Вивиана. Наперекор судьбе - Элайн Нексли

– Прости меня, Вивиана… – слава Богу, что никто во дворце не знал настоящего имени девушки. Потеряв над собой контроль, англичанка бросилась к умирающему мужчине, но Джамиль вовремя схватил ее за руку:

– Нет, стой, ради Всевышнего, не привлекай лишнего внимания. Все будет хорошо. Держись.

В толпе рабов стали раздаваться крики ужаса и паники. Испуганные до смерти, аристократы вскочили со столов, перекидывая некоторые блюда: – Убийца! В доме самого шейха живет отравитель! – молодой человек издал душераздирающий хрип, после чего, обмяк на ковре, навсегда замолчал. Никто не позаботился об умирающем слуге, никто не закрыл ему глаз, все лишь подло переступали через бездыханное тело.

После того, как разгневанные аристократы покинули зал, шейх смерил столпившихся рабов ненавистным взглядом: – Оставьте меня наедине с сыном! Ты также будь здесь! – буркнул Кахарман, обращаясь к перепуганной Вивиане, едва сдерживающей в себе рыдания при виде трупа.

– Унесите тело, – глухо приказал Джамиль, и, взяв за руку девушку, подошел к отцу: – Слава Аллаху, господин, что все обошлось…

– Обошлось?! – взревел араб, выплеснув на сына и его избранницу весь потом своего гнева: – Меня пытались отравить на глазах у важных гостей! Меня унизили, оскорбили! Меня растоптали! Кто подсыпал яд?! Кто?! Эта дрянь?! – леди Бломфилд вскрикнула и отшатнулась, когда тяжелая ладонь шейха обрушилась на нее пощечиной.

– Нет, отец, стой, – загородив собой Вивиану, Джамиль, пытаясь говорить спокойно и естественно, ответил: – Я знаю, кто это сделал. Моя наложница невиновата, клянусь Аллахом, – тяжело вздохнув, принц вынул из-за пояса кафтана свернутый, пожелтевший листок, протянув его разгневанному отцу: – Я нашел это в коридоре, возле покоев Султаным. Кто-то в спешке оборонил письмо, – быстрыми движениями развернув бумагу, Кахарман стал читать. Сначала на его побледневшем лице промелькнула тень удивления, потом шока, и, наконец, безграничного гнева. Разорвав бумагу, араб, подобно волку, схватил принца за воротник, притянув к себе:

– Что это?! Я спрашиваю, что это за бред?! Отвечай!

– Прошу тебя, отец, успокойся, – аккуратно отстранившись, наследник виновато поднял глаза на повелителя: – Мне очень жаль. Но ты же видишь, что это письмо – чистая правда, на нем находится печать твоей жены. Яд подсыпала Бахижа, госпожа приказала ей, – вмиг покраснев, шейх, хватая губами воздух, опустился в кресло:

– Нет,…это не правда… Ложь… С Афифой я прожил более тридцати лет, она не могла предать… Нет, не могла…

– Увы, господин, власть делает человека тщеславным и жестоким, заглушает такие чувства, как любовь к ближнему и благодарность за помощь. Бахижу я еще могу понять. Ты отверг ее, и, разгневанная,…

– Кто такая эта Бахижа, чтобы покушаться на жизнь самого шейха?! – взревел Кахарман, и, оттолкнув сына, направился к двери: – Стража! – на пороге появились два высоких, сильных мужчины, склонившиеся в поклоне перед своим господином:

– Слушаем, повелитель.

– Заприте в темнице Афифу и Бахижу!

– Но, повелитель, как можно? – на смуглом лице охранника проскользнула тень удивления и страха.

– Молча выполняйте мой приказ! Немедленно, иначе головы полетят! Вы тоже возвращайтесь к себе, и никому ни слова! Если хоть одна живая душа узнает об этом происшествие, наказание не заставит себя ждать, – угрожающе произнес шейх, буквально выталкивая сына и его избранницу из зала.

Глава 27

Полная луна, словно хозяйка небосвода, медленно и важно плыла средь ярких звезд. Рассматривая ночное небо, Вивиана сидела с Кендис в саду, рассказывая девочке милые, добрые сказки. Молодая женщина пыталась скрыть волнения, но малышка, услышав напряженные нотки в голосе своей спасительницы, удивленно подняла глаза: – Что-то случилось?

– Нет, моя девочка, все хорошо. Уже поздно, тебе пора спать.

– Но я не хочу, Вивиана. Можно я еще немного посижу с тобой? – дочь графа, взяв крохотное личико малышки в свои руки, внимательно посмотрела ей в глаза:

– В жизни будет еще много неприятностей, болей, ударов. Ты должна быть готова к этому даже в таком юном возрасте. Поэтому учись слушаться, покоряться, мириться с чужими решениями. Ради достижения своей цели порой приходится несколько раз проигрывать, падать, но потом вновь подниматься. Я хочу, Кендис, чтобы ты знала, я всегда буду любить тебя, и оберегать, но будь готова жить и без меня, – девушка, едва сдерживая в себе жгучие слезы, поцеловала малышку в пухленькую щечку, прижав к себе.

