным возбуждением, Джамиль кивнул, пытаясь не выдать истинных чувств:

– Хорошо, пусть войдет.

Расплывшись в улыбке, Айше-калфа буквально затолкала Вивиану в опочивальню его высочества. Внезапно их взгляды встретились. Несколько секунд влюбленные просто смотрели друг на друга, не веря своим глазам. Вдруг невидимая пелена, разделявшая их, разорвалась, и два переполненных счастьем сердца бросились навстречу друг другу. Быстро откинув покрывало, Джамиль заскользил губами по горячему, мокрому от слез, лицу девушки. Леди Бломфилд охотно отвечала на жаркие поцелуи, ей казалось, что она растворяется в крепких руках принца. Обезумевшие от страсти, они смеялись и плакали, любили и ненавидели в нескольких секундах. Молодой человек подвел к огромному ложу Вивиану, не спуская с нее взгляда, словно боясь вновь потерять. Девушка с размаху бросилась на мягкую кровать, придавленная напряженным телом мужчины. Их отделял лишь слой одежды, которую влюбленные вскоре разорвали. Наследник пожирал глазами идеальное, хрупкое тело англичанки, впиваясь в него сочными, горячими губами. Грань, отделяющая реальность от вымысла, вскоре стерлась, и, подобно двум мотылькам, Вивиана и Джамиль порхали вокруг всепоглощающего огня страсти, растворялись в нем, дышали им, запускали в каждый уголок трепещущих сердец. Это была игра влюбленных душ и тел, игра, что заманивала все глубже.