Риша решает! - Алекс Хилл

– Не волнуйся. Я сам пойду.

– Разбираться?

– Ну уж точно не сопли вытирать. Она подводит людей, Влад. Так нельзя. И она мучает…

– Стас, – с серьезным предупреждением произносит брат.

– Что? Снова хочешь ее пожалеть? По головке погладить? Она же ради этого и старается. Ну тогда вперед, мешать не буду.

– Не надо брать меня на понт.

– Напиши и спроси, где она, – твердо произношу я. – Это не может больше продолжаться, а бездействие все только усугубляет. Ничего не рассосется само собой, как бы сильно тебе этого ни хотелось.

Влад тяжело вздыхает. Его изводит эта ситуация, а Леся умело давит на чувство вины. Они оба мне очень дороги, но сторона, которую я займу, была определена одной плацентой двадцать четыре года назад.

– Я буду предельно осторожен. Честно, – пытаюсь успокоить брата, но он лишь недоверчиво приподнимает бровь. – Ты серьезно?! Считаешь, что я не способен решить эту проблему как взрослый человек?!

Взмахиваю руками, разводя их в стороны, и возмущенно округляю глаза. Влад бегло осматривает меня с головы до ног и кривится.

– Реши сначала проблему своей голой жопы! – Он круто разворачивается и направляется на кухню. – Взрослый, блин, человек!

– Узнай, где она! – кричу ему вслед. – Это я о Лесе, а не о моей жопе, если что!

– Ладно! – взбешенно отзывается Влад и добавляет уже куда тише: – Придурок.

– Дебил, – бурчу я, закрывая дверь.

Хватаю полотенце с крючка и прижимаю его к животу. Легкий озноб бьет по телу, но я не могу понять, холодно мне или жарко. Странные ощущения. Звоню Рише, прижимая телефон к уже сухой щеке. Первый гудок, второй. Сегодня должен был быть наш с ней вечер, но придется подкорректировать планы.

– Да? – Голос Риши по-деловому скуп на эмоции. Неужели она ни капли не скучала?

– Риша, ты знаешь… – Облокачиваюсь о стену и закрываю глаза. – А я без трусиков.

Молчание в динамике немного пугает, дышать становится труднее. Похоже, она душит меня через телефон.

– Ты ведь не на громкой? – спрашиваю я.

– Твое счастье, что нет, – напряженно хихикает она.

Вот так-то лучше. Если ее веселят мои шутки, значит, не все так плохо.

– Ты – мое счастье.

– Хорош уже, – строго произносит Риша, но мне кажется, что она улыбается. – Что там с тренировкой?

– Ее не будет. Скажи девочкам, что в абонементы мы всем добавим дополнительный час занятий взамен этого.

– Хорошо.

– Чем займешься?

– Собираюсь с девчонками в кофейню сходить.

– Да-а-а? – насмешливо тяну я. – У меня только один вопрос.

– И я даже знаю, какой. Стас, не вздумай…

– Ты в трусиках?

– Я убью тебя. Клянусь. Если ты еще раз произнесешь это мерзкое слово.

– Встретимся вечером? – с надеждой спрашиваю я. – Я сейчас кое-что закончу и примчусь куда скажешь.

Риша молчит несколько секунд, а после произносит тихо и глухо, по всей видимости, прикрыв телефон ладонью:

– Без трусиков?

Крепче прижимаю мобильный к лицу и широко улыбаюсь, ощутив жар в груди:

– Ты флиртуешь со мной, Риша Мариновна?

– Мечтай, – мягко шепчет она, но мы оба понимаем, где правда. Это флирт. Тупой флирт, которому она научилась у меня.

– Если ты попросишь, я могу прийти и без…

– Пока, Стас! – отрывисто говорит Риша и кладет трубку.

Приглушенно смеюсь и расслабленно опускаю руку. Черт, как же я соскучился. Мне уже начинает казаться, что все загоны – сущие пустяки. Что стоит нам просто увидеться, все сразу станет хорошо. Не нужно ничего обсуждать, ни в чем ковыряться. Было и было. Пофиг. Неожиданное першение в горле обрывает веселье и воодушевление, заставляя прокашляться. Обхватываю шею, пытаясь нащупать, не воспалились ли гланды, и слышу крик из кухни:

– Узнал!

– Иду! – хрипло отзываюсь я и отлепляюсь от стены, закидывая полотенце обратно на крючок. Все равно ведь уже и так высох.

Быстро одеваюсь, чтобы больше не бесить брата обнаженкой, и заглядываю на кухню. Влад стоит у открытого окна, выдыхая дым на улицу, и нехотя поворачивается.

– Чувствую себя трусом, – говорит он. – Не ты должен идти.

– Тебе еще есть что ей сказать?

– Нет, но…

– Значит, все правильно. Влад, я ведь не ваши дела иду решать. Насколько я понял, и решать уже нечего. Лесе нужен друг и… невероятно, но факт – на эту роль сейчас я подхожу лучше, чем ты.

– Да, – тихо отвечает он. – Ты прав.

Смотрю на вывеску омерзительного зеленого цвета, на которой псевдонеоном выведено самое оригинальное название для кальянной – «Мята». Когда-то здесь был продуктовый магазин, где мы с Владом и Лесей покупали мороженое, чтобы ее бабушка сделала нам гляссе. С губ срывается облачко пара, и я спускаюсь по бетонным ступеням в подвальное помещение. Хорошо, что Леся не додумалась спрятаться в дедушкином гараже, хотя там, наверное, даже поприличнее будет. Открываю железную дверь, в нос тут же ударяет смесь фруктовых и свежих запахов влажного дыма. На низких диванах сидят пацаны, в их руках трубки и джойстики от игровых приставок. Из-за короткой стойки, на которой стоят стеклянные колбы и подставки с пачками орехов, выглядывает долговязый паренек с рыхлой кожей.

– Добрый вечер, – обращается он ко мне. – К сожалению, у нас пока все…

– Я к подруге.

Он мигом меняется в лице и расправляет плечи:

– Влад?

– Ага, – хмыкаю я.

– Она там. – Он указывает на дальний угол зала, отгороженный зеленой тканью.

– Спасибо.

Добираюсь до подобия отдельной комнаты и заглядываю внутрь. На стенах светильники с салатовыми стеклянными плафонами, на полу круглый ковер и четыре кресла-мешка, в одном из которых сидит Леся. Она чистит мандарины в целлофановый пакет, лежащий у нее на животе, и смотрит по телевизору, стоящему на низкой тумбе, какое-то шоу про свадьбы. На ней мешковатый серый спортивный костюм, волосы закручены на макушке в большую шишку. Плохо дело. Даже в худшие дни Леся обычно наряжается, как на праздник, но и такой я ее видел, пусть и всего пару раз. Первый, когда ее родители после развода сообщили, что она останется жить здесь с бабушкой и дедушкой, и второй, когда Виталик написал ей прощальное сообщение о том, что их отношения закончены.

– Привет, – говорю я и задергиваю штору за спиной.

Руки Леси заметно вздрагивают, и она медленно переводит на меня взгляд. Ее ресницы влажные и слипшиеся, а веки красные и опухшие. Чувство вины стягивает живот, и я стыдливо опускаю голову. После нашего возвращения произошло уже столько всего, но я ни разу не попытался поговорить с ней. Она, конечно, тоже не стремилась, и я, наверное, даже могу понять почему. Мы оба притворялись, что все идет своим чередом.