– Но почему ты мне это говоришь? Я вижу, что-то случилось. Прошу, расскажи мне, – умоляюще проговорила девочка, но Вивиана лишь улыбнулась: – Ты еще ребенок, тебе необязательно знать все жизненные проблемы. Узма! – из соседней беседки вышла заспанная служанка. В такие жаркие ночи женщина любила предаваться царству Морфея в саду, возле прохладного фонтана.

– Отведи Кендис в комнату и уложи спать, – египтянка поклонилась, и, взяв девочку за руку, скрылась за стеклянной дверью дворца.

Вивиана закрыла глаза. В такие минуты, когда она пребывала наедине с природой, девушка невольно вспоминала свою прошедшую жизнь. Сколько неожиданных поворотов, событий, людей, слез, улыбок… Все, что казалось таким сказочным, неестественным, теперь лежало у ног молодой женщины. Любовь, это прекрасное, хрустальное чувство, оно завладело сердцем леди Бломфилд. Она любила, и ее любили… Вивиана с тревогой посмотрела на небо, усыпанное звездами. Что ждет ее в будущем, там, в Каире? Молодая женщина знала, что за каждый подарок жизни нужно платить. Чем она заплатит за любовь?

Чьи-то шаги вырвали девушку из воспоминаний. Встрепенувшись, англичанка поднялась навстречу Джамилю. Обхватив тонкую талию возлюбленной, принц припал устами к ее спелым, сочным губам. Прохладный ветерок нежно трепетал волосы, ласкал кожу, соединял два влюбленных сердца. Словно изголодавшийся зверь, наследник страстно заскользил языком по напряженной, горячей плоти девушки, чьи ласки возбуждали мужчину еще сильней. С трудом оторвавшись друг от друга, молодой человек и Вивиана взялись за руки, продолжая дарить страсть взглядом: – Я так соскучился по тебе… Я хочу… хочу тебя… Твои глаза, волосы, руки, шея, все возбуждает меня, дарит нечеловеческую нежность. Ты – черноволосая бестия, свела меня с ума, – опустившись на лавку и поманив за собой принца, Вивиана, улыбаясь, проговорила: – Поцелуй меня, страстно, нежно, дерзко, там, как любишь, – лишь миг, и пламенные уста соединились. Пробираемая сладостной дрожью, девушка чувствовала, как язык Джамиль проникает все глубже, растворяясь в ее таинственной глубине, щекоча, подразнивая. Привлеченная каким-то шумом, молодая женщина вмиг отстранилась, приложив к губам принца палец: – Нас могут увидеть.

– Ну и что, дорогая? Ты – моя наложница, и я… – араб замолчал, увидев, как в глазах Вивианы блеснули не прошеные слезы. Поднявшись, девушка подошла к дереву, припав к нему всем телом:

– Да, ты прав, я лишь наложница, рабыня, которую можно целовать где-угодно. Разве не так, Джамиль?

Простодушно улыбнувшись, наследник подошел к Вивиане, обхватив ее за плечи:

– Прости, я так не считаю. Ты – мой мир, моя жизнь, без тебя этот свет кажется пресным и серым.

– Простите, – услышав чье-то покашливание, влюбленные обернулись. Возле беседки стоял Амбруаз. Виновато переминаясь с ноги на ногу, француз поклонился, грустно посмотрев на новоиспеченную сестру: – Я не хотел нарушать ваше уединение… Извините, если потревожил.

– Что он здесь делает? – недовольно буркнула молодая женщина, придержав Джамиля за локоть. Молодой человек ласково убрал нежные, тонкие пальчики возлюбленной:

– Как плохо ты отзываешься о брате. Мсье де Куапель – мой давний друг, и я решил, что вдвоем отправляться в такую поездку очень опасно. Он поедет с нами, – леди Бломфилд гневно отдернула руку, смерив принца таким взглядом, что у него по коже пробежал холодок:

– Ты мог бы хоть меня спросить. Джамиль, я не желаю с этим человеком ехать в Каир. Реликвия – это моя проблема, моя забота, и я не хочу, чтобы посторонние вмешивались в столь щепетильное дело.

– Это наше дело, Виви, поскольку мы – одно целое. Хочешь ты или нет, Амбруаз поедет с нами. Вскоре ты даже поблагодаришь меня за это. Хватит разборок. До рассвета мы должны покинуть Дамьетту. Вивиана, Амбруаз, надевайте плащи и ждите меня у черного входа. Я приведу лошадей, – принц направился к зубчатой решетке, ведущей в конюшню.

– Вы никогда не сможете мне доверять? Ведь так? – проговорил француз, застегивая у подбородка темное пальто. Вивиана, неловко поддавшись какому-то странному, родственному наваждению, улыбнулась:

– Мы ведь не чужие люди. И если больше не будет никаких интриг, я прощу вас, – тщательно спрятав волосы в капюшон и взяв маленький чемоданчик, наполненные нужными вещами и едой, девушка покинула сад, направляясь к лестнице, ведущей на нижние этажи. Молодая женщина едва запомнила череду коридоров и ступеней, по которым шла. Амбруаз, словно немая тень, шагал сзади девушки, а ладонь покоилась на рукояти кинжала. Француз поклялся защищать сестру ценою собственной жизни.