Риша решает! - Алекс Хилл

Потому что не могла поверить… – Она кривит губы, ее растрепанные светлые волосы сейчас как никогда похожи на колючки, а руки сжаты в кулаки. – Не могла поверить, что ты захочешь так меня унизить, устроив проверку. Я ведь сдуру решила, что мы и правда заодно. Видимо, ошиблась.

В голове хаос, белый шум. В душе кровавое месиво. Риша смотрит сквозь меня и монотонно продолжает рвать душу на части:

– А я ведь даже заочно тебя простила. Думала, дотяну до конца занятия, а потом мы вместе посмеемся над твоей глупой выходкой, пока я буду лупить тебя. Но под конец я забыла о правилах игры и о том, что мы вообще играем. Ты ведь тоже, ты выпал из образа. Стал собой. Поэтому я тебя и поцеловала.

– Риша…

– Заткнись! Теперь ты выслушаешь все, что я скажу! – Ее голос, интонации, каждое слово… все пропитано обидой и тихой, но явной яростью. – Ты получил результат, Стас. Тот, который хотел. Ты не оставил мне выбора, не дал объясниться, потому что заранее все решил и упрямо шел к этому финалу. Придумал его и подстроил. Что ж, твое право, но я не позволю свалить вину на меня.

Тяжесть ошибки давит на макушку и плечи, прибивает к полу и ломает кости. Доля правды в словах Риши слишком велика. Моя неуверенность все испортила. Все разрушила. Я сдался ей, согнулся под гнетом сомнений. Поверил в то, что сказала мне Леся. Поверил во всех, кроме себя и Риши. Легонько толкаю брата, чтобы он оставил нас вдвоем, но Риша тычет в него пальцем:

– Нет! Я еще не закончила! Ты тоже послушай, вдруг пригодится, если решите еще над кем-то поиздеваться. Одно дело просто различать вас в обыденных ситуациях, и совсем другое, когда вы специально притворяетесь друг другом. Идете на уловки. Одежда. Прическа. Манеры. Это нечестно! Это ничего не доказывает и не объясняет!

– А что еще мне оставалось? – глухо спрашиваю я. – Как еще я должен был понять, что ты выбрала именно меня?

– Уже никак, – отвечает она хлестко, и я чувствую жжение на коже.

Делаю крошечный шаг вперед, извинения и мольбы подкатывают к горлу комом с частицами крупной соли сожалений.

– Риша, давай мы с тобой…

– Даже не думай. Никаких больше «мы с тобой».

– Но…

– Это все, Стас. Надеюсь, ты доволен исходом, который выбрал сам. Насчет номера… я приду на генеральную репетицию, а потом на концерт. Танец готов, проблем не будет. Я слишком много сил и времени потратила, чтобы бросить все из-за твоих загонов. В конце концов, ты ведь профессионал. Справишься?

Киваю, точно под гипнозом. Подбородок трясется, тело колотит дрожь. Риша разворачивается и бегом спускается по ступенькам. Шагает по проходу, размахивая руками, и кричит так громко, что, кажется, вот-вот потрескается штукатурка на стенах:

– Шоу окончено, господа Белецкие! Идите к черту!

Прежде чем выскочить за дверь, Риша Мариновна проделывает свой любимый трюк – показывает сразу два средних пальца и скрывается из вида.

– Что это было вообще? – тихо спрашивает Влад. – Что ты сделал?

– Все испортил, – обессиленно отвечаю я.

– И что теперь?

Я покачиваюсь, сделав шаг назад. Голова кружится, мышцы ватные. Глубоко вдыхаю через заложенный нос и срываюсь с места, подгоняемый чувствами, которым наплевать на простуду. Выбегаю в холл и толкаю парадную дверь. Несколько парней на крыльце удивленно распахивают глаза и расходятся в стороны, пропуская меня. Голые руки тут же кусает мороз, носки пропитываются ледяной водой, но я прыгаю по сугробам и вылетаю за калитку, выхватив взглядом маленькую фигурку в зеленой парке и черной шапке-бандитке.

– Риша! – кричу я. – Стой! Подожди!

Она оборачивается и грозно хмурится, оглядывая меня.

– Ты больной?! Вернись назад! Не май месяц вообще-то!

– Просто выслушай меня, – сбивчиво прошу я.

Не чувствую холода, ничего не чувствую, будто я вдруг стал эмоциональным инвалидом. Риша мотает головой, но я делаю еще один шаг вперед.

– Пожалуйста. Я все объясню, все расскажу. Давай просто поговорим. Я накосячил. Сильно. И мне жаль. Очень жаль.

– А мне нет. Так даже лучше, – отвечает она уверенно и непоколебимо.

– Риша… я…

– Хватит. Может, я и прошла твою проверку, Стас, но ты мою не прошел.

Беспомощно открываю рот. Никогда еще поражение не было таким уничтожающим. Риша дергается, чтобы развернуться, и я рефлекторно хватаю ее под локоть, но тут же получаю удар по запястью такой силы, что наверняка останутся синяки.

– Не смей, – рычит Риша, и я понимаю, она не шутит.

Ледяная стена между нами утолщается. Расстояние все растет и растет до тех пор, пока не становится непреодолимым. И на этой самой стене грубо выцарапаны всего три слова – «Ты ее потерял». Риша разворачивается и уходит, спрятав руки в карманы, а я все смотрю ей вслед, оцепенев от боли.

Глава 22

POV: Риша

За окном стремительно вечереет, а я брожу по квартире и никак не могу найти себе места. Разговоры с собой не помогают, мысли неугомонны и противоречивы. С одной стороны, выходка Стаса ужасна, но как будто не так уж и фатальна. Мы все время сомневаемся и требуем доказательств, это часть человеческой сущности, которую я могу понять и принять. Но с другой стороны… что мешало ему остановиться, выслушать меня, поговорить? А то, что ему нужно было не мое доказательство, а подтверждение его собственной правоты. Он все решил сам. И что? Я должна была броситься за ним? Умолять, унижаться и просить объясниться? Почему? Только потому, что он нравится мне? И так по кругу каждый раз, когда он снова засомневается? Клясться в любви, заслуживать, вымаливать, выворачиваться. И ради чего? Чтобы он все равно в какой-то момент меня бросил? Ни за что!

С ресниц то и дело срываются слезы, которые я все еще пытаюсь сдержать из отвращения к собственной слабости. Я так и не нашла ответа на главный вопрос. Это я не подхожу для отношений или они не подходят для меня? Впрочем, уже не важно. Стас все равно бросил меня первым, он от меня отказался. И сейчас это менее болезненно, чем могло бы быть, зайди все куда дальше. Лучше уж так. Все пройдет. Всегда проходило. Я справлюсь, а Стас вскоре забудет обо мне. Приключение закончилось, это было неизбежно.

Вода бьется о прозрачные стенки стакана, и я ставлю его на стол в спальне. Взгляд падает на шкатулку в виде раковины, тяжелый вздох слетает с пересохших губ. Расставшись с Ваней, я чувствовала одну лишь злость, которая