Риша решает! - Алекс Хилл

Выпускаю воздух сквозь губы, вытянутые трубочкой. Протест и отторжение реальности такие явные, что живот сводит. Нет, это не Влад.

– А какая у него температура? – спрашиваю я как можно спокойнее.

– Что? – Он оборачивается через плечо.

– У Стаса. Какая температура?

– Э-м-м-м… тридцать восемь где-то. Не волнуйся, жить будет.

– Ему бы в больницу. Глядишь, и голову бы подлечили.

Темные брови едва заметно вздрагивают, и он ухмыляется, но не весело, а скорее вынужденно.

– Точно, – кивает он и отворачивается к компьютеру.

Ну не могу же я быть настолько двинутой. Это Стас. Уверена, что он. И если все происходящее – спектакль, то он наверняка должен закончиться после тренировки. Так уж и быть. Хочет трюк? Будет ему трюк. А потом и все остальное: аплодисменты, цветы и серьезный разговор.

Из колонок разливается инструментальная мелодия, звучит сильный голос певца. Я уже запомнила каждую ноту, но все равно удивляюсь красоте композиции. Даже перевод текста погуглила. Красивые строки. Трогательные.

– Вот сейчас. Вот! – Стас поднимает палец вверх, заставляя меня прислушаться, и движением рук показывает наше сближение и прыжок, чтобы было наглядно.

Музыка действительно может стать хорошей подсказкой. Нужно только запомнить момент.

– Давай попробуем, – решительно говорю я и оттаскиваю стулья в сторону, желая поскорее разобраться и с трюком, и с обманом.

Стас выходит на позицию, а я становлюсь в центре спортивного мата. Выравниваю дыхание, приказывая сердцу не дрожать, и смотрю в уверенные карие глаза. Он срывается с места под крик певца и несется на меня. Отклоняюсь назад, запрокидывая голову, перед лицом мелькает тень. Каждая мышца в теле напряжена, но все они сильные. Позади слышится хлопок, и я выпрямляю спину, оставшись на ногах.

– Вуаля! – довольно выкрикивает Стас, а я радостно сжимаю кулаки.

– Давай еще раз. Без страховки и с разбегом.

– Уверена?

– Да.

Стас перематывает песню на нужный момент, и мы расходимся в противоположные стороны. Адреналин разгоняет кровь по телу, но дыхание спокойное и ровное. Отталкиваюсь ногами от пола, Стас несется навстречу, а музыка помогает и подсказывает. Звучит самая высокая нота, и я отклоняюсь, умудрившись даже взмахнуть руками, но не потерять равновесия. Радость бурлит в душе. Мы столько мучились, и вот наконец все получилось. Не сдержавшись, подпрыгиваю на месте и разворачиваюсь, победно пританцовывая.

– Ты видел?! Видел?!

– Я же говорил! – широко улыбается Стас и подбегает ближе, разводя руки в стороны. – Говорил, что у тебя все получится!

Бросаюсь ему на шею, преисполненная приятным волнением и одновременно облегчением. Он кружит меня под завершающие аккорды музыкальной композиции и наш веселый смех. Ступни касаются пола, а карие глаза опускаются к моим губам. Сомнений больше нет. Так может только Стас. Сжимаю пальцы на крепкой и чуть влажной шее и целую его, решив оставить разборки на потом. Слишком хороший момент, чтобы портить его глупостями. Он ведь сам себя выдал. Ему не удалось меня провести. Ладони Стаса мягко опускаются на мою спину, и он отвечает на поцелуй мучительно нежно и нерасторопно. Чувствую горьковатый вкус эвкалипта на языке, ноги слабеют. Как же я скучала.

– Стой, – шепчет Стас, отодвигая меня на расстояние вытянутых рук.

Уже собираюсь рассмеяться и сказать, что раскусила его, но взгляд меня останавливает. Растерянный, испуганный, ошеломленный.

– Арина, что ты делаешь? – хрипло спрашивает он. – Ты ведь… ты…

Интуитивно делаю шаг назад, прижимая ладонь к губам. В горле ком из извинений, паника бьет по нервам. Не может быть. Нет, пожалуйста.

– Прости, я… я не знаю… думала, что… – с трудом выдавливаю из себя жалкие подобия оправда-ний.

Влад опускает голову, накрывая рукой заднюю поверхность шеи. Мысли ударяются в хаос. Как мы будем объяснять это Стасу? Придется все скрыть? Уговорить Влада молчать? Нет, так нельзя. Нужно рассказать Стасу и все объяснить. Он должен поверить. Я ведь не Влада целовала. Я просто… перепутала.

– Влад, послушай…

– Так значит, и тебе все равно, – тихо и скрипуче говорит он.

Гадкая усмешка появляется на его губах, а в глазах – презрение и злоба, пышущая ядовитыми парами. Танцевальный зал вдруг становится крошечным, а зеркала и окна черными.

– Я или он. Он или я. Без разницы. Поставь любого, и плевать. Одинаковые же. Хотя нет, если есть выбор, то лучше он, чем я. Да? Да?!

Вздрагиваю от резкости тона, в носу начинает щипать. Впервые я верю в то, что моральная боль может быть куда сильнее физической, потому что мне до беспомощности больно. Я не понимаю, что происходит. Не могу вдохнуть.

– Стас? – спрашиваю недоверчиво.

– А какая разница? Хочешь, буду Стасом, а хочешь – Владом. Если месяц похожу в тату салон и куплю линзы, то и за Ярослава сойду. Кто тебе нужен, Риша? Ты бы хоть сама определилась!

Глаза обжигает соль, губы дрожат. Мотаю головой и не моргаю, потому что не могу позволить себе разреветься.

– Я…

– Не надо, – выплевывает Стас. – Не утруждайся.

– Но ты…

– Риша… – Он так кривится, будто перед ним что-то невероятно мерзкое. – Могла бы просто сказать мне. Но хоть так узнал, и на том спасибо. Номер Влада тебе дать?

– Что ты несешь? – спрашиваю я, но не чувствую ни губ, ни языка.

– Чушь всякую, я же тупой. Но Влад поумнее, не переживай. Ты сделала правильный выбор.

Он все еще сверлит меня презрительным и разочарованным взглядом. Так, словно это я все испортила, а не наоборот. Пытаюсь найти в себе ярость, найти силу, чтобы ответить и защититься, но не могу. Не получается. Я будто лишилась всего, что столько времени было моим оружием. Страх выползает из шрамов и трещин, собирается в огромную каракатицу и опутывает своими ледяными щупальцами. Стас меня бросает. Это конец. Я снова не нужна. Он наигрался. Поспешно отворачиваюсь, прижимая ладонь ко лбу.

– Это все? – Мой голос по-детски дрожит.

– Если ты хочешь, то на концерте мы выступим. Номер же все-таки готов. Но если нет, препятствовать я не буду.

– Хорошо.

Звучат глухие шаги, шорох и хлопок двери. Медленно переставляя ноги, подхожу к станку в дальнем углу и хватаюсь за него рукой. По щекам катятся эти мерзкие капли. Вот она, вся суть отношений. Я же знала. Так и думала. Ненавижу себя за эту слабость. За то, что купилась. За то, что позволила расслабиться. Рваными движениями вытираю мокрые щеки и стискиваю зубы. Нужно успокоиться, прежде чем уйти. Никто меня такой не увидит.

Камень не плачет. Камень ничего не боится. И камень никого не любит.

Повторяю это про себя и повторяю, но тело ломит, а сердце ноет. Стас